Пернатые сотни

В рубрике «Наши люди», как правило, у нас фигурируют люди известные, заслуженные, уснащенные титулами и убеленные регалиями. Но иногда в нее просачиваются и более ординарные персонажи. На которых, при этом, стоит обратить самое пристальное внимание. Один из таких – сегодня перед нами, благодаря нашему доброму другу Александру Виткову (директору Донецкого музея фотожурналистики и фототехники).

Эти фото были сделаны в 1982 году. Их главный герой – Виктор Панюшкин. По словам Виткова, это «простой работяга». Жил в Буденновском районе Донецка. И имел необоримую страсть к птицам. Прежде всего, конечно, к голубям. Но не только. Как мы видим на представленных снимках, под опекой у Панюшкина пребывал индюк Борька, а также, как ни удивительно, павлин (имя неизвестно). 

 

 

 

 

 

 

К сожалению, подробности деятельности этого энтузиаста Витков не припомнил. Лишь указал на довольно большую семью и на тот факт, что прокормить ее в 1982 году уже было задачей. Тем не менее, Панюшкин справлялся, умудряясь не обидеть и своих птиц. А их было знаете сколько? Более 200. 

Если кто-то всерьез заинтересуется этой историей, можем добавить, что ее изложила в том же году газета «Правда» (которая на донецкую жизнь вообще-то обращала внимание только в исключительных случаях, если это были не трудовые свершения). Номера не назовем, месяца тоже. Но публикация была.

Ну, и несколько завершающих слов на птичью тему. Должен сказать, что 200 птиц только кажутся чем-то запредельным. В Донецке всегда хватало голубятников, и среди них всегда хватало фанатов. Речь сейчас не об Ахате Хафизовиче Брагине (хотя у него на Песках содержалось, может, и побольше птиц). Речь о более скромных людях. По какой-то загадочной причине, голуби считались престижным дополнением к бандитскому антуражу, поэтому очень многие поселковые авторитеты имели голубятни. Один такой пример известен лично мне. Авторитета звали Александр Рябков, жил он на поселке Красный Фронт, на углу Маршака и Неманской. Я учился вместе с его сыном, а какое-то время – и дружил. Так вот, у Рябкова-старшего была голубятня, к которой он относился как к чему-то совершенно сакральному. Мы с сыном поднимались туда пару раз, в обстановке строжайшей секретности (узнай отец, что в голубятню проник посторонний, он меня просто прибил бы, а с сына спустил шкуру). Сколько там было голубей, я не скажу, но очень много. Это было незабываемое и даже страшноватое зрелище. Разноцветные и разномастные птицы сидели на чердаке обычного частного дома буквально везде – отовсюду из полумрака на меня смотрели их оловянные глаза. Было понятно, что чужакам здесь не место. Я тогда еще не знал о кровожадности голубей, но спинным мозгом почувствовал: надо «делать ноги».

Тема «Голуби Донецка» еще ждет своего настоящего воплощения. Будем считать, что мы сделали заявку на нее.