29.05.2013

Нервный день 19 августа

Мало дней в нашей новейшей истории так четко вспоминаются, как 19 августа 1991 года. День ГКЧП. День, когда кто-то сильно нервничал, а кто-то — сильно надеялся. По долгу службы я поговорил с Марией Васильевной Олийнык, главой областной организации Конгресса украинских националистов. Ей есть что вспомнить именно про 19 августа в Донецке…

— ГКЧП, я считаю, стало основным событием 1991 года, и оно фактически привело к распаду Советского Союза, вернее ускорило процесс, потому что к распаду Советский Союз и так  двигался, но мог бы еще просуществовать еще несколько десятилетий.

— Для вас был сюрпризом такой быстрый распад Союза?

— Вы знаете, я все это видела, все это обсуждалось, все понимали что Союз распадется. Но никто не знал, как и когда это случится. Почему-то все мои друзья, и я в том числе, считали, что это должно произойти с помощью большой крови, что это должно быть какое-то восстание, какая-то революция, какой-то катаклизм, типа гражданской войны. К этому вели нарастающие с 89-го года шахтерские митинги, голодные бунты, это уже видно было, что все нарастает. И я никак не ожидала, что все так мирно произойдет. Это был большой подарок со стороны ГКЧПистов.

— Как проходил этот день для вас?

— Утром я была в Борисполе, возвращалась в Донецк. Как обычно, у меня на груди был сине-желтый значок. И вот слышу разговор у меня за спиной — мол, правильно, надо ввести войска и покончить со всей этой демократией. Оборачиваюсь — два военных разговаривают. Я спрашиваю "А что случилось?"А они мне: Вы что, не знаете? Нашлись люди, которые решили сохранить Союз, выступили против Горбачева, надо поставить такого как Сталин, Суслов, а то распустили, понимаешь…" И все в таком духе. Я, конечно, потихонечку под шарфиком сняла этот значок, а то, думаю, сейчас меня арестуют под белы ручки — судя по разговорам тех военных, я как раз проходила в категорию тех, с кем надо разобраться. Но меня никто не арестовал, я прилетела в Донецк, прибежала к Евгении Николаевне Ратниковой, и вместе с ней мы приходим в горсовет. А там председателя нет, он куда-то пропал, работает небольшой телевизор, Кравчук молчит, он тогда не знал, что ему делать. И вообще такая ситуация, что никто не может ничего сказать. Мы просидели часа два, слушая эти дискуссии. Кто-то у микрофона рассказывает, что ГКЧПисты мерзавцы, давайте примем решение не подчиняться. Другие говорят — давайте подождем. Телевизор включен, белые лебеди танцуют… В общем пошли мы на площадь Ленина и стали собирать просто подписи против ГКЧП.

— Много собрали?

— Около 800 подписей, это очень много на тот момент, еще же ничего не было понятно. Люди буквально в очередь становились и подписывались, настроение их было простое: так больше жить нельзя. Горбачев, он же был тогда как положительный герой, он надеялся модернизировать социализм, но там, наверху, не нашлось ни одного человека, который бы понимал, что как только он отпустит эти демократические процессы, все посыплетсяа. Союз держался на жестком управлении, на тоталитаризме, и как только жесткость ушла, Союзу пришел каюк. Горбачев и его окружение понимали, что так дальше нельзя и так работать дальше экономика не может, но кроме этого, не понимали ситуацию вообще. Некоторые из тех людей, которые подходили к нам и ставили свои подписи, тоже, может, не понимали, но они были возмущены тайным сговором против Горбачева.

— На вас не пытались на площади милиция или другие силовики воздействовать?

— Нет. Самое смешное, все спрятались. Кое-кто, правда, выкрикивал: "Что вы тут развели?" Но вот эти вот люди, простые люди, их собралась толпа — они достойны всяческого уважения, ведь они не знали, как обернется завтрашний день. Собрав подписи, мы отправились на почту, чтобы отправить их в Киев. Вся почта сбежалась и стала кричать в один голос: "Мы это не примем!" Когда мы поинтересовались, почему, нам ответили: "Нужна какая-то организация, от которой все это будет послано". Мы полчаса их уговаривали, чтобы они у нас приняли наше обращение с подписями. Наконец, уговорили. Послали они это или выкинули по дороге, я не знаю, но в конце концов они у нас приняли листочки наши с подписями.

— Получается, в этот день, когда власть была еще в прежних руках и прокурор города завялял о готовности выполнять указания ГКЧП, вы провели свою акцию совершенно без последствий?

— Да, хотя мы о ней и не заявляли. Ведь в советское время, чтобы провести какую-то акцию, нужно было предупредить об этом горсовет за 10 дней до того, было такое постановление Совета министров, Верховной рады от 1988 года. 

— То есть, по сути дела, вы тогда нарушили закон?

— Конечно, 100 процентов это было нарушение, но некому было это зафиксировать, и нам это сошло с рук. Все, что могло представлять для нас угрозу, растворилось, как и сам ГКЧП.

Ясенов