Как шахтеров пить отучали

3 сентября 1892 года на территории трех горняцких уездов Екатеринославской губернии были введены ограничения в торговле спиртным.

Неожиданный исследователь юзовской старины, израильский профессор Теодор Фридгут описал юзовское пьянство сочными мазками – как вселенское бедствие, с которым никто был не в силах бороться. Ни власти, ни церковь, но жены рабочих и шахтеров. Ни, тем более, пролетарское самосознание. «Алкоголь притуплял ужас от аварий на шахтах и выбросов газа, которых случалось так много, что они становились частью повседневной жизни. Алкоголь помогал рабочему не замечать той грязи, в которой жили он и его семья. Алкоголь скрывал от рабочего его безволие и тот жизненный тупик, в котором он оказался», — пишет Фридгут в своей монографии «Юзовка и революция».

«По пьяне» случился и знаменитый «холерный бунт» 1892 года, о котором мы совсем недавно вспоминали в «Летописях». Упившись водки, возмущенный пролетариат разнес половину Юзовки. Владельцы предприятий и земли, на которой стоял поселок, поняли: эту стихию надо все-таки как-то контролировать. И 3 сентября 1892 года в поселок прибыл сам Екатеринославский губернатор Владимир Карлович Шлиппе, человек энергичный и решительный, создатель «Общества защиты от оврагов». Вникнув в проблему, он вместе с владельцами предприятий принял соломоново решение: «сухого закона» на территории трех шахтерских уездов (Бахмутского, Павлоградского, Славяносербского) не вводить, но запретить продажу алкогольного пойла в радиусе двух верст от шахт и рудников.

Никакой мировой гармонии, на которую рассчитывали авторы указа, в итоге не возникло. Наоборот – производственный эффект получился противоположный. Через год на съезде гонопромышленников отмечалось:  «Увеличились случаи прогула рабочих дней, вследствие хождения рабочих в далеко отстоящие заведения и, наконец, при суровости прошлогодней зимы, были случаи замерзания на обратном пути». Переиначивая известную пословицу, можно было сказать: «Похмельному шахтеру две версты – не крюк». Кроме того, алкоголь бесперебойно поступал с левобережья Кальмиуса – там, на территории Области Войска донского, никаких драконовских мер по продаже водки никто не вводил.

В общем, пить в Юзовке не перестали, но ущерб казне возник немалый – почти 100 тысяч рублей (огромные деньги, по царским временам). Разумеется, центр заинтересовало – откуда такая дыра в бюджете? Прибывший из Петербурга в Екатеринослав инспектор быстро обнаружил причину: ограничения в торговле спиртным! Так он и доложил по инстанции, отметив, что решение было глупостью, ибо горячительные напитки необходимы шахтерам «для подкрепления сил, а также в видах гигиены». Эту точку зрения с глубоким пониманием восприняли в столице – и ограничения на торговлю алкоголем были сняты. А Владимира Карловича Шлиппе с его высокими моральными принципами убрали подальше от суровых шахтерских реалий, так недопонятых им: назначили руководить более спокойной Тульской губернией.

Так провалилась первая попытка «сухого закона» в Юзовке.