Из всех репортажей, которые я когда-либо сделал (а их было у меня), самым полнокровным получился, пожалуй, тот, в котором меня подвели вплотную к обрезанию. Ну, то есть как? Я прошел все стадии инициируемого, кроме самой-самой последней. То есть, я сохранил то, что еврей сохранить никак не может, но все остальное мне показали, объяснили и дали прочувствовать.

Дело было в донецком Еврейском центре (Бог его знает, как он правильно называется) на улице Постышева, рядом с бывшим театром Тудоровских. Кажется, шел беспокойный 2005 год. То есть, это нам казалось, что он беспокойный — но знали бы мы тогда! В общем, благодаря полезным еврейским знакомствам, я добился интервью с человеком, который по всем канонам своей веры получил право делать обрезания донецким евреям. Звали его Яша, и званием его было «моэль» — так у них называют обрезателей.

Натурально, я попросил у него возможности пройти всю процедуру. Ну как? То есть — почти всю… И он — хоть и ортодокс, но современный — согласился. Чем-то я ему понравился (недаром все соседки у нашего подъезда всегда говорили моей маме: «Людка, даже не рассказывай нам, что Женька не еврей!»). Короче, контакт у меня с моэлем получился (надеюсь быть понятым правильно). Он объяснил мне все нюансы. Он уложил меня на обжигающе холодную операционную кушетку, куда помещается всякий обрезаемый. И он тронул своими неуклонными пальцами мою…

Впрочем, кому нужны эти подробности? Достаточно сказать, что репортаж о моем визите к моэлю Яше вышел в газете «Салон Дона и Баса», которую я тогда возглавлял. И произвел должный фурор. Но, наверное. не произвел бы, не будь он снабжен правильным заголовком. А заголовок был — «Последний дюйм». Его не я придумал, увы. Его придумал Андрей Зимоглядов. Хотел бы я придумывать такие заголовки, как он.

UPD Узнав обо все этом, жена спросила меня: «А если бы обрезали?» У меня не было ответа…