Я вырос в таком районе, что сакраментальное словосочетание «донецкий бандит» вошло в меня параллельно молоку матери. Как только я научился воспринимать реальность, до меня стали доходить сведения о всяких протокольных персонажах из нашего окружения. Их на поселке Красный Фронт хватало – каждый квартал имел своего «Мишку Япончика». Но не они олицетворяют для меня понятие «донецкий бандит» — нет, ни один из них! Совсем другой персонаж, которого, как по заказу, тоже звали Михаилом.

Дело было в конце августа 1981 года. Мы только что вернулись из стройотряда и были слегка при деньгах (хотя шустрые калмыцкие прорабы изрядно нас нагрели с оплатой нашего непомерного труда). На тот вечер у нас была запланирована дружеская попойка в общежитии. Компания состояла из 8 человек – 4 местных и 4 общежитских. Мы, местные, спускались по Театральному проспекту и уже готовились перейти улицу 50-летия СССР, чтобы проникнуть в общагу, как вдруг из-за угла вынырнул мужичок средних лет, похожий одновременно на дальнобойщика, боцмана и опера – то есть, классический уголовный типаж. С нами он заговорил вежливо, но твердо – так, как говорят люди, привыкшие к вниманию. Вырваться из его орбиты нечего было и думать – мы остановились и стали слушать.

Первым делом, он представился, сообщив, что его зовут Михаилом. Вторым делом, сказал, что совсем недавно вернулся с дальнего севера. Третьим делом, объяснил, что у него возникла срочная проблема – надо быстренько поднять на пятый этаж в доме без лифта набор мебели, стоящий во дворе. «Деньги есть, пацаны – не обижу!» — заверил он, хлопая себя по ляжке, что сразу вызвало расслабляющие ассоциации с Егором Прокудиным. Но даже без этого, отказать было невозможно. «Крестного отца» тогда еще никто из нас не смотрел, а то бы возникли ассоциации еще и с ним…

Мы были молоды и сильны, в стройотряде подтянули форму и справились с задачей шутя. Михаил с водителем участвовал в процессе на равных, лишь слегка направляя его. Через полчаса все было кончено. Знаете, сколько он нам заплатил? 200 рублей на всех. По 50 рублей на человека – больше, чем тогдашняя месячная стипендия (которую, кстати, получал далеко не всякий участник процесса). Крепко пожал руку каждому и пожелал удачи, заметив, что она – самое полезное, что может выпасть в жизни.

До того, как встретиться с ним, мы тащили в общагу скромненький грузинский коньячок с какой-то сухой колбаской. Что сделали мы, получив северный гонорар? Моментально вернулись в гастроном «Театральный», купили вторую бутылку коньяку, пару коробок рижских шпрот и еще какой-то доступный бакалейный шик (немного его было, но кое-что на прилавках все-таки лежало). А сверх всего этого – бутылку кубинского рома «Гавана клуб» и по сигаре на рыло. Ром мы быстро распили тут же, во дворе, закусывая сигарами и ирисками «Золотой ключик». А потом, в превосходном настроении, двинулись к общаге на встречу с заждавшимися нас товарищами по корпоративу. Мучила ли нас совесть из-за того, что мы устроили себе праздник жизни, а товарищи остались в стороне? Мне кажется, что нет. Мне кажется, после слов Михаила об удаче мы воспринимали наш случай как нечто, безраздельно нам принадлежавшее, со всеми из него вытекающими (а в нас, соответственно — втекающими).

Вот таким и остался в моей памяти донецкий бандит – со взглядом навылет и с щедрой рукой…