07.06.2010

Ларинка: Английский след

Британский лев?

Дом, который построил Юз

Англичане принесли в Юзовку не только любовь к спорту, но и первые примеры симпатичной жилой застройки. Говоря о Ларинке, почти всегда вспоминают в первую очередь знаменитые дома, где жили семьи иноземных специалистов. Добротные каменные сооружения. Большие окна, застекленные веранды, обширные приусадебные участки (на некоторых хозяева умудрялись даже теннисные корты устраивать). Пережившие все, что можно, «английские дома» до сих пор стоят на Ларинке, в них живут люди, не имеющие никакого явного отношения к соотечественникам Джона Юза. Отыскать их непросто — Ларинка настолько неоднородна в архитектурном плане, насколько может быть поселок без плана и лада.

Улица Ивана Ткаченко, изгибаясь буквой «зю», опоясывает Ларинку с двух сторон. На ней — единственное донецкое здание, полностью сохранившее британский стиль. Это Английская школа. Красный кирпич, скромные колонны, арки без лишней вязи… На Стрэнде или Пикадилли такой дом никто бы и не заметил. Но поскольку мы идем не по Пикадилли, то замечаем Английскую школу сразу же. Никто уже давно здесь не учится: в самое древнее сохранившееся здание города (1879 год) въехал банк. В Донецке всегда так: если хочешь сохранить старину — доверь ее банку. Он сделает все, что нужно.

Английская школа: сохраненная деньгами

Возможно, на Ларинке есть и более древние строения, но как вычленишь раритеты из одноэтажного массива? Вот домик на улице Прокатчиков. Дмитрий уверяет, что его хозяин по документам восстановил год рождения строения, и это — 1888 год. Но сколько подобных экспонатов в глубинах поселка не имеют метрик?

Ларинская архитектура при кажущемся скромном единообразии дает несколько своеобычных экземпляров. Вот длинный дом с шестью трубами. Почему так много? Потому что тут было нечто вроде общежития: жилплощадь разбивали на «клетушки» и распределяли между рабочими семьями. А вот белый многоквартирный дом с более просторными помещениями и небольшими фантазиями по фасаду. Такое в Юзовке строили уже после того, как англичане стали покидать основанный ими город. Или вот — двухэтажное здание на углу Кирова и Батумской: старожилы вспоминали, что во время войны в нем работала полуподпольная маслобойка. И масло делали такое, что можно было насытиться от одного запаха.

Какой-то хозяин приделал к старой каменной ограде еврозабор. Стык времен получился оригинальный, хотя и не очень-то техничный. Ларинка примерно так и существует — настоящее в ней на каждом шагу пытается грубо приникнуть к прошлому.

Здесь жили при Юзе

Хорошо!

По определению, степь — «безлесье огромных равнин, покрытых богатой травянистой растительностью». Промышленный поселок в безлесье… С ума можно было сойти. Ранней Юзовке требовалась тень, причем быстро. Передовые умы решили эту проблему: по всему поселку высадили акации. Дерево это своеобразнейшее. В первый год жизни оно может достигнуть до полуметра высоты. На третий — уже до пяти метров при диаметре ствола до трех. Солидное получается дерево с очень приятной тенью — а как цветет! Так Юзовка получила свою первую зелень.

Мы с Дмитрием спускаемся по улице Ионова. Вот они, юзовские акации — старые деревья, которым, по грубым оценкам специалистов, лет 120. У себя на Нестеровке Дмитрий видел экземпляры еще постарше — полуторавековые…

Вообще, Ларинка может произвести на поверхностного наблюдателя впечатление пыльного района, где приличное дерево — событие. Это, товарищи, обманчивое впечатление! Дело в том, что совсем рядом — ДМЗ, из труб которого периодически вырываются разноцветные дымы. Это давит на психику. Улицы неширокие — даже самые главные, вроде Кирова, Куйбышева и Ткаченко. Сразу вспоминаешь слова первых визитеров-борзописцев, которые до революции описывали Юзовку как грязное, тесное и унылое местечко. Но стоит раскрыть глаза пошире (а это не мешает в прогулке по любому городу мира) — как тут же замечаешь флору, таящуюся на втором плане.

Зелени на Ларинке больше, чем кажется

А сворачивая в сторону, в боковые улицы вроде Снегиревской, видишь, как дворы буквально утопают в зелени.

Поднимаемся чуть выше, к стадиону «Металлург» (на месте которого, как мы договорились считать, когда-то был знаменитый циклодром). Рядом — сквер, где толчется множество народа. День, между тем, будний, и только начинается. Но сквер стоит того, чтобы немножечко забыть о работе. Только фонтана ему не хватает для полной гармонии. Этот зеленый уголок занятно оттеняет стадион «Металлург», представляющий собой симбиоз сталинского физкультурного стиля и постсоветского пластикового бума. Рассуждаем с Дмитрием на вечную тему: есть ли шансы у донецкого «Металлурга» при повальной любви города к «Шахтеру». Приходим к очевидному выводу: шансов нет. А жаль — хорошая ведь команда, и денег в нее вливают немало. Ей бы город поменять — или найти какую-то другую концепцию. Например, сделать упор только на местные кадры. «Донецкая команда — для Донецка!» — такой слоган может сработать…

Мимо стадиона «Металлург», что закономерно, идет вниз улица Спортивная. На ней, не вполне по теме — группа радостных мужчин употребляет пиво из больших пластиковых стаканов. Первый день лета. Солнце. Утро. Указ о запрещении распивать пиво в общественных местах. Разгар рабочего дня. Хорошо!

Настоящий британский плющ

Неожиданная Европа

На поверхностного наблюдателя Ларинка может произвести впечатление поселка не только пыльного, но и архитектурно убогого. Таких людей надо сразу вести на площадь Ткаченко.

Иван Ткаченко был героем Великой Отечественной войны. До войны работал слесарем на металлургическом заводе. Погиб в последние месяцы войны… Его память увековечена в названии улицы и главной площади Ларинки. Повезло товарищу Ткаченко: его площадь — наверное, наиболее сбалансированный архитектурный ансамбль города. На ней собраны все управленческие структуры ДМЗ, и каким-то образом эти четыре здания настолько гармонируют друг с другом, что создают вполне европейское впечатление. Полукруглые башенки, тонкие шпили, белоснежные колонны… И название заводской гостиницы «Риальто», притаившейся чуть поодаль, кажется уже не поползновением на венецианские ценности, а резонным продолжением идеи.

На площади Ткаченко

Местные жители рассказывают, что квартира рядом с площадью Ткаченко стоит практически как в центре города. Если учесть жизнеопасную близость ДМЗ — факт феноменальный! Впрочем, для закаленного донецкого жителя эта близость превращается в нечто неощутимое. В тот день группа уверенных в себе женщин приводила в порядок газон на площади Ткаченко. И честное слово — запах свежескошенной травы рождал какие-то курортные ассоциации! Вблизи от домен… Бред! Но пусть сколько угодно называют донецкое сознание извращенным — я сколько угодно готов впадать в такие сладкие иллюзии.

Поднимаемся по улице Ткаченко вверх, по направлению к Боссе. Слева — торговый объект под названием «МиГ». Неужели — торговая фирма Микоян+Гуревич? Неужели знак того прочного союза, который заключили на донецкой земле армяне и евреи, жившие рядом и с удовольствием мешавшие кровь?

Перекресток Ткаченко и Футбольной. Стык четырех поселков — Ларинки, Масловки, Любимовки и Смолгоры. Перед нами — торговое заведение совсем другого типа. Непобедимый универмаг «Радуга» с директором, который руководит процессом чуть ли не с самого основания. Простое, как бревно, здание с национальным орнаментом под крышей: в 70-е годы, когда его строили, прихлынула волна украинофилии (София Ротару, «Черемшина», «Динамо» Киев). Напротив «Радуги» — легендарная чебуречная: здесь долгие годы назначали свидание своим осведомителям оперативники райотдела милиции. Разлив пива в чебуречной продолжается. 11 часов утра. Очередь из пяти человек. Хорошо же!

Завод и вера

Дмитрий Марченко напоминает мне, что в народе Ларинку называют Иларионовкой. Как вы понимаете, это неслучайно. Свято-Николаевский собор, который все еще называют «кафедральным», служит мозговым центром Донецкой и Мариупольской епархии. Были опасения, что после того, как в центре города возродили Свято-Преображенский храм, церковь на Ларинке зачахнет. Ничуть не бывало! Жизнь вокруг нее бурлит. У входа припарковано пара десятков не самых дешевых автомобилей. У белого «Фольксвагена» батюшка увлеченно набирает смс на своей мобилке. Сама церковь выглядит прекрасно — недавно отремонтированная, с блестящими куполами. Вход на территорию тоже оформляют по-новому, строят врата наподобие кремлевских. В общем, за благосостояние донецкого православия можно только порадоваться.

Если спуститься вниз, на улицу Ткаченко, открывается вид на еще одну цитадель веры — храм святителя Игнатия Мариупольского. Религиозное металлургическое руководство возвело его на территории завода, и золотые купола в окружении труб и домен выглядят, как принцесса на балу разбойников. Контрастный пейзаж вселяет в душу одновременно восторг и жуть…

Жизнь возле храма

Вид с Ларинки на центр открывается обширный. Донецк предстает во всей своей многозначительности. На переднем плане — ларинский частный сектор, переживающий очередной заводской выброс. Далее — вышеупомянутые домны и трубы. Затем — череда небоскребов. «Донецк ощетинился!» — глубокомысленно замечает Дмитрий. И правда — высотки выглядят, как хищные зубы, воткнувшиеся в голубое летнее небо.

С территории завода доносятся звуки: сигналы тепловозов, шипение компрессоров, глухое уханье. Ларинский народ привык жить, слушая дыхание гигантского предприятия. Более века жизнь этих людей организовывал заводской гудок, снятый еще при Юзе с затонувшего парохода «Орел». Сейчас, когда будильник есть в каждом телефоне, значение сигналов уже скорее ритуальное. Но гудок все равно не дает расслабиться, держит людей в тонусе. Рядом с заводской управой видим стенд «Победители трудового соревнования». Ларинка продолжает хранить свой рабочий статус, несмотря на все перемены, случившиеся с того времени, когда слово «пролетарий» звучало гордо, а не издевательски.

Запад forever!

В 90-е годы, когда этот статус выпаривался с каждым месяцем, на Ларинке наступление капитализма символизировал человек, имя которого знали все, хотя о нем почти ничего не писали. Это был Юлий Абрамзон. Кое-кто в Донецке до сих пор считает его эталоном менеджера и бизнесмена. В середине 90-х он сделал единственно правильный выбор: поддержал Леонида Кучму на его первых президентских выборах, казалось — уверенно вписался в политику. Но время рассудило иначе. 24 февраля 1997 года Абрамзона убили в его собственном офисе. Это был один из финальных аккордов эпохи большого перестрела.

Ларинская водокачка

Вот он, этот офис — гастроном «Юз». Дело, которому Абрамзон отдал почти 20 лет жизни. Напротив — привет уже из другого времени: заведение под самодостаточным названием «Шашлычный двор». Бизнес утвердился в Ларинке прочно, хотя и своеобразно. Но осколки прежней эпохи застряли здесь очень крепко. На улице Спортивной нами был замечен объект под названием «Феникс» с логотипом фирмы «Дело всех». Когда-то эта структура подмяла под себя всю донецкую торговлю, а ее глава Владимир Щербань представлял собой образец нашего местного Чезаре Борджиа. Теперь от его торговой империи остались лишь воспоминания…

Вообще, Ларинка — не криминальный район. То ли дело — соседняя Александровка! Когда я спросил у одного из ее бывших обитателей, Алика С., каким местом для них была Ларинка, он ответил: «Да никаким! Правда, хорошую траву можно было купить только здесь!» Продавала общедоступную, но качественную дурь довольно благообразная тетя Маша, больше похожая на повариху детсада, чем на наркодилера. Как и везде, руководили движением дурманящих средств цыгане. Потом их переселили куда-то на Мирный или Голубой, и наркобизнес на Ларинке заглох.

Металлургия везде: в заводе и на заборах

Сделав полный круг по Ларинке, мы с Дмитрием возвращаемся туда, откуда начали. Водонапорная башня на улице Куйбышева. 1931 год постройки. В очертаниях ее арок угадываются мотивы французских сооружений Юзовки. Казалось бы, какие могут быть французские мотивы в сугубо советской водокачке? Но, видимо, все, что строится на Ларинке, так или иначе обречено нести на себе западную печать. Английский плющ, увивающий один из домов на улице Прокатчиков. Надпись Hard Rock AC/DC на деревянном заборе по улице Снегиревской. Следы американской экспансии — молельный дом одной из протестантских конфессий в помещении бывшего кинотеатра «Сталь». Кто с деньгой к нам придет, тот навсегда и останется…

Ясенов