Несмотря на свою иллюзорность, Кальмиус всегда исполнял функцию совершенно зримого членителя жизни. По одну его сторону всегда было одно, по другую – совсем другое. Даже когда два берега числились частями одного района. А уж тем более – когда они стали рубежами разных районов. Всю жизнь люди с Левого берега рассказывают одну и ту же байку – как милиционеры из Калининского и Ворошиловского райотделов отпихивают к чужому берегу криминальный труп, чтобы разбирались с ним соседи. И эти истории не столь уж анекдотичны, подтверждают ветераны органов…

 

Трупы в Кальмиусе всегда плавали. Еще бы: на «центральном» берегу находилась Семеновка со своими веселыми законами. Семеновка, в недрах которой сгинул не один известный бандит, опрометчиво посчитавший себя неуязвимым…

 

Синтез

 

Улица Левобережная аккуратнейшим образом огибает Кальмиус, от проспекта Ильича и вплоть до… Ну, практически до конца ойкумены. Для очень многих дончан, южный предел представимого –улица Светлого Пути. Но улица Левобережная идет южнее!

 

До революции 1968 года это были разрозненные куски – несколько улиц, вставленных одна в другую, как части телескопа. Тогда Левобережной называли лишь часть этой конструкции. Имена других частей: улицы Алмаатинская, Радостная, Степная, Малая Степная, Мушкетовская и Птичий проспект. По крайней мере, все эти названия числятся в постановлении горсовета о массовом переименовании улиц и площадей города от 21 марта 1968 года. Тогда, пражской весной, их все объединили, чтобы упростить ситуацию. Но традициям постановления не указ – и для народа Левобережная  осталась в прежних пределах, от Ильича до Эдмундыча.

 

Это был поселок, возникший, как знаменитый коктейль Джеймса Бонда – shaken, not stirred. Его встряхнули, но не перемешали. По логике, первые дома здесь появились с появлением больницы Ворошилова (та, которая сейчас уже даже и не Калинина). Во всяком случае, потомки персонала этого великого медицинского заведения все еще владеют недвижимостью на Левобережной. Потом с востока наполз поселок шахты № 5-6, упершийся в Левобережную вплотную. Плюс – случайный элемент: цыгане, татары, продавцы, водители троллейбусов, почтальоны, телемастера – в общем, все. Так образовался одноэтажный поселок, который можно называть по-всякому, а местный народ называет «на больнице Калинина» — по утверждению моего спутника Славы, модераторасайта «Интересный Донецк». В общем, самая что ни на есть Калиновка.

 

Слава вырос на Левобережной и отлично помнит все эти вещи – водопровод на уличке, колоночка одна на всех, ни газа, ни канализации. Большое село — все друг друга знают, все друг к другу ходят в гости. Так продолжалось десятилетиями. Кое-кому начало казаться, что так будет всегда. Гром грянул неожиданно. В 1983 году снесли дальнюю, восточную половину поселка. Начались какие-то малопонятные населению, но грандиозные работы по геологической разведке территории. Что там искали, нам не расскажут – нефть ли, золото ли – но буровые машины, нахватав проб грунта, испарились. Поползли слухи один хлеще другого. Мол, собираются строить нечто грандиозное: громадный кинотеатр, укрупненный аналог Дворца спорта «Дружба», выставочный центр. Метро, наконец… Все оказалось проще. После окончания изыскательских работ построили 16-этажный дом. И в его переселили все, что оставалось живого к востоку от Левобережной.

 

Анализ

 

Левый берег Кальмиуса – это Новый Мир социалистического Донецка. До конца 50-х здесь мало чего происходило, а по проезжей части свободно разгуливали гуси и голопузые дети. Но уж слишком много здесь было простора. И когда, в соответствии с призывом дорогого Никиты Сергеевича, начали искать места для массовой жилищной застройки, все взоры автоматически обратились на Левобережье. Не слишком удаленное от центра, с готовыми квадратами потенциальных микрорайонов… Идеальное место для Нового Мира!

 

И пошло, и поехало. Сначала – пробный шар в виде «Шахтостроителя». Потом «Донецкие Черемушки», показательный объект хрущевского панельного плана… Новый Мир заполнял пространство хитро – он двигался не от Кальмиуса (что было бы логично в терминах осознанной экспансии). Он двигался к Кальмиусу (как если бы при освоении Америки выбросили десант где-то в районе Миссисипи и начали бы колонизировать в направлении к океану). В конце концов, смычка двух миров произошла в 60-х, и все лакуны на Левобережье заполнились. А логика развития требовала новых площадей под новостройки. Вот тут-то и пришла очередь поселка больницы Калинина.

 

Сейчас от него остались лишь одиночные антикварные элементы. Со всех сторон давит новейшая история. С одной стороны, на месте поселка делает свои дела автозаправка. С другой – идет синхронное строительство нескольких бизнес-центров. В ущельях новостроек каким-то образом притаились осколки прошлого – три двухэтажных желтеньких дома. Слава вспоминает, что жители частного сектора называли этот «пятачок» «Большим двором», и воспринимали как высотки. Это было государство в государстве, это был Ватикан с бабушками, императорски восседавшими посреди дворов. Жизнь была своя, от остального поселка отделенная незримой стеной.   Shaken, not stirred…

 

Перед нами – один из приземистых отрогов бывшего «Большого двора». Внимательно читаем вывеску: «Центр рекламных специальностей». Нам это не говорит ни о чем. Так бы и прошли мимо, если бы синхронно не вспомнили, что в этом здании раньше располагалось бюро «Турбулентность» — хитрое научно-исследовательское подразделение университета, где автор в 1984 году проходил переводческую практику и чуть не сломал себе мозги о статью на тему каких-то флуктуаций. Если в мире и существует что-то более мерзкое, чем технический перевод, то это – турецкая анисовая ракия, которая…

 

Впрочем, не будем отвлекаться. Что характерно? Организация под названием «Специализированное конструкторско-технологическое бюро «Турбулентность» при Донецком Национальном Университете» формально существует и сейчас. И прописано все там же – на Левобережной, 13. Шесть отделов, директор, приемная. Но смысл уже не тот, и не тот полет. В 80-е, сразу после создания, бюро имело значение и было окружено мистической аурой. Поговаривали, что там ведутся космические разработки, и все такое прочее. Мой друг Юра с физфака мечтательно говорил, что «Турбулентность» может дать такой старт в жизни, что куда там твой обком (за эти слова не несу никакой ответственности). В нынешней жизни место науки несколько отличается от того, что было в 80-е годы. И отличается не туда…

 

Философия

 

Строительство высотных зданий превращает бывшую деревню Калиновка в даунтаун со скайскреперами. Как известно, сопротивление застройщику лишь в одном из десяти случаев дает эффект, да и тот, в конечном итоге, идет на пользу застройщику. Что для него важно? Чтобы формальности были улажены. Все остальные нюансы от него ускользают как слишком абстрактные. Более того: если учитывать все нюансы, обычно вызывающие недовольство общины  – ни одну стройку не продвинешь. У застройщика, как правило, достаточно толстая шкура, чтобы легко пережить все протестные последствия своей деятельности. В конце концов, лет через сорок останутся только небоскребы – а народные вопли, как не имеющие материальной оболочки, рассеются в подпространстве…

 

По течению Левобережной – два новостроя, расположенных на месте детских садов. Точнее, в одном случае был профилакторий для детей с физическими отклонениями. Стройка еще не окончена, но скоро здесь будет шикарно, нет вопросов. Что касается детских садов, то философски настроенный застройщик обратил бы наше внимание на то, что они все равно закрываются и исчезают по городу, причем часто – вне какой-то связи с застройщиками вообще. И это правда. Но за садики в Левобережной все равно обидно.

 

Через сорок лет процесс превращения этого поселка в даунтаун, безусловно, будет завершен. А пока, еще остаются артефакты. Двухэтажный дом 26 по Левобережной с курортными верандами на обоих этажах напоминают времена, когда здесь действовали законы Области Войска Донского (а значит, не действовал «сухой закон», но действовали телесные наказания). Рядом – руины: кто-то завалился естественным порядком, не дожидаясь, пока приедут бульдозеры строительной организации, мечтающей о расширении.  

 

Влево от нас, на Запад уходит улица капитана Ратникова. Стоя здесь, примечательность места не ощутить. Обычный перекресток с деловитыми грузовиками. А для жителей старой Левобережной эта улица открывала путь в альтернативную реальность. Налево свернешь – в «Соски» попадешь… Там, на конечной остановке 9-го трамвая всякого, кто мог, ожидали два легендарных пивбара, «Верхние Соски» и «Нижние Соски», о которых рассказывать и рассказывать. Их расположение для народа с Левобережной было очень удачным: туда приходилось идти в гору, но трезвым, а оттуда – не совсем, но под гору. Это называлось «скатиться к Кальмиусу». Кроме того, рядом с «Сосками» располагался большой базар. В общем, там был центр. Там было все, и даже церковь. В настоящий центр, по ту сторону Кальмиуса, попадали не так уж часто. Люди к западу от реки жили недобрые, именно с ними дрались стенка на стенку — с Семеновкой и Ворошиловкой (как стали называть Семеновку в 70-х). По четным годам дрались на правой стороне Кальмиуса, по нечетным – на левой. Готовились всерьез, отливали кастеты из свинца. Общий счет приближался к ничейному…

 

Пространство

 

Вскоре после пересечения с капитаном Ратниковым улица Левобережная, наконец, обнажает секрет своего названия. Она выходит на берег.

 

Перед нами – хватающая за душу панорама центра, ненавистного бывшим местным бойцам, от плотины, создающей иллюзию большой реки, до Калиновского моста, делающего эту иллюзию реальностью. Нигде больше в Донецке вы такого простора не ощутите. Конечно, есть вершины терриконов, там тоже можно. Но если не отрываться от поверхности… Нет, только Кальмиус дарит вам столько воздуха и свободы. И воздух кажется свежим, как в Ривьере, а свобода – абсолютной, как в детстве.

 

На месте стыка Левобережной с Кальмиусом насыпано немного песку. Тем самым, нам намекают, что здесь находится пляж. Рядом стоит грибок, для закрепления образа. Слава подтверждает: действительно, пляж как бы есть. Во всяком случае, был. Причем с очень давних времен. И пользовался спросом, несмотря на то, что строго каждый год в первой половине июня возникал слух о чьей-то дочке, покрывшейся прыщами и пятнами после купания в Кальмиусе. И, несмотря на подозрительную по составу рыбу, ловили ее, а в отдельных случаях даже ели. Надо сказать, донецкая вода придает рыбному мясу особый, ни с чем не сравнимый, утонченный вкус. Не все его оценят, далеко не все.

 

Кальмиус в качестве административного рубежа претерпел несколько эволюций. Сначала это была самая настоящая, жирная граница между Областью Войска Донского и Екатеринославской губернией. Потом образовался большой город, и внутри него границы перерисовали, объединив левый берег с правым в одном, Калининском районе. А в начале 70-х опять раздробили – и Кальмиус вернулся в состояние межевой черты. Калининский и Ворошиловский район теперь смотрели друг на друга поверх воды, и каждый считал, что он – лучший (и у каждого, как всегда, были основания).

 

Граница, проложенная по воде, всегда рождает больше хаоса, чем порядка. Известный городской анекдот с криминальным утопленником, которого обнаружили в конце милицейской смены и отпихивали с берега на берег… Впрочем, кажется, об этом уже кто-то где-то рассказывал. Среднестатистический калиновский рыбак тоже охотно вспомнит эпизод, случившийся с ним или с Николаем, когда на рыбалке вдруг рядом вынырнул труп. Пугливых на Левобережной никогда не было – брали длинный дрын и отпихивали «жмура» на течение. Плыви, дорогой, не порти выходной день! Пусть с тобой ворошиловские рыбаки разбираются…

 

Перспектива

 

После плотины, где лягушки квакают почище Лепса, Левобережная совершает не самый лучший фортель. Она жертвует пространством. И ради чего? Она уходит в кварталы социалистического жилья.

 

Строго говоря, здесь, на проспекте Дзержинского старая Левобережная и заканчивалась. Дальше к югу смысла продвигаться не было – разве что, с какими-то особыми партизанскими целями. Но вот на Дзержинского было много чего: магазины, парикмахерская, спорткомплекс с множеством кружков. И здесь упоительно пахло фруктовой эссенцией от завода безалкогольных напитков. Ради этого запаха какое-то время стоило жить. И что же? Главный производитель донецкого ситро совершил полный виток эволюции, перейдя на водку. Как говорит известный российский прогнозист Василий Уткин: «Следовало ожидать».

 

Вполне вероятно, через несколько лет этот район будет не узнать. В городе появился проект постройки напротив алкогольного завода баскетбольной суперарены. Место намоленное, спортивное. Здесь — футбольное поле, которое называют «Спартак». На нем в первые, скромные годы своей истории тренировался «Металлург», а потом обосновался пейнтбольный клуб «Сталинград». Баскетбольные боссы пока не определились окончательно, , но если что, появление подобного экспоната у проспекта Дзержинского все изменит. Можно себе представить, какими гранями засияет этот участок Левобережной, особенно при обзоре с противоположной, вражеской стороны Кальмиуса, сколько снимков местности вывалят в Сеть фотографоманы!

 

Этого, может, и не случится. Но в любом случае, через сорок лет Левобережную будет не узнать. Будут деньги – будет и песня, как сказал бы вышеупомянутый Лепс. Простое жилье и второразрядная промышленность под давлением людей, одержимых целью застроить все, обречены отступить отсюда. А милицейская кинологическая структура? Без сомнения, как-то решат вопрос и с ней. Берег реки не может выглядеть кое-как. Если есть деньги, он должен выглядеть на миллион долларов.

 

Мы со Славой завершаем нашу прогулку за мотодромом, у дома культуры «Батькивщина», рождающего вредные ассоциации с Юлией Тимошенко. Из чрева ДК доносятся воркования церкви «Воскресения Христа» («самый охмуреж идет, под сладкий лепет мандолины», как сказал бы Великий Комбинатор). Мы не пойдем дальше, до логического конца Левобережной. Это очень далеко, хотя по своему интересно – так же интересно, как на краю пустыни Гоби. Там, на своем финише Левобережная свивается с улицей Куприна на границе Боссе и Евдокиевки. Там все по-другому, там спокойнее и тревожнее одновременно. Туда застройщик не доберется никогда…

 

_________________________________________________________________________

 

Историческая часть Левобережной улицы на карте города: