27.07.2016

Кофе для двоих, или Разговор со Щаранским

Бывший донецкий житель Михаэль Каганович, сейчас — израильтянин, прислал текст о другом бывшем дончанине — Натане Щаранском, человеке, которого знает весь мир. Несколько любопытных штрихов в портрет знаменитости текст Кагановича таки добавляет…

Щаранского я иногда вижу по пятницам на улице Пальмах возле кафе «Bristot». Он берёт там «на вынос» два больших бумажных стакана кофе, а в стороне его ждёт тоже большая белая служебная «Ауди».

Какое-то время Щаранский стоит на тротуаре: ему готовят кофе. Стоит в шаговой доступности, а я – на остановке автобуса напротив. Мне всегда хочется подойти и заговорить с ним, но я стесняюсь…

Потом он уходит, трогательно неся эти два стакана в упаковочной картонке, осторожно, чтобы не расплескать. Куда-то в проулок уходит, скрываясь в городской зелени, а машину отпускает.

Конечно, может быть, и не стоило бы из мужской солидарности сообщать на весь Интернет, куда это вдруг идёт мужик с двумя стаканчиками кофе, в какой-такой переулок он сворачивает и скрывается за какими кустами. Но я просто уверен, что идёт он домой, живёт где-то здесь, поблизости, и два кофе несёт, чтобы выпить с женой в пятничное предшабатье: человек он домашний и во всём положительный. Не зря его всегда называли и называют поныне совестью Израиля.

Самый знаменитый из всех израильских русскоязычных политиков. В прошлом депутат Кнессета, руководитель первой русскоязычной партии. Как-то раз – на минуточку – министр всей промышленности Израиля и так, на всякий случай, в то же время, по совместительству, ещё и министр всей торговли.

Теперь и партий русских у нас хватает, и депутатов, и министров русскоязычных: министр иностранных дел, министр обороны… О Щаранском принято говорить, что все другие «русские» депутаты и политики вошли в Кнессет «на его плечах». Когда-то он возглавлял известный Сионистский форум.

Теперь он уже практически вне политики. Мавр сделал свое дело, и мавр спокойно себе ушел. Всё течёт, всё меняется. На двери Сионистского форума появилась картонка с надписью от руки, потому что соседей достали стуками в окна: «Сионистского форума здесь нет! Где теперь Сионистский форум, мы не знаем!».

Здесь и сейчас

Однако без Щаранского по-прежнему не могут обойтись. Несколько лет назад его пригласили возглавить «Сохнут» – ту важную организацию, которая собирает по всему миру и привозит евреев в Израиль, а на репатриации Израиль держится, это главное в его внешней и внутренней политике.

В 30-е-40-е годы, до образования государства, «Сохнут» вообще выполнял функции правительства. Мне рассказывал это один дед, что прожил всю жизнь во дворе здания «Сохнута», у него я мыл полы на заре своей жизни в Израиле. Ребёнком дед слышал в открытое окно голос Бер-Гуриона: «Вон там был его кабинет». Эти окна и сейчас самые красивые. Бывало, я выйду у деда на балкон, смотрю на окна «Сохнута» и думаю: двое работают здесь и сейчас, двое дончан – я да Щаранский.

«Симпатичный человек!»,- слышал я не раз о Щаранском от коренных израильтян. И это приятно, поскольку любят и уважают нас, русских, в Израиле вообще-то не очень… Как-то мою я под столом, а на столе лежит толстая книга на английском языке «Sharanskiy». В Нью-Йорке я шёл посмотреть здание ООН, спускался по ступенькам, которые называются «Лестница Щаранского». Есть в Библии Лестница Яакова, и есть в жизни Лестница Щаранского.

А почему я мою? А что ещё, по-вашему, должен делать в Израиле человек с высшим образованием и академической степенью? Не всем же быть Щаранскими и заседать в парламентах.

«Шалом!» семь раз на дню

Но не всё так безнадёжно у меня, выбор работы велик, я ещё подрабатываю вечерами сторожем в дурдоме.

Строго говоря, это не дурдом. Я его просто так называю, чтобы этапировать публику, то есть, эпатировать, когда у меня спрашивают: «Где работаешь?».

Заведение наше – это… как бы вам сказать… Дай бог, чтоб везде такие были. Это такая организация, и комплекс зданий такой, где заботятся о больных людях. О больных на голову, по большей части, чего там изящно подбирать слова. Наш контингент – те, кто с ограниченными возможностями, слаборазвитые люди, инвалиды, дауны. И я вечерами там у них дежурным. Мэрия отдала им большую старую виллу и ещё три дома.

Они умные ребята вообще, они совсем не дураки. Просто разговаривают не очень и здороваются с тобой раз по семь на дню, но разве это плохо? Есть нормальные люди, которые вообще не здороваются. Надуются, уткнутся… Время эгоистичное сейчас. А у этих такие открытые сердца! Я понял в жизни: лучше перездороваться, чем недоздороваться. Мы учим наших дуриков (это я их так любя называю), они учат нас.

Для контингента нашего у нас кружки. Люди эти поют хором под пианино, слаженно, как казаки, «Уральскую рябинушку» на иврите. Они рисуют, и недавно в центре города, в одном из лучших залов, даже была выставка их картин.

У нас есть один художник, Шмуэль, он не умеет говорить, он на свои картины с гордостью показывает рукой и издаёт нечленораздельные звуки, мол, посмотрите, это я нарисовал! Цвет и тени у него, надо сказать, как у Ван Гога! Если Шмуэля похвалить, он бросится тебе на грудь и заплачет. Они вообще с детскими эмоциями, святые люди, я чувствую, что нахожусь среди них в абсолютной чистоте, какой нет в обществе «нормальных» людей, за забором нашего заведения, мне с ними хорошо, вот поэтому я там и работаю.

Ну, и ещё потому, что получаю там нормальные деньги и имею дофигища свободного времени. По той же причине и под столом мою, на котором лежит книга о Щаранском. Я выбрал для себя в новой жизни то, что мне подходит. И, если бы Щаранский вдруг пригласил меня на работу к себе во всемирное агентство «Сохнут», которое он возглавляет, не, не пошёл бы ни за какие деньги. Протирать штаны с 8 до 5-ти? Не, не моё…

Учить вас будут на иврите…

А ещё потому я так держусь за работу «в дурдоме», что моё хобби – исследования в современном русском языке, я анализирую язык СМИ, российских, по преимуществу. Потом издаю лекции и рассылаю их в редакции и университеты России. А что ещё остаётся делать в Израиле отставному журналисту с академической степенью, кроме как мыть полы и поучать из-за рубежа русских? И мне важен этот вот повод для куражу: учат русских профессионалов их русскому языку… из израильского дурдома в свободное от основной работы время, по вечерам. Ха-ха! Как звучит?! Но ведь это правда! «А вы, друзья, как не свистите, учить вас будут на иврите…».

На работе своей я имею кондиционер, компьютер, кофе и время подолгу сидеть в Одноклассниках и на донецком сайте Ясенова. Появилась возможность, какой даже дома нет у меня – спокойно и вдумчиво избороздить весь ясеновский сайт. Преинтересный он, должен сказать, какую статью ни возьмёшь, не оторваться! Мне уже домой нужно уходить и ставить здание на сигнализацию, а я всё читаю и читаю…

Ясенов – это талантище и большой молодец. Но о нём как-нибудь потом. Как-нибудь я сделаю вам и анализ языка сайта. А пока о Щаранском, которого нередко вижу на улице Пальмах. Как-то попалась мне на глаза статья у Ясенова о нём, о 17-й донецкой школе, где Щаранский учился, и захотелось вставить свои пять копеек в тему, ведь всё же я знаю, что со Щаранским сейчас. Ясенов не знает, а я знаю, я вижу. И я могу тему продолжить.

Вообще-то Щаранские не дончане…

Строго говоря, Щаранские не дончане, они одесситы. Родителей Анатолия перевели в Донбасс на работу. Это мне сам Щаранский рассказывал, лично, на открытии в иерусалимской Русской библиотеке отдела редких книг имени его матери Иды Мильгром.

Мы сидели лицом к лицу за столом и беседовали, он рассказывал мне о своем донецком детстве. Щаранский положил на стол свою знаменитую кепочку защитного цвета, пропитанную потом и в разводах соли, постирать не мешало бы… Я украдкой сделал фото.

Человек он вообще простой и неприхотливый. Мне рассказывал товарищ, который работает охранником в бассейне, что туда с полотенцем ходит к ним Щаранский. Я спросил, что в его облике бросилось в глаза и запомнилось? Товарищ ответил: «Носки у него потёртые…».

Я сообщил Щаранскому, что тоже донецкий, хотя и родился не в Донецке. А он родился в Донецке, хоть семья не донецкая.

Крупнейшее русское хранилище книг за рубежом

На торжество в библиотеке Щаранский пригласил своих бывших сокармерников, товарищей по несчастью, с которыми сидел когда-то, и я с ними тоже побеседовал. Они мне рассказывали о «беспределе», который творили в тюрьме паханы, как боговали. Ну, да и бог с ними…

Иерусалимская Русская библиотека, надо сказать, крупнейшее хранилище литературы на русском языке в мире. Тут немало уникальных изданий. Поэтому и возникла необходимость открыть особый отдел редкой книги.

На церемонии открытия присутствовал в прошлом московский ученый, бывший сотрудник отдела редких книг библиотеки имени Ленина Леонид Юниверг, и он рассказывал, что, когда готовил диссертацию, некоторые из книг брал у себя в отделе под роспись, всего на несколько часов и с условием знакомиться с ними только в читальном зале. А здесь, в Русской библиотеке Иерусалима, точно такие же книги, только в лучшем состоянии, свободно стоят на полках – бери – не хочу. И не хотят… В том смысле, что жизнь тут несколько иная, с иными заботами и ценностями, часто другим занята голова у людей, полы мыть надо, не до того.

Юниверг взял с полки и показал некоторые немецкие пропагандистские издания, распространявшиеся на оккупированных территориях. Большая теперь редкость! Много других редких книг нам показал.

Ни у кого не прося сочувствия…

…Вспоминали маму Щаранского, имя которой носит отдел редких книг. Об этой мужественной женщине говорили так: «Она никому не навязывала своего горя». Когда правозащитника Щаранского, сподвижника Андрея Сахарова, посадили в тюрьму, как тогда говорили, «за антисоветскую деятельность», она переносила все эти тяготы, эту семейную боль, мужественно, ни к кому не обращаясь за помощью, ни у кого не прося сочувствия.

И, кстати, не теряла чувства юмора при этом. Как-то американские правозащитники стали убеждать её, что Анатолию в камере необходимо ежедневно для поднятия духа принимать чуть-чуть хорошего виски. Удивлялись, почему он этого не делает: «Вот увидите, это придаст ему сил!». На что Ида Петровна кивнула с грустной иронией в сторону человека, настаивавшего на такой неожиданной добавке к тюремной баланде: «Интересно, он давно сидел в советской тюрьме?».

«Шахтерская слава» как признак

Со Щаранским я виделся, беседовал. Это было к месту на мероприятии. А бросаться к нему на улице, когда человек покупает кофе, это как-то… Щаранский, хоть он и нам всем Щаранский, гордость наша, тоже имеет право на личную жизнь, поэтому я не позволяю себе к нему подойти, когда он покупает кофе на улице, хотя и хочется продолжить разговор.

На той встрече в библиотеке я увидел дочь Щаранского Рахель. А через пару дней встретил ее в городе 9-го мая во время Парада Победы, вот там разговор и продолжился. Рахель говорит по-русски, хоть и с заметным акцентом. Прекрасно говорит по-английски – образование!

Я расспросил её, помнят ли в семье Щаранских былое донецкое житье, говорят ли о Донецке. Что об этом городе известно лично ей? А поскольку известно ей было мало, я постарался восполнить этот пробел, и она слушала с интересом. А потом в толпе среди праздничных ветеранов и мелькания наград сверкнула «Шахтерская слава». И я сказал Рахели: «Вот этот дядька, с такой своеобразной и редкой наградой – сто процентов из Донбасса!».

Подошли, разговорились. Его зовут по-бронетанковому – Фердинанд, и он из Горловки. Рассказал, что был близко знаком с известным донецким писателем Иваном Костырей. Я сделал снимок на память, на котором Фердинанд слева. На следующий год я видел его на Параде Победы с палочкой. Выглядел он похуже… А в этом году не встретил уже вовсе…

Ну, что вам еще рассказать?

Что ещё поведать вам о нашей жизни в Израиле, где бывшие дончане и министрами работают, и полы моют, и русскому языку Россию учат – всё успевают.

Дочь моя выросла в Донецке рядом с Вадимом Писаревым. Как-нибудь расскажу, как это получилось. Случайно. Хореография стала её профессией, она окончила академию искусств в Иерусалиме, арендует балетный класс на нашей вилле, преподаёт. К ней приходят заниматься самые разные люди. И из всех танцев, которые в кружках в нашем здании преподаются, а это настоящее испанское фламенко, хип-хоп, зумба, больше всего желающих заниматься балетом. Это странно, но это так.

И уже три раза «до войны» моя дочь привозила своих воспитанников в Донецк, где родилась, на фестиваль «Звёзды мирового балета».

Как-то делегация проживала в гостинице на Щорса, как раз напротив школы, где учился Щаранский. Я спросил у дочки и у её ребят: «Вы знаете, кто из выдающихся израильских политиков учился в этой школе?». Они ответили: «Нет»…

…Однако, мне пора на работу. Пошёл я там сидеть и изучать донецкий сайт Ясенова. Есть на сайте много тем, которые «цепляют», есть среди них и темы донецко-израильские. Например, что бывший наш министр культуры, образования и спорта – тоже родом из Донецка, и я в этом его министерстве тоже, кстати-то, работал.

На базе «Укроптбакалея», где ведала сахаром моя жена, начинал разливать свою водку Алик Грек, и жена помнит, как это было.

Знаменитое фото в «Крокодиле», где донецкий цирк без обвалившегося козырька, послал во всесоюзный сатирический журнал лично я, и фото это моё. Встретил я на сайте оживлённую дискуссию по этому поводу, искали автора… Так вот он я, и могу рассказать, как дело было, ничего не утаю.

Мой дед устанавливал советскую власть в Юзовке и освобождал Донбасс от немцев на Миус-фронте, помню его рассказы. А я Донецк строил и тоже могу немало чего вспомнить.

Тем много! Так что в следующий раз я вам ещё что-нибудь интересненькое расскажу: благо, есть и где рассказать об этом – сайт донецкий замечательный! – и времени у меня для этого полно.

Ясенов