В свое время на бульваре Пушкина можно было встретить массу неповторимых личностей. Об одной из них в 2005 написала для газеты «Жизнь» Елена Божко. Текст в печать не пошел по причинам, не зависящим от Елены. А герой публикации был интереснейший. Оживляем это интервью 15 лет спустя…

 

«…Из всех описаний людей и плаваний меня больше всего поразил подвиг одного человека, непревзойденный, думается мне, в истории познания нашей планеты. Я имею в виду Фернандо Магеллана, того, кто во главе пяти крохотных рыбачьих парусников покинул Севильскую гавань, чтобы обогнуть земной шар. Прекраснейшая Одиссея в истории человечества – это плавание двухсот шестидесяти пяти мужественных людей, из которых только восемнадцать возвратились на полуразбитом корабле, но с флагом величайшей победы, реющим на мачте…». 

Стефан Цвейг, «Магеллан».

 

 

 

Для многих дончан, особенно старожилов, бульвар Пушкина – то место, куда можно прийти и отдохнуть душой: посидеть на лавочке в тени раскидистых деревьев, пройтись не спеша или посмотреть работы художников. Именно здесь, я познакомилась с человеком, который строит настоящие корабли (в заданном масштабе, конечно).

Леонид Куркурин, как и многие ребята 70-х, уже прошлого столетия, зачитывался произведениями Жюля Верна, Рафаэля Сабатини и многих авторов, которые описывали путешествия на парусниках. Постепенно эти корабли «перешли» из книг в дом к Леониду. Я побывала у него в мастерской, и вот какая получилась беседа.

 

— Как возникла идея заниматься моделированием, с чего все начиналось?

 

— Школьников еще был. Читал книги о путешествиях. Стал просить отца, чтобы сделал мне лодку, а он мне ответил: «Мне проще тебя отвести на станцию юных техников». И отвел. Самое главное — азы. Недолго походил, около года. И с тех пор стал мастерить самостоятельно. Любимой книгой была «Одиссея капитана Блада». До сих пор любимая. С детства в мозгу все отпечаталось. После этого я на корабль смотрю, как на произведение искусства. По сути это так и есть!

После армии пошел работать в шахту, но все равно не бросал любимое дело. Скопилось много поделок, старший брат предложил: «Пойди, пускай люди посмотрят, оценят, может быть, что-нибудь получится». А когда пришлось уйти из шахты по инвалидности, хобби, как говорится, превратилось в ремесло.

 

— Каждая ваша работа – конкретная. На бульваре я видела «Наутилус». Это действительно точная копия того самого «Наутилуса» из произведений Жюля Верна?

 

— Конечно. Сейчас, благо, не то время – с литературой легче стало. Купил энциклопедию, в которой чертежи Жюля Верна. Выбрал необходимый масштаб и уже сам сделал, из латуни. Все оттуда – с детства! Кто не читал тогда Жюля Верна? Мне кажется, что все читали, увлекались, любили эти книги. И фильмы смотрели! Было приятно, когда на бульваре ко мне подошла француженка и воскликнула: «О, Жюль Верн!».

И еще такой момент —  бросил пить и курить. Вот, если выпил, руки начинают труситься и тогда три-четыре дня выпадают из жизни, похмелье мешает. Да, сколько я к этому подходил. Когда еще в шахте работал, не задумывался серьезно. Захотел, сделал – не захотел – не сделал! А сейчас все по-другому!

 

— Леонид, для вас в данный момент – это жизненная необходимость, а на память вы для себя оставляете что-нибудь? Не жалко расставаться?

 

— Как говорят, «сапожник без сапог». Сначала жалко было. Особенно, когда маленькому ребенку дарят. Это же не игрушка. Такую вещь надо беречь! Вот, я допустим, шесть или восемь месяцев в него вложил – уже сроднился с этим кораблем, каждый день над ним сидел. А ребенку купили в подарок, тут же он, не отходя от меня, начинает разбирать и, естественно, ломает. Вот тогда жалко. А бывает, что родители приходят поблагодарить, и рассказывают, что объяснили сыну, когда подрастет, тогда и будет играться. Припрятали пока.

 

— Есть ли у вас такая работа, которая бы имела особое значение? Любимая, скажем так?

 

— Есть. Мой самый любимый корабль – «Виктори» адмирала Нельсона. Флагманский корабль был знаменит, как участник известных морских сражений, битвы у мыса Трафальгар в 1805 году. Корабль ее величества! Люди спрашивают: «Почему я не делаю военные корабли Первой или Второй мировых войн?». Меня больше на парусный флот тянет — переходы всякие, лестницы, трапики. Начиная от галер – это большие гребные лодки – и, заканчивая, фрегатами, ленкорами. Самый большой был два с половиной метра! А военные – там сплошное железо! Душу не греет. А моя душа тянется к такому, где больше романтики…

 

— Леонид, что вы цените в своей работе больше всего?

 

— Самое большое богатство для меня – это чертежи и книги. Для того, чтобы что-то сделать, надо столько литературы перечитать! Люди говорят: «Я такой за неделю сделаю!». За неделю не сделаешь — это все относится к рангу искусства, кораблестроение – именно моделирование. Еще спрашивают: «А из золота можещь?». Я же не ювелир. Из дерева могу сделать, из латуни. Было бы здоровье делать корабли. А самое ценное – чертежи! Найдешь хороший чертеж, а разобраться в нем – дело техники. На мелкие части, по гвоздику, как говорится.