Всколыхнувшаяся к концу года тема легенд и мифов нашего городка заставила администрацию сайта "Донецкий" вспомнить о давнишней публикации в приложении "Пятница" к газете "Салон Дона и Баса". Хорошее было приложение, особенно, когда его редактировал Андрей Зимоглядов. Ему и принадлежит предлагаемая ниже статья, опубликованная в 2006 году.

 

Большие города — ни берега, ни дна — не могут существовать без собственной мифологии. В этом смысле Донецк мало, чем отличается от какого-нибудь Лукоморья — просто русалки, лешии да ученые коты у нас имеют более урбанистический и современный облик. Городские сказки рождаются в подворотнях и пивных, настаиваются в каменных мешках дворов, обрастают новыми подробностями, растекаются по проспектам и улицам, будто волшебный стивен-кинговский туман. Некоторые из них город забывает быстро. Другие оказываются на удивление живучими, их (в разной интерпретации, с поправкой на реалии времени) передают из поколения в поколение. Иногда это красивые романтические "Легенды осени". Но чаще, конечно, "Байки из склепа".

 

Крысы-мутанты

 

В начале 90-х московская пресса взорвалась серией сенсационных публикаций о крысах-мутантах, якобы наводнивших городской метрополитен. Тон статей варьировался от компетентно-наукообразного до ядовито-"желтого", о дивных тварях писали и в легкомысленных таблоидах, и в изданиях "с репутацией". Некоторые статьи были написаны с выдумкой и блеском, достойными Нила Геймана. "70 килограмм литых мышц" — снайперски характеризовали чудовищ в одной из газет, как видите, эту фразу я помню даже спустя полтора десятка лет.

 

Разумеется, другие подробности въелись в мою память не столь прочно. К примеру, я не помню, что называлось в качестве возможной причины мутаций, приписывался ли крысам высокий IQ, были ли они кровожадны, кто проводил зачистку территорий — официальный спецназ или инициативные самодеятельные диггеры.

 

Зато я прекрасно помню, что Донецк принял московскую "утку" с распростертыми объятиями.

 

Конечно, у нас не было метро, но была своя подземка — шахты, канализационные коммуникации, запущенные подвалы, ветвящиеся под домами зловещим лабиринтом. У нас не было дефицита с источниками мутаций, подходили самые разнообразные версии: хоть недавний Чернобыль, хоть извечно дрянная экология, хоть авария в каком-нибудь НИИ. Вера в печатное слово в те годы была достаточно велика, и, раз уж гигантские крысы могли быть в благополучной Москве, у нас им полагалось водиться по определению. Кроме того, не забывайте, что начало 90-х было временем расцвета видеосалонов, и в мутантов верилось особенно легко.

 

На кухнях, в офисах и в "курилках" много и часто говорили о крысах. Взрослые люди передавали друг другу газетные вырезки, не забывая сообщать истории местный колорит. В каждой компании был кто-то, кто лично знал персонажа, чей родственник слышал от соседа, что прямо на площади Ленина крысы похитили из коляски младенца. У кого-то крысы перегрызли кабель, оставив отметины 10-сантиметровых клыков. У кого-то разорвали в клочья злую и страшную, как Цербер, овчарку. Кто-то видел в канализационном люке безволосый, розовый, мелко подрагивающий хвост диаметром с мужское запястье. Клянусь, в то время я то и дело натыкался на дохлую крысу, и не где-нибудь на окраине, а на улицах в центре города. Трупики были самыми обычными, принять их за "70 килограмм литых мышц" было невозможно даже при самом живом воображении. Но они были — как раз на пике интереса горожан к этой истории, — а после сразу исчезли. Легенда о жутких крысах была хороша сама по себе. Но, думаю, оставаться ей на плаву помогали еще и местные шутники.

 

Рисовальщики Ленина

 

Однажды я, семилетний, намалевал в альбоме фломастерами яйцеголового дистрофика и показал рисунок дедушке, не без гордости сообщив, что это — Ленин. Сходство казалось мне очевидным. Дедушка (бывший обкомовский работник) моего оптимизма явно не разделял. Он изъял рисунок из альбома и, кажется, вполне серьезно сообщил, что рисовать Владимира Ильича простым смертным нельзя. Рисовать Ленина можно исключительно тем, кто имеет на это разрешение (наверное, что-то вроде лицензии), у тех, кто делает это "нелегально" "могут быть проблемы". По его словам, получалось, будто бы в Донецке (как и во всех других населенных пунктах Советского Союза) есть специально обученные люди, которые следят за тем, чтобы образ вождя не порочили бездарные любители и семилетние мальчики. Само собой, я поинтересовался, как именно меня накажут, если найдут злосчастный портрет. Дедушка ответил уклончиво, но по тому, как мягко и успокаивающе звучал его голос, я понял — как минимум расстреляют.

 

Возможно, он просто пошутил, и легенда эта родилась и умерла в моей отдельно взятой квартире, но мой дедушка вроде никогда не был таким уж шутником. Как бы то ни было, когда в школе нам предложили что-нибудь нарисовать в "Ленинских тетрадях", я был уверен — провокация.

 

Подпольные концерты

 

На излете 80-х, Донецк лелеял сплетни о прибытии к нам ВИА "Modern Talking". Это сейчас приезд Томаса Андерса находит ностальгический отклик в душе редких уцелевших поклонников. В 87-м ситуация была совершенно другая, даже если бы у "Белого лебедя" десантировались Чужие, едва ли это вызвало бы больший резонанс.

 

Наверное, теперь уже никто не вспомнит, как именно возник этот миф. Но кое-кто уверен в том, что возник он не на пустом месте. Вполне возможно, что концерт в самом деле назревал — донецкие типографии вроде даже получали заказы на печать афиш, но потом тираж был отозван по никому не известным причинам. В конце концов, шумиха поулеглась, а легенда видоизменилась: теперь рассказывали о том, что "Modern Talking" в Донецк все-таки приезжали, только концерт был очень-очень закрытым. То ли эпохальные немцы выступили перед узким кругом высокопоставленных партийных работников (в этой версии легко угадываются вариации на тему мифического кремлевского выступления Битлов), то ли их переманили на частную вечеринку лихие донецкие бандиты.

 

Что-то похожее и примерно в то же время рассказывали про "подпольные" донецкие концерты Александра Розенбаума — исполнителя, в те годы полузапрещенного.

 

Красная пленка

 

Фотографическую пленку, позволяющую делать порнографические снимки, некоторые называли "красной", а некоторые "розовой". Независимо от оттенка работало это так. "Красную" пленку нужно было зарядить в самый обычный фотоаппарат, а затем сфотографировать человека в одежде. На проявленных снимках он должен был получиться совершенно голым — не важно, что на нем было во время фотосессии. Миф о "красной пленке" возник очень давно — в младенчестве о ней слышали и мой отец, и мой дед. До момента, когда я услышал от старших товарищей о чудесной пленке, эта легенда дошла практически в первозданном виде. Само собой, миф этот никогда не был чисто донецким городским фольклором, думаю, он имел хождение на всей территории СССР.

 

У писателя Михаила Елизарова есть рассказ, который так и называется "Красная пленка". Читать его, все равно, что путешествовать на машине времени. Мы точно так же, как и его герои, размышляли, что будет, если на "красную пленку" снять обнаженного человека — не получится ли тогда черепа и костей, как на рентгеновском снимке? Так же переживали из-за невероятной дороговизны (мы, правда, точной цены не знали, но подозревали, что нам все равно не накопить). Так же рассматривали очевидную, но практически невероятную возможность: не спросить ли "красную пленку" в ближайших "Фототоварах". Этот миф был прекрасен, ради него стоило жить, взрослеть, зарабатывать деньги, стремиться стать генсеком (у этих-то наверняка есть доступ к такому чуду). И знаете, я все еще не готов расстаться с детской мечтой. Если люди сумели построить космические корабли, не может быть, чтобы они не додумались до "красной пленки". Скорее всего, нас просто все еще водят за нос.

 

Зомби из штолен

 

Эта история распространилась по городу в начале 90-х. Может быть, начало ей тоже дали какие-то московские журналисты. Но, скорее всего, это был стопроцентный фольклор.

Излагали ее так. Давным-давно, в начале 80-х, несколько сообществ советских бомжей поселились в заброшенных шахтных штольнях где-то на окраине Донецка (то ли на Петровке, то ли на Пролетарке). Днем они спят и отсиживаются под землей, а ночью выходят на промысел. Под звездным небом они отлавливают полуночных забулдыг, крадут кур и коров, делают набеги на стоянки такси. Свои жертвы зомби утаскивают в штольни, и там… Никто не знал, что должны делать настоящие зомби — съедать таксистов и алкоголиков, высасывать из них энергию, превращать их в новых зомби. Ясно было одно: из штолен не возвращаются.

 

Эти слухи были подхвачены одной газетой с тиражом в 50 тысяч и репутацией свободомыслящей. Запугивать население до смерти редактор не решился, но в достаточно ярких красках людей из штолен газета все же изобразила. Зачин статьи был такой: в редакцию пришел странного вида человек и, оставив на столе магнитофонную кассету с записью (тогда еще существовали магнитофонные кассеты), исчез. Сотрудники редакции поставили кассету в магнитофон — и услышали историю о подземных жителях.

 

Для пущей убедительности на первую страницу номера была помещена фотография человека из штолен. Для нее позировал один из сотрудников редакции — бородач действительно диковатого вида. Заголовок придумали соответствующий: "Увидев его — бегите!" Резонанс получился нешуточный: сотрудники типографии, знавшие бородача, как родного, приставали к нему, прося объяснить этот цирк. Публикация всколыхнула и более широкие слои: через пару недель редакцию посетили два корректных джентльмена с корочками СБУ. Их очень интересовал первоисточник сведений. Так и не получив загадочную кассету, чекисты бесследно исчезли. В те годы они как раз учились быть совершенно безвредными.

 

Что интересно: слухи о зомби из штолен, как по команде, прекратили бродить по городу сразу после публикации. Положительно, в этой истории что-то было!