09.09.2014

«Классика»: шаг в сторону

Юра был и остается самым понимающим торговым работником из всех, кто мне встретился в жизни. Строго говоря, к торговле он имел весьма приблизительное отношение. Но да, за прилавком стоял. При этом продавал только то, что ему было интересно – а это уже немножечко не торговля. Юра был олицетворением книжного магазина «Классика», а сам этот магазин воплощал в себе то, чего Донецку всегда недоставало – интеллигентную отстраненность.

«Классика» находилась в «доме с башнями» по Университетской, слева от арки, если смотреть на фасад. До развала Союза здесь скромно процветал магазин «Ноты». Тут же, рядом, справа от арки, продавали грампластинки. Пластиночный магазин никогда не страдал от недостатка посетителей. «Ноты» — совсем наоборот: на моих глазах никто туда не зашел и оттуда не вышел.

После развала Союза кое-что изменилось, а главное – изменилось все. Потребность в нотах резко исчезла (или удовлетворялась каким-то новым способом). А на месте магазина для унылых скрипачей и носатых пианистов возникла «Классика». И произошла эта чудесная трансформация не позже 1993 года (а может, и раньше). Мне об этом рассказал в ноябре того года Игорь Галкин, о котором на этом сайтеуже была речь. Он – бородатый, тощий, в черном длинном пальто, тогда пребывавший в статусе «русского фашиста» — рассказал о «Классике» и о Юре, с которым приятельствовал.

 «Классика» не могла не заинтересовать. Более чем наполовину она состояла из книг, которых нигде больше в Донецке не водилось. История, эзотерика, поэзия, высоколобая беллетристика… Все это, как выяснилось позже, было интересно самому Юре. И все это он выложил перед несколько ошеломленным городом. Причем бизнес-политика его была своеобразная. Цены на свой товар он выставлял очень приличные. Но завсегдатаем делал серьезнейшие скидки. Помню, один мой товарищ покупал у него «Историю испанской инквизиции» как подарок известному медиа-магнату. На прилавке книга стояла за 250 гривен. Юра продал ее за 150 – по закупочной цене. Потому что мой товарищ входил в число «интересующихся» — а таких Юра быстро выделял в общей толпе, отчленял от «праздношатающихся» или «залетных» и подвергал своей фаворе.

Меня тоже сподобило попасть в «интересующиеся». Мне кажется, любой, появлявшийся в «Классике» хоть раз в неделю, переходил в этот разряд. К постоянным клиентам Юра относился внимательно, но не сказал бы, что ласково. Проявление чрезмерных эмоций не входило в его программу. Но для «своих» он делал все, что мог. Если нужная книга выходила на русском языке, можно было не сомневаться: Юра ее достанет, если захочет. Хотя бывали и у него осечки. Например, второй том «Истории военного искусства» Дельбрюка он мне так и не нашел – а ведь там-то и было самое интересное (как известно, самое интересное всегда за горизонтом).

Но зато «Рок-посевы» Севы Новгородцева он мне обеспечил в тот самый момент, когда я уже совершенно отчаялся их найти. И талмуд Элифаса Леви, о котором я долго канючил – тоже. Кстати, вручая мне этот массивный том, Юра (редкий случай!) позволил себе пошутить: «Храните деньги в Элифасе Леви!» Ну, в смысле – тут, среди пентаграмм и бафометов, заначка будет скрыта самым надежным образом. Это он где-то вычитал или услышал или придумал, и это действительно работало у меня несколько лет.

Юра был совершенно уникальной личностью, он совмещал деловой подход с абсолютным волюнтаризмом, у него получалось много лет держать на плаву точку, в которой не просматривалось никакого коммерческого потенциала. Тщедушный и непредставительный, он своей стильной небритостью и  недорогими очками точно соответствовал расхожему образу младшего научного технического сотрудника. Скупой на слова, он много делал. Его «Классика» появилась во времена, когда не было еще никакого серьезного альтернативного книжного рынка – лишь толковище в парке Щербакова. Она стала явлением для города.

Со временем в «Классике» стал наблюдаться крен в сторону музыки. Собственно, музыкальный отдел там был всегда – в левой части помещения стояли стеллажи сначала с кассетами, потом с CD, причем музыка, как и книги — непростая, если и рок, то с наворотами, вроде King Crimson. А вообще, Юра обожал джаз, и джаза в «Классике» становилось все больше. Кроме того, появились видеокассеты, по преимуществу – авторское кино. Был обширный каталог имевшихся фильмов, но ты мог заказать что-то и помимо него. Фильмы давались на просмотр, CD – на перезапись. Доверие входило в условия игры, если ты попадал в круг. Фактически, Юра создал клуб по интересам, где интересом было уже само посещение «Классики». Я думаю, если бы он захотел избраться в депутаты Ворошиловского райсовета, лояльная публика легко устроила бы ему это.

Я до сих пор помню ласково щекочущее ощущение – как из мерзкого неуюта середины 90-х ты, сделав лишь несколько шагов в сторону,  попадал в неторопливый мир, приятный своей вязкостью, как клубничный джем. Перед входом – стеллаж с индийскими аксессуарами, гипнотически звеневшими и мерцавшими. Книги и музыка, музыка и книги. Несуетный гул посетителей (среди которых попадались и покупатели)…  Это было место, надежно вышибавшее тебя из реальности. Когда реальность становилась особенно нестерпимой, случалось, что «Классика» серьезно выручала, и денег за это было не жалко.

Ясенов