Хлеб Сергея Ирзы
В ходе дискуссионной рубки после публикации «Солдат у башни» всплыл один любопытнейший документ. Это рассказ дончанина Сергея Ирзы, ныне – израильского жителя, а когда-то – жителя центра нашего город. Воспоминания Сергея авторские, очень эмоциональные и содержат бесценные ощущения того времени, которое, конечно, уже никогда не вернется (а какое время вернется?). Рассказ называется «Мой хлеб».
Заходить в магазин я не собирался. Я вышел из такси и направился в сторону дома моего закадычного друга детства — Александра Корытного. «Корытика», или «корытки» как называла его моя баба Шура! Это его папа – режиссер, снял фильм «Индийские йоги – кто они?». Видели? Это сегодня нам по – «полтиннику»! Он Александр! Я Сергей! Что он еврей было известно точно. Инна Марковна, его мама, была очень колоритной еврейской женщиной, а бабушка вообще знала и разговаривала на идиш! А я был русский. То, что и я еврей, выяснилось не сразу! Только в восьмидесятые. А в далекие шестидесятые годы мы жили в одном доме, ходили в один детсад, а потом и в одну среднюю школу №2. Да-да, в ту самую, что до сих пор стоит в центре города Донецка на улице Артема (в те годы — на «1-й линии» в городе Сталино. 9 ноября 1961 года Сталино было переименовано в Донецк). Там, на пересечении «1-й линии» и бульвара Шевченко жили мы! Проходной подъезд «корытика» прямо на библиотеку имени Крупской, а мой проходной подъезд был рядом с нижней аркой и смотрел в торец нашей школы. А во дворе был детский сад и детская молочная кухня. Все жили в тесных коммунальных квартирах, но нам это было только на руку! Такого количества детей одновременно в одном дворе, в последующие годы расселения в «хрущевки», я уже никогда не встречал! Да и многие друзья детства попали в пожизненные друзья именно в этих подворотнях! В те годы у всех ребят были клички! У Андреева Сереги – «андрюха», у Сани – «корытик», и у меня – «лысый»! Моя кличка оказалась пророческой! Родители наши работали в институте «Донгипрошахт», поэтому мы и в доме в одном жили, и в садик один ходили, и в школу, и в пионерский лагерь «Ястребок» в Святогорске! Спасибо тебе, «Донгипрошахт» за наше счастливое детство!
Пол – часа назад я отъехал на такси именно от здания «Донгипрошахта» в центре города, что рядом с кинотеатром имени «Шевченко», чтобы встретится с другом! Есть друзья, которых ты знаешь всю жизнь! В моей памяти он всегда! С рождения! Нет раньше, чем с рождения! Поэтому я торопился к другу!
Мне не нужен был этот магазин. Все, что надо, было с собой! Я не видел Сашку семь лет – целую вечность! Семь лет я не был в Донецке – осваивал «целину»! Израильскую «целину»! Осваивал новый мир, новый язык, новую профессию. Осваивал, но всегда помнил, что «друг, он и в Африке – друг!». Ведь так хорошо, когда он есть, и все! Просто знать, что он есть! А что магазин? Магазин подождет. Да и магазин-то никакой. Так! Отдельно стоящее одноэтажное прямоугольное строение со ступеньками, выкрашенное в неопределенный цвет и стоящее в районе огромного (тех же 50-х годов постройки) Дворца Культуры имени очередного партийного съезда КПСС на конечной остановке трамвая №3. Странно, но именно это строение-«вояние» архитекторов прошлого века, вдруг привлекло мое внимание. Что – то в нем было близко и дорого мне, в отличие от сотен новых сверкающих сооружений центральной части города, в одночасье проглотивших хоть какую-то самобытность промышленного населенного пункта с названием Юзовка – Сталино — Донецк. Все эти новые строения, возведенные на месте скверов и парков, а то и просто посреди пешеходных дорожек, не вызывали во мне никаких чувств, кроме жалости. Ах, какие были названия! 27-й Гастроном! 13-й Гастроном! Красная Шапочка! Бульвар Пушкина! Сквер на Комсомольском проспекте! Кафе «Чайка» по улице Университетской! Парк «Щербакова»! 1-я Линия! 13-я Линия! Это уже история! А жаль!
И вдруг это совсем невзрачное, не вписывающееся в современные (шик, блеск, тру-ля-ля!) формы строение, оказало на меня магнетическое воздействие! Я замедлил ход. Остановился. Посмотрел в никуда. Нет, скорее заглянул в себя. Наверное, именно так выглядел «человек рассеянный с улицы Бассейной».
Нет, я ничего не забыл! Я все отчетливо помнил! Мое детство! Точно! Это здание из моего с «корыткой» детства! «Вот ради этого я здесь!», подумал я. Нет, ни ради стекляшек и блестяшек, модных ресторанов и пабов. Ни ради «Обжор» и странных малых архитектурных форм новой волны. А ради духа моего времени! Ради памяти прошлого! Ради всех тех, «кого приручил» когда-то!
Я стоял на пороге. Я уже знал, что Саня подождет! Он друг! Он простит! «Я должен войти внутрь», решил я. Этот шаг в свое прошлое я сделал с замиранием души!
Я не ошибся! Боже мой! На меня пахнул аромат свежеиспеченного украинского хлеба! Разных сортов хлеб и булочки лежали на стеллажах и источали неповторимый запах прошлого! Как в детстве! Разве в Израиле есть такой хлеб! Разве в Израиле есть такой аромат! Как понюхать некое подобие ваты в полиэтиленовой упаковке? Собака, и та след не возьмет! Я не собирался покупать хлеб. Я собирался восстановить в своей памяти этот вкус, этот запах, этот тепло! Я замер за косяком двери и простоял минут десять. Нюхал. Нюхал. Нюхал. Уходить не хотелось. Саня? Саня простит!
А ведь и тогда он так пах! С Наташкой Нефедовой нас сдружила одна парта. Учились с ней мы в одном классе. Жили в соседних дворах. Я на пересечении Комсомольского проспекта и улицы Розы Люксембург, а она на пересечении улицы Щорса и проспекта Гурова. Шел 1962 год. Многие «донгипрошахтовцы» были облагодетельствованы отдельными малогабаритными квартирами типа «хрущевка». Одни отправились в район новостроек «Шахтостроитель», другие же за черту города, на улицу Розы Люксембург. Как таковой, улицы еще не существовало, но дома уже заселяли. Из центра города на «окраину!» Все переезжали скрепя сердце! Бабушка Шура к пенсии «выбила» свои 23м2 жилой площади! Втроем (я, мама и она) переехали в новый дом, но школу не сменили! В 1961 году в ней было всего два первых класса «А» и «Б». Вот и ходили мы с Наташкой в класс «Б» и в школу вместе, и домой! В школе полагалось завтракать, и бабушка выдавала мне 10 копеек на пирожок, или коржик и стакан компота. Выпросить больше не удавалось! В начале 1961 года прошла реформа денег. Бабушка, привыкшая считать на старые деньги (а реформа прошла 100 к 10, т.е. 10 копеек стали 1-й копейкой), так до смерти и считала на старые. А умерла она 1995 году! Вот и представьте! Когда я просил 10 копеек, она говорила: « Рубль не дам!». Так что в 1962 году и думать о 15 копейках мне не приходилось! Но и с десяти копеек мы с Наташкой умудрялись экономить!
Деньги шли ни абы на что! После школы мы шли домой одним из двух путей. По 1-й Линии, вдоль булыжной мостовой, по которой еще до 1961 года тарахтели трамваи в сторону Центрального Универмага. Доходя до забора, за которым находилась 2-х этажная детская поликлиника, стоявшая напротив здания «старой» гостиницы «Донбасс» (там, где сегодня разбит скверик за памятником Ленина, да и сам памятник), мы сворачивали на проспект Гринкевича. Либо по бульвару Шевченко доходили до фонтана с хороводом гипсовых детей белого цвета, стоявшего у забора самого первого трамвайно — троллейбусного депо по улице Университетской. Только 1980 году депо закрыли, и на его месте построили здание Областного исполнительного комитета. За спиной «Тараса Григорьевича» мы поворачивали налево на бульвар Пушкина, и шли вдоль промтоварных складов до проспекта того же Гринкевича. Но как бы мы не шли, наш путь заканчивался в маленьком хлебном магазинчике, что возле арки на пересечении улицы Университетской и вышеназванного проспекта. Мы заходили в хлебный и покупали две четвертинки горячего ржаного хлеба под названием «кирпичик» аж по 4 копейки каждая! Я отрывал мякушку от корочки и «надевал» корочку на лицо! Я нырял в нее как в воду! Как в теплую подушку! Я подставлял лицо под ее тепло, как всегда подставлял его под теплое морское солнышко! И нюхал. Нюхал. Нюхал. Наташка проделывала тоже самое! Так мы нежились, пока с внутренней стороны корочки не уходило тепло! И тогда мы нежно, медленно, со знанием дела, начинали отъедать по кусочку! Хлеб хрустел и исчезал в наших желудках! Ради этого момента стоило недоедать в школьном буфете! Насладившись хлебом, мы шли кормить птичек! Для этого мы и оставляли мякиш! Так продолжалось до конца четвертого класса. Меня перевели в СШ №1 поближе к дому, но до сих пор те четвертинки по 4 копейки я вспоминаю с замиранием сердца!
Люди заходили в магазин, покупали и выходили, а я все еще стоял у косяка. Продавцы не решались спросить, но я понял по их выражениям лиц, что надо выдвигаться на исходную. Я было двинулся, но запах снова меня остановил. Я извинился. Причина, которую я назвал, ввела девочек в недоумение. Запах? Однако я был прилично одет, и они успокоились. А я вспоминал дальше.
На Комсомольском проспекте, на пересечении с улицей Университетской был уютный скверик. Посредине стоял памятник Воину Освободителю. А напротив располагался 1-хлебзавод! Он и сейчас там. Скверика не заметил! Вот туда-то мы и ходили выпрашивать горячий хлеб! Нет, не голодали. В 1965 году еще был хлеб! Его не стало в 1966-1967годах. А в 65-м мы с пацанами выстраивались под окнами хлебозавода и ноющими голосами выли: «Теть, ну кинь хлеба!». И тети бросали! И снова горячий, ржаной хлеб! И тот же ритуал! Как у индейцев! Корочка! Мякушка! Лицо, как в противогаз! Нюхаем. Нюхаем. Нюхаем. Остальное скармливали птичкам!
А потом хлеба не стало! Пропал! Талоны. Талоны. Талоны. И крик: «Больше двух буханок в одни руки не давать!». И очереди. Очереди. Очереди. Я уже жил на поселке шахты «Вертикальная», а потом на поселке шахты «Заперевальная». Я уже учился в СШ № 136. Я был большой! Мне было аж 13 лет! То был «хрущевский» кукурузный хлеб. Но все радовались и ему! И я со всеми. Я стоял в очереди (за хлебом по талонам) в магазине на «Вертикальной» Да и магазин – то никакой. Так! Отдельно стоящее одноэтажное прямоугольное строение 50-х годов постройки со ступеньками, выкрашенное в неопределенный цвет, и стоящее в районе огромного, тех же годов постройки Дворца Культуры имени… Совсем невзрачное здание. Ну совсем как это, где я своим присутствием уже десяток минут смущал продавщиц! И вдруг! К черной буханке в одни руки – БЕЛАЯ буханка в те же руки! А руки-то мои!!! Как я мчал домой! Как я нес тот первый не кукурузный, белый хлеб! Как я гордился собой! Сегодня, когда я вижу, как в Израиле выбрасывается и сжигается хлеб, и в каких количествах, я вспоминаю мою первую белую буханку и мамину радость, и соседскую «добрую» зависть, и думаю: «Ладно. И я ведь в голодные годы птичек не забывал!» И подумав, сам себе добавляю: « Но в мусор в нашей семье хлеб не бросали!».
А потом была армия. И «армейский» горячий ночной хлеб. А потом был Брежнев с его «экономной экономикой» и «сухарной» политикой. И все равно я отделял мякиш от корочки и «надевал» корочку на лицо! Я нырял в нее как в воду! Как в теплую подушку! Я подставлял лицо под ее тепло, как всегда подставлял его под теплое морское солнышко! И нюхал. Нюхал. Нюхал…
Встреча с Шуриком и Лидой была великолепной! Мы вспомнили детство. Юность. Счастливые были годы! Родители поделили поровну! Нам беззаботное детство! Родителям заботы! «Поживите хоть вы! Нам не удалось. Война», — говорили они. И мы жили! Наперекор времени! Наперекор судьбе! Мы жили и надеялись на светлое будущее в «семье нерушимых республик свободных!».
Я вернулся в Израиль. В «русском» магазине, на полках среди хлеба в полиэтиленовой упаковке, сегодня лежит ржаной «кирпичик»! Пока он горячий, он еще источает знакомый запах прошлого! Я ем только этот «черный» хлеб! Я отрезаю от него жирную горбушку. В центре проделываю углубление, размером с мой «изящный» (как говорила моя бабушка Бастрикова Александра Степановна) нос. Ложусь на диван у телевизора. Включаю украинский канал с малоутешительными новостями и накалом страстей на президентских выборах. Накрываю горбушкой свой, уже известно точно, еврейский нос, и… И нюхаю. Нюхаю. Нюхаю.
Спасибо тебе Саня, что ты пока еще живешь в малоперспективном «заповедном» районе города Донецка, где «новые украинские» не имеют интереса превратить старые исторические ценности в новые материальные! И пусть вам повезет с президентом!
_________________________________________________________________________
Хлебозавод №2 на карте Донецка:
Ещё статьи из этой рубрики
Комментарии
Написать комментарий
Только зарегистрированные пользователи могут комментировать.
Статья очень хорошая, вот только "заповедные" районы немного улыбнули, хотя, 12-18, пожалуй,можно назвать заповедником, да и микрорайон за чулковским кладбищем.
Душевная история! Вот только где был маленький хлебный магазинчик на пересечении Университетской и Гринкевича? А перебои с хлебом были при Хрущеве а не в 1966году, тогда уже был Леонид Ильич, мне моя бабушка рассказывала, что как только Хрущева сняли сразу хлеба стало вдосталь и любого, а от хрущевского хлеба с горохом люди желудком болели!
По моим воспоминаниям тоже проблемы с хлебом были значительно раньше, в году 1962-63, может быть, точно не позднее 1965 года.
Помню, "Хлебный" был на Гринкевича, ближе к Щорса.
Еще на Бульваре Пушкина, почти на углу с пр. Гурова
Хорошая статья в целом, но есть неточности. Хлеб исчезал не в 66-67 годах, а в 63-64 годах. Пришлось это лихо как раз на хрущевские эксперименты с кукурузой, в магазинах исчез практически не весь хлеб, а именно белый (городские булочки, нарезной и горчичный батоны, Арбатский и т.д.) В магазинах вместо натуральных городских булочек продавались неопределённого цвета сайки из кукурузной муки, ну и есть их определённо нельзя было. Закончилась эта беда практически сразу после снятия Хрущева в октябре 1964 года, как-то само по себе всё появилось в продаже, то ли закупили пшеницу за границей, то ли перестали устраивать саботаж Никите. Длилась эта чехарда не так уж и долго, немного больше года, но запомнилась. А хлебзавод на бульваре работал безостановочно при всех властях, по рассказам моих сотрудников, остававшихся детьми в оккупации, он благополучно работал и при немцах. Точно также, как и хлебзавод на Мукомольной, возле кондитерской фабрики. Вот тогда действительно голодуха была и возле них пацаны у немцев выпрашивали корочку хлеба и иногда везло. Могли и буханку швырнуть. Но чаще просто воровали.
Статья прелесть. Воспоминания детства. А слова о хлебе: "Я отрывал мякушку от корочки и «надевал» корочку на лицо! Я нырял в нее как в воду." Что неточности. Это ведь по большому счёту не документалистика в чистом её виде. Исправляя и дополняя друг друга можно определиться и со временем и с местом. Хлеб исчезал и был кукурузным скорее всего действительно в 63-64 г. Уже ходил в школу. Родители на работе. Рано утром бабушка будит меня и отправляет в магазин занимать очередь за хлебом. Сыро, холодно, хочу спать. Прислонишся к какой нибудь тётечке из очереди и ждёшь с моря чего нибудь. Вокруг все ругаются, но между собой. Порядок в стране всех устраивает. Наконец приходит бабушка, становится в очередь, а я бегу домой, завтракаю и в школу. Грустно всё это. Страна то богатейшая была.
Сумбурно как то получилось.
Да, Сергей Ирза - наш добрый знакомый! Я - внук его классной руководительницы, "химички" Клары Яковлевны! Главное - Сергей очень талантливый поэт, уже много сборников издал. Однажды бабушка мне дала сборник его стихов почитать - потрясающая вещь!
В "Истории Донецка" В.П. Стёпкина указывается, что здание хлебозавода на Комсомольском, д.10 до войны было театром. Это видно и по его архитектуре, — явно не промышленное проектирование. Во время войны здание пострадало и после победы его не стали восстанавливать. В театре всё-таки особые требования к акустике. Это и сейчас заметно — южная и восточная стены оригинальные, довоенные, с арочными элементами фасада, совсем не такие, как восстановленные северная и западная.
Хлебозавод в нём сделали после освобождения. Может при немцах хлебозавод был где-то рядом?
И ещё, Сергей просто хороший человек!
Dedushka,
в доисторические времена не вспомню кто (может, молодой Ясенов) указывал на нахождение в указанном здании кинотеатра. Оно и вряд ли театром было. Каким, например?
А промархитектура - такая затейливая штука... Может быть всё.
Dedushka,
Да нет, эти люди утверждали, что именно этот завод. А чем он Вам не понравился в качестве хлебозавода? Я в детстве был там внутри на экскурсии, по моему все там очень соответствовало названию. Вот где действительно стоял просто одуряющий запах свежего хлеба, так это там внутри. И на полбульвара запах распространялся, а сейчас прохожу иногда мимо и ничего не слышно. Суррогат используют вместо настоящих дрожжей.
Отлично написано! Во первых, очень художественно. Читал, как роман. Ну, а во вторых - все знакомые события и меречисленные места города. Спасибо большое!
Zhoock Off,
Скорее - зрелый Степкин
JohnAdmin,
простите. Я тогда был неорганизован и хаотичен. Более даже, чем теперь.
Zhoock Off,
Но менее, чем завтра!
JohnAdmin,
стремлюсь! и мне помогают тут:)
Да он мне всем нравится, просто обратил внимание на противоречие. Если там таки был театр, то как хлебозавод мог работать при немцах?
В 1965 году ходила заниматься музыкой в Дом учителя, который располагался в доме с башенками.
Выходя из троллейбуса на остновке сразу вдыхала запах ванили, который распространен был по всему кварталу.
Сейчас, насколько мне известно, хлебозавод закрыт, не работает
Бесценно!
Дончанка,
завод закрыт. Просто распыляют ваниль. Специфика бульвара чтобы.
Спасибо за публикацию!
В 1986-1990 годах я с мамой ездил на этот хлебозавод...каждую субботу к 10-и утра...ах какое там продавали овсяное печенье!!!А хлеб "кирпичик" я люблю до сих пор,особенно его верхнюю часть(бутерброд всегда ем с низу оставляя на "закуску" верхушку с ее не передаваемым,чуть подгорелым вкусом!)на Киевском возле цеха "БКК" бывает такие запахи стоят что гуляя по Киевскому от Проходной до РИКа слюной давишся....