О своем полувековом болельщицком опыте, о знакомстве с игроками "Шахтера", о самом громком взрыве в истории донецкого футбола – обо всем этом и о многом другом рассказывает один из известнейших дончан Анатолий Тесля, директор театра кино имени Шевченко.

"Динамо" и "Спартак" в Донецке не любили всегда"

 

— Вспомним самое начало, Анатолий Андреевич?

 

— Давайте попробуем. Я жил недалеко от стадиона "Шахтер", поэтому частенько ходил с друзьями на футбол. Это был конец 50-х – начало 60-х. Первой моей трибуной стал склон "футбольного" террикона. Знаете, надо было сильно постараться, чтобы во время матча найти там свободное место. У каждого – свое насиженное "гнездо", каждый делает выемку на терриконе типа ступеньки, кладет туда дощечку, садится на нее и смотрит матч. У нас места не было поначалу, поэтому смотрели стоя, но со временем обзавелись и собственными "гнездами".

 

— Удобно ли было оттуда смотреть? Все-таки слишком мелкая картинка…

 

— Зато бесплатно и ничего не мешает. Когда на стадионе был только один ярус, поле просматривалось почти с любой точки террикона. Правда, игроки выглядели какими-то мелкими букашками – но своих букашек по форме можно было различить, и рисунок игры читался хорошо. Ну, а со временем учились уже отличать и отдельных игроков – по манере, по походке. Например, очень легко узнавался наш первый заслуженный мастер спорта Валентин Сапронов. Он играл на фланге, был скоростной, подвижный, замечательно владел обводкой – а это тогда публика особенно ценила.

 

— Заполненный склон террикона – свидетельство футбольного бума в тогдашнем Донецке?

 

— Да, большой интерес город испытывал к футболу всегда. Но настоящий бум в Донецке начался в 1961 году, после того, как "Шахтер" выиграл Кубок СССР, победив в финале "Торпедо" 3:1. Помню, как в отсутствие телетрансляции слушали радиорепортаж с этого матча в исполнении незабываемого Вадима Синявского. Помню его слова: "Только прошла первая минута – а впереди уже "Шахтер"! Гол забил Родин!" – а я тогда толком и не знал еще, что это за герой такой – Родин… Помню, как команду встречали в Донецке, как вдоль улицы Артема выстроились огромные толпы восторженных людей, среди которых был и я (стоял, кстати, возле кинотеатра Шевченко, что можно считать символичным). Жаль, два года славы испортили эту команду, и больше она ничего не добилась. Некоторые игроки вообще не вписались в жизнь, влачили жалкое существование. Другие смогли найти себе применение – Валентин Сапронов, и конечно, Владимир Сальков, ставший замечательным тренером.

 

— В начале 60-х "Торпедо" считалось лучшей командой Союза. Наверное, победа над ним имела особенную цену?

 

— Она воспринималась просто как подвиг. Кстати, "Торпедо", как рабочую команду, всегда любили в Донецке. В отличие от их земляков из "Спартака" – за то, что в него тянули игроков со всего Союза. По той же причине не любили киевское "Динамо" – особенно после того, как туда забрали из "Шахтера" Виталия Хмельницкого.

— Футбол тогда пользовался пристальным вниманием партийных боссов…

 

— Да, и с ними я, когда повзрослел, столкнулся на стадионе поближе. Довольно рано мне удалось обзавестись постоянными местами на главной трибуне. Там, чуть повыше, сидели главные лица города и области – Дегтярев, Кубышкин, Гридасов… Все наше местное "политбюро". Болельщикам главной трибуны, и нам в том числе, выдавали семечки в таких, знаете, аккуратных бумажных кулечках из плотной желтой бумаги. Для шелухи стояли специальные креманки. Это был наш поп-корн. Подавали его и "членам побитбюро". Еще рядом с главной трибуной работал буфет. Там был хороший подбор продуктов. Лангустов и омаров не продавали, конечно, и французского коньяка тоже. Но сухая колбаса водилась постоянно, и армянским коньячком угоститься тоже мог каждый. Мы туда заходили – конечно, только после того, как помещение освобождали "члены политбюро".

 

"Старухин и Сафонов читали фантастику"

 

— К тому времени выросло уже другое поколение игроков….

 

— Да, и с ними я уже и знаком был лично, и дружил с некоторыми. Наиболее близкие отношения у меня сложились с Виталиком Старухиным. С ним мы были похожи внешне, и даже пару раз нас перепутали. Однажды это случилось во время матча в жаркий день, когда я спустился к питьевому фонтанчику освежиться. И кто-то на трибуне, перепутав меня со Старухиным, закричал во весь голос: "Глянь, он уже переодеться успел!" (а Виталия как раз незадолго перед тем заменили). Действительно, мы походили и ростом, и комплекцией, и прической, и косолапой походкой. Второй инцидент случился в буфете ресторана "Донбасс", куда мы зашли с друзьями обсудить пару вопросов. И, когда готовились расплачиваться, бармен спросил: "Записать на ваш счет?" Я понял, что он тоже меня перепутал со Старухиным, и решил обыграть эту ситуацию, сказал: "Да, запишите, конечно!". Через несколько дней Виталий узнал, что за его деньги кто-то угостился в буфете, мгновенно вычислили меня, и… Ну, пришлось его задабривать на ту сумму, которую я ему задолжал. Розыгрыш мой удался, и Виталий его сам оценил.

 

— Повезло вам. Мог бы и не понять…

 

— Исключено! Он обладал потрясающим чувством юмора. Шутил очень просто, но то, с каким выражением он это делал, производило просто убийственно смешной эффект. Я не скажу, что это был Жванецкий, но просто ходячий юмор! Причем, всегда импровизировал. Вообще, был очень умный парень. По виду ведь не скажешь – глуповатенькое лицо, если честно, с не слишком выпирающими следами интеллекта. Но, как говорится – "внешность обманчива". Любил читать. В тогдашнем "Шахтере" их было таких двое – он и Володя Сафонов. Предпочитали фантастику. Кстати, несмотря на всю свою внешнюю простоту, Старухин имел совсем непростых родителей. Его отец занимал важную должность в Белоруссии, и надеялся, что сын пойдет по его линии. Но Виталий увлекся футболом. И достиг в этом деле самого высокого уровня.

 

— Хотя в сборную его позвали только однажды. Заговор Москвы?

 

— Да трудно сказать… Он был уже не в том возрасте, когда достиг славы, да и манера игры некоторых коробила. Рассказывают, что единственный раз, когда Старухина призвали в сборную, он на тренировке так ответил Бескову, что даже у того не нашлось, что ответить. Понаблюдав за игроком, Бесков заметил: "Старухин, да ты совсем не бегаешь!" на что тот моментально отреагировал: "Константин Иванович, по полю должен бегать мяч. А я должен быть там, где он". Наверное, Бесков не был в восторге от такого ответа.

 

— Неформатность Старухина бросалась в глаза. Он делал как-то все не очень изящно. Создавалось впечатление, что, кроме как бить головой, он ничего и не умеет…

 

— Хочу вам сказать, что Старухин был очень разносторонним спортсменом! Прекрасно играл в гандбол, волейбол, баскетбол. Я сам всю жизнь занимаюсь баскетболом, но не могу сказать, что играл лучше Виталия, который занимался им от случая к случаю. Очень богато был от природы одарен! И на футбольных воротах, кстати, стоял прекрасно, что я успел оценить во время матчей в "дыр-дыр", которые мы по выходным устраивали со знакомыми.

 

— Вы вспомнили еще одного любителя книг – Владимира Сафонова…

 

— Да, с ним у нас тоже установилась дружба. Вот был положительный человек, и вообще очень интеллигентный хлопец! Любил кино, ко мне в кинотеатр постоянно ходил, благо, жил недалеко – рядом с оперным театром. На поле трудяга был редчайший. Я как-то решил его подначить, говорю: "Вы там все в футболе не слишком напрягаетесь. Стал, постоял… Это вам не баскетбол, где надо бегать от звонка до звонка!" Он мне отвечает: "Толя, в футболе тоже особо не отдохнешь. Я всю жизнь на фланге рывки делаю от бровки до бровки. Не курорт!" Такая у него была задача на поле: бороздить бровку, "вешать" на Старухина. Ну, и при возможности бить по воротам – удар с левой у него был мощнейший. Жаль, умер рано…

— Он был одним из капитанов "Шахтера" в 70-е годы. За какие качества, как полагаете?

 

— Капитаном он стал, наверное, потому, что не был разгильдяем и был компанейским человеком. Его уважали. Команда состояла из разных людей, встречались там и индивидуалисты типа Роговского или Латыша, к ним относились иначе. Старухину тоже предлагали капитанскую повязку, но он не был таким организованным, как Сафонов, да и сам большого желания не проявил. Сафонов и Старухин очень дружили, жили практически в соседних домах, их многое объединяло в человеческом плане, оба – толковые парни, многим интересовались, в политике разбирались. К ним примыкал Пьяных.

 

— Группировка внутри команды?

 

— "Шахтер" на поле был очень сплоченным. В жизни такого абсолютного единства не наблюдалось, конечно – люди-то разные. Я не слишком был посвящен в закулисную жизнь "Шахтера", хотя общался со многими и обо всех сохранил наилучшие впечатления. Но хочу еще раз подчеркнуть: команда 70-х была очень сплоченным коллективом. Там имелись непререкаемые авторитеты – например, Дегтерев, Звягинцев. Именно они создавали и поддерживали нужную атмосферу, их слово весило очень много. И в игре могли дать отпор любому. Дегтерев – парень очень характерный, Звягинцев очень злой был в игре. Злой и мощный. Да разве только они! Горбунов, Пьяных… Команда была очень бойцовская!

 

— В начале 80-х эта великая команда как-то сразу почти в полном составе "сошла". С игроками следующего поколения не довелось общаться?

 

— Почему – там тоже были мои близкие друзья. Наверное, самым близким могу считать Виктора Грачева. Он очень гостеприимный хозяин, я у него дома всегда прекрасно себя чувствовал, его жена Фариза прекрасно готовит плов. Есть у Вити недостатки – например, он любит, чтобы о нем говорили. Но кто этого не любит? Очень контактный человек, умный, все понимающий, свободно держит себя в любой ситуации, не зажимается при общении с прессой, как многие другие бывшие футболисты "Шахтера". Вот у кого была блестящая техника! Он и сам это понимал, и в разговорах со мной не мог удержаться от бахвальства: "Вот видишь, Толя, какой гол получился! Кто еще так забивает, как я?" И правда, были у него коронные, невероятные просто голы, забитые почти под нулевым углом.

 

"Старый футбол – более душевный"

 

— Анатолий Андреевич, можете припомнить какой-то "матч всей жизни"?

 

— Это матч, на который я не попал – с "Таврией" в октябре 1995 года, когда был взрыв и погиб Ахать Брагин. Мы с товарищами должны были успеть к началу игры, но задержались на годовщине свадьбы у хороших друзей. Решили подойти ко второму тайму. А сидели недалеко от стадиона. Вдруг слышим – два взрыва. Сначала думали – на шахте Горького что-то случилось, но с нами был специалист, сказал, что тогда звук был бы другой. Ну, а когда подходили к стадиону – тут и открылась вся эта ужасная картина. У нас ведь места на главной трибуне, как раз туда шел и Брагин. И вот – вся эта ужасная картина. Ошметки тел… Оторванная голова, которая летела метров 50, оставив шлейф крови… Оторванная ступня в туфле и носке… Ну, и развороченная стена – как раз в том месте, где я должен был сидеть. Вот этот матч мне запомнился по-настоящему.

 

— Ну, а если все-таки нечто более светлое?

 

 

— Ну, возможно, это победа над лондонским "Арсеналом" 3:0. Хотя и матч особо ничего не решал, и "Арсенал" не слишком упирался, но тогда разгромная победа над командой с европейским именем для "Шахтера" считалась событием!

 

— Какие чувства вы испытываете, наблюдая за современным "Шахтером"?

 

— Сейчас уже нет той страсти, с какой мы переживали за родную команду в детстве и молодости. Тогда в "Шахтере" играли доморощенные, донецкие в основном игроки. За них болелось как-то лучше. Они рвали жилы, проявляли настоящий патриотизм, желание постоять за свой край. Техники было меньше, а вот напора и стремления – гораздо больше. Нынешние игроки "Шахтера" выходят отрабатывать зарплату. Они это делают, да, но нет того спортивного азарта, который когда-то отличал игроков "Шахтера". И, конечно, футболисты прежних времен так не шиковали, как нынешние – хотя жили лучше, чем многие люди. В общем, для меня старый футбол – это душевно более близкий футбол. С другой стороны, "Шахтер" сейчас вышел на европейский уровень, и меня это не может не радовать. И даже поражение от "Виктории" не смущает. Я верю, что "Шахтер" сможет достичь поставленных задач. Вот только с защитой нужно порядок навести…

 

Написано для сайта "Террикон"