Замок для невесты

Некоторое время тому назад благополучно умер сетевой проект «Донецк, я люблю тебя!», о котором писалось и здесь, и на «Википедии». Свое дело он в свое время сделал, а сделать больше помешало время и кое-что еще. Но некоторые тексты, которые там фигурировали, хотелось бы сохранить. Продолжаем это делать. Напоминаем: проект был чисто литературный. Просьба не беспокоиться тем, кто рассчитывает увидеть здесь что-то другое. И еще просим учесть: все эти произведения писались несколько лет назад. А некоторые — и вовсе много лет тому назад.

Сегодня добавляем рассказ Ирины Мягковой.

Есть у меня сотрудница, дизайнер Ирочка, лет 25, тихая такая, милая, скромная. Что я еще знаю о ней? Да ничего. Откуда мне знать? Сидит себе девушка целый день за компом, рисует что-то в фотошопе, практически молча. Не спросишь ничего – сама не расскажет. А я человек не столько деликатный, сколько постоянно погруженный в свои мысли, поэтому лишних вопросов обычно не задаю. Но однажды не удержалась. Подхожу я как-то к ее столу и вижу – на Ирочкином мониторе открыта страница Яндекса и в поисковой строке забито: «Как взломать амбарный замок».

В шутку спрашиваю:

— Ты что, ограбление задумала?

— Нет, — мрачно отвечает она, — с мужем развелась.

— И???

— Замок надо спилить на мосту, — мрачно потупившись, говорит Ира, — а то получается, что с этим уродом на всю жизнь теперь связана.

Пытаюсь подавить смех, но не очень выходит.

— Ну что ты, дорогая. Это же просто глупая примета, даже особо не подкрепленная традицией. Мода вешать амбарные замки на мостах в день свадьбы пришла к нам из Италии. И десяти лет еще не прошло, как молодые пары начали обвешивать свидетельствами своей любви все, что есть декоративно-металлического в городе. Но все эти замочки на мосту и ключики в ставке – не более чем груда ржавого хлама, лишенного всякой магии.

— Не могу, — говорит. – Как прохожу по мосту в Щербакова, так постоянно на этот замок смотрю, глаза он мне мозолит, так больно становится… Сниму!

— И как ты его снимешь? – поинтересовалась я.

— В Интернете описано несколько способов. Во-первых, отвертка. Во-вторых, с помощью двух гвоздей. В-третьих, фомка. Ну и ножовка еще.

Я задумалась. Не знаю, как Ирочка, а я с замками не дружу. Даже с помощью ключа у меня не всегда получается их открыть, особенно если замок незнакомый. А тут – страшные мужские слова: фомка, ножовка. Хотя что-то интригующее во всем этом есть, пахнет авантюрой. Взлом… пусть даже без кражи. Видно, почувствовав, что я заинтересовалась ее идеей, Ирочка неожиданно предложила:

— Слушай, мне как-то одной неловко. Не сходишь ли ты со мной? Пожалуйста.

— Что? Я? Среди белого дня замки пилить на мосту???

— Почему среди белого дня? Я рано утром собаку выгуливаю. Ты же живешь недалеко… Пожалуйста…

Я человек не добрый и далеко не безотказный. Могу, конечно, напрячься и пожертвовать сном или временем ради друзей, но только если случай очень уважительный. А тут… Обиженная девочка, которая собирается сделать очередную глупость. Умная была бы – не вешала бы замков направо и налево. Или оставила бы запасной ключ, на худой конец. Но странно — бурного протеста против Ирочкиной идеи почему-то я не испытала. В конце концов, где несчастная любовь, там всегда полно глупостей. Я вспомнила, как однажды встретила молодого человека, который судорожно ломал пальцами зеленый черенок с шипами и что-то энергично, но без особого аппетита жевал. Да так, что в судьбе розового бутона сомневаться не приходилось. Чем же глупее взламывать замок на мосту? Может быть, для тихой Ирочки это просто способ избавиться от печальных воспоминаний.

— Ладно, давай.

Договорились на следующее утро. Но согласилась я не безвозмездно. Бедной Ирочке до конца дня пришлось расплачиваться со мной, слушая мои рассказы о прошлом.

Вначале я долго и восторженно расписывала, каким для меня в детстве было событием – увидеть невесту в белом платье. Тоном старой брюзги я возмущалась:

— Ну что теперь за свадьбы! Никого, кроме молодоженов, близких родственников и друзей, они не интересуют. А вот раньше… Раньше это было событием всего квартала. Перед подъездом невесты собирался весь двор. Выкуп – это было настоящее шоу местного масштаба.

А потом все с нетерпением ждали, когда жених выведет из подъезда красавицу в белом платье. И девочки-подростки с трудом узнавали в сказочной принцессе Светку со второго этажа, которая еще недавно снисходительно делилась рассказами о свиданиях с мальчиками. А потом на машине, обвитой свадебными лентами, жених и невеста ехали в ЗАГС, потом – возлагать цветы к памятникам жертвам фашизма в парк Ленинского комсомола, или к Вечному огню возле ОЦКБ, или к памятнику Ленина… Вот раньше были традиции! А сейчас? Понаедут в парк кованых фигур, фотографируются возле каждой железки, понавешивают замков в парке Щербакова – скоро мост обвалится.

Ирочка слушала меня, рассеянно поддакивая и кисло улыбаясь.

— Ладно, — сжалилась я наконец, — до завтра! Буду в 5 на мосту.

Дома я поставила будильник на 4.45, решив, что выбегу в спортивном костюме вроде как на зарядку. И в 5 утра я была у входа на мост со стороны Щербакова, а в моем рюкзачке позвякивали папины инструменты – отвертка и молоток.

Туман начинал потихоньку рассеиваться. И вскоре я различила фигуру Ирочки, идущей мне навстречу с противоположного конца моста. Рядом с ней семенила небольшая рыжая такса по имени Рита. Вначале Ирочка шла бодро, но потом ее походка стала неуверенной. Она замедлила шаг, периодически останавливалась, приглядываясь к металлическим прутьям ограды. И тут до меня дошло – Ира не может узнать свой замок! Меня начал разбирать смех.

— Ты ж говорила, что видеть этот замок не можешь, глаза мозолит… И где он?

Ира виновато потупила глаза. Помогать так помогать, спрашиваю:

— Когда вешали? Сколько времени прошло? Сильно ли он заржавел? Что на нем было написано? Какого размера?

Ира напряглась:

— Средний такой, серенький, блестящий. Ничего не было написано… Два года назад, летом… На левой стороне моста, где-то между этими двумя фонарями… или теми… Раньше тут их столько не было…

Я грустно посмотрела на гроздья замков, густо увесивших перила. На некоторых были отчетливо видны надписи, их можно было исключить. Некоторые миниатюрные, символические в полном смысле слова, некоторые огромные – впору для любого амбара. Но большинство – серые, ржавые, среднего размера, и непонятно, писалось ли на них что-нибудь когда-либо вообще…

— Ирка, давай спилим какой-нибудь на выбор – символически!

— Ты что! Мне чужое счастье рушить не надо!

Не знаю, чем бы окончился спор, если бы за нашими спинами вдруг не раздался голос:

— Здравствуйте, Ирина Валерьевна! Я так давно вас не видел, последний раз мы встретились у ветеринара, помните? Как поживает Риточка? Мы вот с Бароном недавно участвовали в выставке.

Рядом с мужчиной приплясывал, натягивая поводок, жизнерадостный, тоже рыжий, но в полтора раза больше Риты, такса мужского пола.

— Здравствуйте, Александр Павлович, — рассеянно сказала Ира.

Барон и Рита, незаметно для нас сговорившись, единодушно потащили хозяев в выбранном ими направлении. Шанса что-то изменить у хозяев не было…

Я долго смотрела на удаляющихся от меня в сторону Университетской людей и собак, и постепенно мое разочарование тем, что не пришлось поорудовать ни ломом, ни стамеской, сменялось радостью и облегчением. Очень хотелось подумать о чем-то очень значительном — о случайностях и закономерностях, о жизненных тупиках и неожиданных решениях. Но вообще-то не очень думалось.

На моих глазах просыпался город. Над ДМЗ уже вовсю алел рассвет, дребезжали трамваи, постепенно нарастал машинный гул, на мосту дул приятный легкий ветерок, парк утопал в зелени, мимо то и дело пробегали любители утреннего кросса, на воде перекликались утки… И не было ничего приятнее, чем ощущать себя частью общей жизни. «Надо, и правда, бегать по утрам», — решила я.

Еще в проекте «Донецк, я люблю тебя!»

Светлана Заготова. «Астрономия Земли»

Александр Верный. «Бенефис Аркадия Ивановича»

Элина Петрова. «Город, в котором я»

Вячеслав Верховский. «Сурепка и Гринпис»

Вячеслав Верховский. «Мальковская креатура»

Алексей Купрейчик. «Город Д»