Философия «пушкарей»

Давным-давно, когда цифровая фотография не существовала даже в научной фантастике, личные снимки были на вес золота. Фотоаппараты имели не все – а кто имел, должен был преодолеть целый ряд технических и поведенческих барьеров, чтобы получить качественную карточку. И вот в один из дней эпохи развитого социализма на улицах города появились бродячие фотографы – или, как их называли в народе, «пушкари».

Система была очень простая, и своей бесхитростностью она поражала в самое сердце. Фотограф укреплялся в одном из людных мест. Наблюдал за прохожими. Особо не таясь, делал снимки – как одиночные, так и парные, а также групповые. Подходил к снятым, вручал им талончик, по которому можно было получить хорошую, качественную фотографию. Офис этой организации находился на улице Постышева, в полуподвале, как раз напротив выхода из кинотеатра Шевченко. Через день вы приходили туда, вам давали «пробничек» — маленький снимок, размером как на паспорт. Если вас все устраивало, вы делали заказ на фотографию нормальных размеров, оплачивали (кажется, одно фото стоило 70 копеек) – и на следующий день (или через два дня?) могли забирать готовый заказ.

По словам мастеров жанра, на эту «замануху» клевала далеко не вся отснятая публика. Процентов 30% не приходило вовсе. Еще процентов 20% оставались недовольны «пробником». Остальные заказывали, получали и удалялись счастливые. Это позволяло отрасли скромно процветать. Заработки отдельных рядовых «пушкарей» составляли от сотни до полутора абсолютно советских рублей в месяц. Как дополнение к основному заработку – совсем неплохо (а большинство «пушкарей» занимались этим делом по совместительству).

Пример я видел своими глазами. В газете «Город» работал фотокорреспондентом Володя Синдеев. Совсем молодой тогда пацан, он и пришел к нам, по-моему, с улицы. Его точка была на улице Артема, возле Студгородка. Уже работая в «Городе», в 1993 году, он продолжал в свободное от счастливых газетных будней время «пушкарить», чем был весьма доволен. И утверждал, что этот опыт дает ему громадный плюс, когда надо делать репортажную работу для газеты. Вырабатывает остроту глаза, быстроту реакции и здоровую развязность в общении. Хотя уже тогда Володя жаловался, что всеобщее обеднение населения делает бизнес неприбыльным. Возможно, именно поэтому бизнес и загнулся, не дожидаясь триумфального прихода цифровой фотографии?

А когда это все начиналось? Я не настолько зрел, чтобы вспомнить.  Просто есть ощущение, что в середине 70-х «пушкари» вдруг появились на улицах. Причем первый опыт контакта с ними у меня был в Одессе, на Дерибасовской – там жила моя тетя, я туда ездил на лето, и первая уличная фотография, датированная 1975 годом, сделана именно в «порто-франко». Потом, три года спустя, состоялся мой дебют и в Донецке. Причем, что характерно, случилось это не в центре, а на Калиновке, на проспекте Ильича, у магазина «Комсомолец», куда мы выбрались с дедушкой, чтобы купить немного еды и чекушку.

Вот два снимка. Между ними – 11 лет. За это время бизнес «пушкарей» пережил и взлет, и начало заката.

 

 

Второй снимок сделан на Студгородке, там было одно из самых хлебных мест для «пушкарей».

Вспоминает Евгений Лавриненко, знаток вопроса:

— Это называлось Бюро фоторепортеров "Объектив" при ДГПО "Луч" (фотофабрика). Снимать они могли где угодно, но "прибитые" точки были такие: Цирк "Космос", ЦУМ, площадь Ленина, "Болото" (сквер им. 1-го мая), угол Артема и Гурова (там только Шурик Антонов умел работать, только у него "Зенит" был вечным), пересечение Гурова и бульвара Пушкина, Студгородок, "Белый лебедь", "Детский мир".

А вот воспоминания другого знатока (по понятным причинам, он пожелал остаться неизвестным):

— Парни в бюро были разные. В основном, хорошие, веселые, но  встречались и всякие такие «крученые». Был там один Сергей, стоял на Артема, рядом с «Театральным». И вот случилась история. Как-то его коллега в подсобке просматривал снимки, сделанные Серегой за смену. И вдруг воскликнул: «Вот это номер! Это же мой сосед, но только не с женой, а с какой-то бабой губастой!» Ну, что тут такого – дело житейское. Посмеялись и забыли. А Серега взял себе на заметку. Втихаря узнал адрес и имя соседа и как-то с ним пересекся. Зачем? Стал требовать «полтинник» за молчание. А нет – снимки тут же пойдут жене. Мужик испугался и «полтинник» отвалил. Но шила в мешке не утаишь. Узнали про это фотографы – и Серега был бедный. Мало того, что «полтинник» отобрали и вернули мужику (а тот в благодарность выставил им бутылку эксклюзивного грузинского коньяка), так и вообще поперли из бюро. Вот такое там тоже бывало…

Конец цитаты.

Но такого все-таки было мало. В основном, «пушкари» дарили позитив. Любому человеку приятно, когда на него обращают внимание. А тут обратил внимание целый фотограф! Снял тебя, будто ты какая-то знаменитость. Приятно, что и говорить! Если тебе не нравится, что тебя сняли на ходу, неожиданно, с Бог знает каким выражением лица – не вопрос, переснимут, как ты хочешь, на выбранном тобой фоне. В результате получалось и такое:

 

И такое:

 

И то, и другое – работа «пушкаря». В первом случае – на площади Ленина, во втором – на Студгородке.

Сейчас, когда селфи преобразили сам смысл фотографирования, трудно понять тогдашнюю востребованность «пушкарей». Ну как объяснить? Один мой преподаватель с кафедры истории КПСС, Александр Александр Тохтамышев, человек понимающий и с философским взглядом на все, как-то назвал фотографов «отрицателями отрицания».  Вообще, речь тогда шла о фотографах в принципе. А еще точнее – о фотографах, запечатлевших светлый облик В. И. Ленина. Разговор об этом зашел после того, как мы на пару с однокурсником Сережей Останковым сварганили курсовую по истории КПСС. Я исполнил текстовую часть. Серега, умевший рисовать – оформительскую. Получился шедевр. Но Тохтамышев его не оценил. Даже скорее наоборот. «Вы знаете, молодые люди, что за ваши художества можете присесть лет на пять?» — спросил он, и как всегда, было непонятно, шутит он или нет. Далее он нам доступно объяснил, что изображать Ильича имеют право только художники, получившие специальное разрешение. Курсовую он у нас все-таки принял, но попутно прочел целую лекцию о художниках и фотографах Ильича.

Вот тогда-то и прозвучал этот чудный термин – «отрицатели отрицания». Сан Саныч имел в виду, что существование человека, в общем-то – вещь недоказуемая. После вашей смерти физического свидетельства вашего присутствия в этом мире не остается. Возникает некоторое глобальное «отрицание». Фотография его снимает, и вы остаетесь в веках. 

Именно такой работой – сугубо философской! – и занимались «пушкари» на донецких улицах. Причем отрицая отрицание не только людей, идущих мимо, но и города, в котором всем им вместе пришлось жить. Точнее – повезло…