05.02.2017

Донецкий журнализм. Вехи-3

Продолжение личный воспоминаний о моментах из жизни городских газет. Начало — здесь. Продолжение — здесь. Ну, а мы идем дальше.

В плену халявы
Не все могут похвастаться тем, что получали хорошую зарплату за то, что целыми днями имели удовольствие. В частности, сидели в интернете, шарясь по всяким интересным и, как правило, бесполезным сайтам. В моей карьере было такое счастье. Газета называлась «Русский курьер». Издавал ее донецкий младоолигарх Александр Лещинский. Меня туда взяли на работу весной 1998 года. Зарплату за должность заместителя главного редактора Лещинский положил почти сказочную — 900 гривен (по тогдашнему курсу — 450 баксов, что по тогдашнему уровню жизни было более чем достаточно). Но к выпуску газеты мы сразу приступить не смогли — что-то там у кураторов застопорилось. Другой бы мог поступить иначе, но Лещинский по каким-то загадочным причинам продолжал аккуратно давать нам зарплату. Приходя на работу, я подключался к интернету (это было мое первое с ним знакомство) и целыми днями учился обживаться в этой среде, распахнувшей удивительные горизонты. Мои коллеги занимались, кто чем хотел. Один, например (царство небесное ему!) достиг абсолютного совершенства в игре Panzer General и выносил немцев на Курской дуге за три хода. Так мы просидели до осени. Курс доллара успел сильно измениться, стало скучно, и я ушел в газету «Салон Дона и Баса» (как оказалось — надолго). А сразу после моего ухода «Русский курьер» начал выходить.

Яйца и руины
Когда говорят, что в газетах работают люди совершенно отмороженные — это правда. Но не всегда это следует трактовать негативно. Просто, если, работая в СМИ, все время вдумываться в глубинную суть того, что делаешь, можно чокнуться. Вот эпизод из относительно далекого уже прошлого. Одна донецкая газета. Перед огромным монитором сидит дизайнер — молоденькая девушка довольно невинного вида и старательно, миллиметр за миллиметром, обводит инструментом Adobe Photoshop фигуру какого-то актуального на тот момент футболиста. Готовит ее для дальнейшего использования в инфографике, понимаешь. Как раз в тот момент, когда дизайнер находится в районе самых интересных мест футболиста, входит главный редактор. Оценив происходящее, шутит: «Ох и вредная у тебя работа! Это же какие нервы надо иметь, чтобы с такими местами работать!» Ответ девшуки-дизайнера превратил редактора в груду дымящихся обломков: «Когда я работаю, то думаю не о местах, а о тиражах». Редко когда мне приходилось видеть, чтобы одной фразой человека так эффективно сажали на зад…

От Белозерского до Ильичевска
Трудно вот так сразу вспомнить самую лингвистически смешную историю из журналистской практики… Ну разве что такую. Газета «Салон Дона и Баса», начало века. Был у нас в новостях один паренек — не скажешь, что тупой, просто безответственный. Как-то он что-то писал про город Белозерское (есть такой в Донецкой области). Паренек все никак не мог ответить на вопрос редактора, как правильно пишется это название — «Белозерское» или «Белозерск». В конце концов, его заставили позвонить туда в горисполком и узнать все точно из самых первых рук. Но паренек уже был так задурен, что написал в тексте вместо «Белозерское — «Беломорское». Дальше, по технологии, материал попадал корректору. Они у нас были очень профессиональны. Увидев в тексте «Беломорское», корректор начинает сходить с ума, не понимая, где такое в Донецкой области может быть. Она поднимается и идет в отдел новостей, где ядовито осведомляется: «Вы там точно написали? Точно Беломорское? Может, Черноморск?» — ну, с явным намеком на Ильфа и Петрова и с надеждой, что в отделе новостей люди образованные и намек поймут. А там, уже порешав все вопросы и приняв пинту пива, ей в ответ радостно гогочут: «Да-да, конечно, Черноморск!» В отделе новостей всегда были готовы поддержать хороший юмор. Обескураженная корректор идет к себе, думает: «Да что мне, больше всех надо, что ли?», понимает, что после нее текст еще прочтет редактор, исправляет «Беломорское» на «Черноморск» — и отпускает текст дальше. Следующий в цепочке — редактор. Он получает текст уже после пары пинт пива и нескольких нервных разговоров с отделами по поводу срыва дедлайнов. Он видит в тексте «Черноморск» — и тут в его уже совершенно запудренной голове возникает абсолютно дикая ассоциация. Он понимает, что здесь что-то напутано, вспоминает каким-то невероятным образом, что где-то слышал о претензиях жителей Ильичевска на то, что именно их город послужил прототипом Черноморска в «Золотом теленке» — и наскоро исправляет «Черномрск» на «Ильичевск», тут же отправляя материал на верстку, бо уже время поджимает со всех сторон. В итоге, так Ильичевск и вышел, никто ничего не понял, но, что самое важное в этой истории — ни один корректор не пострадал!

Венчурное инвестирование

Когда меня просят подтвердить мысль о том, что журналист не должен знать ничего в совершенстве, но обо всем понемногу — я всегда вспоминаю незабвенного Игоря Галкина, мир праху его! Мы с ним работали в четырех изданиях — он писал обо всем: о спорте, бизнесе, политике, сексе, керамике. В газете «Салон Дона и Баса» он работал на любой отдел — был бы заказ. В его работе был универсализм и система — как-то, зайдя ко мне, поделился потрясающим открытием: «Знаешь, только что понял: в какой отдел не пишу, любая статья органически приходит к одному и тому же выводу — «Ющенко — мудак»!» Самый классический случай с Галкиным — это интервью о венчурном инвестировании, в котором он не понимал ни бельмеса, и даже ничего не прочитал перед тем, как позвонить специалисту по этому делу в Днепропетровск. Да и вряд ли смог что-то усвоить, если бы прочитал, ибо был изрядно пьян. Интервью протекало очень живо, продолжалось примерно полчаса, из них Галкин говорил не меньше 20 минут. Тут же разговор был расшифрован, а текст сдан редактору. Кажется, именно за это интервью Галкин получил приз как лучший в каком-то параметре донецкой деловой журналистики. Призом был небольшой слиток золота. Я не знаю, куда делся этот слиток. Говорят, его потом видели в редакции.

Ясенов