Весной 1936 года на перекрестке проспекта 25-летия РККА и Первой линии произошла ужасная авария. Одна из шести (или семи) имевшихся на тот момент в природе легковых машин города Сталино врезалась в телегу, которая плавно спускалась к Кальмиусу. К сожалению, лошадь не отделалась, как в классическом случае с О.Бендером, легким испугом. С переломами ног несчастное животное было убрано с проезжей части. О дальнейшей его судьбе ничего не известно. Машина получила повреждения, совместимые с жизнедеятельностью, водитель не пострадал вовсе. Источники настаивают, что это было первое дорожное происшествие в Сталино с участием автомобиля. Закономерно, что случилось оно на самом оживленном перекрестке города.

Именно здесь появился первый в городе светофор. Может быть, причиной тому стал как раз инцидент с лошадью? Или, как утверждают другие – близость жилья первого секретаря обкома Щербакова?

 

По улице Постышева ездили не только трамваи…

 

Черная икра и свежий воздух

Мой собеседник Сергей Коцарев поселился в районе оживленного перекрестка несколько позже – в начале 50-х. К тому времени в городе возникли развилки и поважнее. И все-таки, пересечение 25-летия РККА и Первой линии считалось самым что ни на есть центром. Уникальность его обеспечивал прежде всего Первый гастроном. О, это было культовое место! Продуктовое довольство, по которому еще не успел пройтись катком своих реформ Никита Сергеевич Хрущев, оставалось фактом.  Правда, благосостояние масс находилось с товарным изобилием в некотором диссонансе. Ну, скажем, черная икра в специфических конусообразных баночках продавалась свободно, но купить ее обычные люди могли себе позволить только по особым случаям. А какое там, в Первом, было вкуснейшее мороженое – розовый пломбир, белое сливочное и экзотичное большое эскимо , обернутое «серебряной» фольгой!

В 70-е все несколько изменится: денег на руках станет больше, но куда-то запропастится черная икра, почти одновременно с эскимо.

Перекресток, о котором мы говорим, отражал известную двойственность нашего города, когда рядом с самыми ключевыми объектами можно обнаружить убогость, недостойную самой затхлой окраины. В 50-е годы во всем своем сомнительном блеске еще существовали юзовские линии. Все пространство между нынешними проспектами Ильича и Дзержинского было занято частным сектором – теми самыми «новыми планами», которые к середине XX века успели превратиться в старье. Были там дома поприличнее, были похуже, но в целом – отдельная деревня, как-то приспособившаяся к росту индустриального мегаполиса.  Сергей Коцарев вспоминает, что между линиями еще сохранились заросшие бурьяном остатки  так называемых «грязных улиц» — точнее, проулков, куда выходили туалеты. По воспоминаниям отца Сергея, именно там, между Седьмой и Восьмой линиями, по Николаевскому проспекту (который впоследствии и принял имя 25-летия РККА), держало ассенизационный обоз семейство Задовых. Эта фамилия тогда звучала для большинства жителей города уже (и пока еще) слишком абстрактно….

 

Демонстрация в Сталино

 

А буквально в двух шагах от этого запустения бурлил жизнью центральный перекресток города, с кафа «Минутка», с гроздью магазинов вдоль Первой линии, с клубом ИТР напротив. О, этот клуб, это чудо архитектуры города Сталино с чертами несмелого ампира! Там было чем развлечься. Там в неплохом кинозале регулярно показывали кино – фильмы, которые, какими бы затертими они ни были, в дотелевизионную эпоху служили досугом высшего порядка. Походы в кинотеатр «Комсомолец» считались праздником, туда отправлялись семьями, это была светская жизнь. А дом ИТР… Ну, в него можно было проскочить и мимоходом, невзначай.

Вообще, конечно, вся светская жизнь 50-х проходила на свежем воздухе. Фланирование по Первой линии, многократно описанное дончанами разных эпох, олицетворяло ее в наибольшей степени. Но для человека, жившего в самом центре, выбор места для гуляния был весьма широк. Только что заложенный бульвар Пушкина. Парк Щербакова, куда вела от Университетской скрипучая лестница. Сквер Горького на месте нынешнего собора, площадь Ленина… Впрочем, стоп! Никакой площади в середине 50-х еще не наблюдалось. Всю южную ее половину занимал частный сектор. Прямо из облисполкомовских окон обитатели высоких кабинетов могли наблюдать за жизнью этих своеобычных дворов…

 

Во дворе одного из домов, стоявших… на площади Ленина

 

Скудость развлечений приводила к преувеличенному восприятию некоторых формальных акций. Например, праздничные шествия становились событиями, о которых говорили месяцами.  Сергей Коцарев навсегда запомнил демонстрацию, которая прошла по Университетской (почему-то в направлении от Горсада) в начале августа 1957 года. В те дни Москва принимала Фестиваль молодежи и студентов. Конечно, Сталино не мог остаться в стороне. Исключительность того, что происходило в столице, легко докатилась и до нас…

А хотите еще один пример того, как заполняли люди свой досуг в дотелевизионную эру? Извольте. Парк Щербакова в 50-х изобиловал множеством мест для культурного отдыха трудящихся, каждое из которых имело возвышение для лектора и ряды нехитрых деревянных лавочек. Вечерами в выходные дни там устраивались всевозможные мероприятия для горожан, в будние — надежно уединялись влюбленные парочки. А в солнечные выходные дни, прямо с утра, тогда еще мальчик Сережа шел за руку со своим папой в парк. Папа прихватывал с собой инструмент, крепил тиски к лавочке и что-то мастерил. Сейчас трудно себе это представить, но жизнь тогда была намного проще, жили намного беднее  – в общем, все это было в порядке вещей.

 

Простой досуг тех времен…

 

Оранжерейная империя и хитрый домик

В 1958 году уже подросший мальчик Сережа переехал на жительство на другой перекресток города – улицы Розы Люксембург и проспекта Мира, как тогда говорили — на «четвертый участок». Город Сталино рос  — и, как оказалось, жизнь бурлила на новом месте тоже!
 
Собственно, проспекта Мира еще не придумали. Было нечто, что на тогдашних картах называется «бульваром Мира». При этом, его верхняя часть – та, откуда сегодня начинается нумерация – была еще не колонизирована. Вместо человеческого жилья тут раскинулись… плантации цветов!

Улица Оранжерейная, как и сейчас, пересекала квартал от Щорса до Розы Люксембург. Количество домов, стоявших на ней, легко исчислялись по пальцам одной руки. Но улица была знаковой хотя бы по названию, поскольку отражала главную достопримечательность квартала – обширное тепличное хозяйство. Оно начиналось там, где позже построили ресторан «Юбилейный» и большой многоэтажный дом с нестандартной планировкой просторных квартир (как и всякий нестандартный проект, его назвали «чешским»). Заканчивалось хозяйство у железнодорожной ветки металлургического завода. Это были плантации «Зеленстроя».

И это была действительно отдельная империя, с большими, длинными теплицами, с собственным хозяйством, среди которого имелась даже гончарная мастерская, где умельцы лепили из глины посуду, нужную в оранжерейном деле – а окрестные мальчишки бегали туда понаблюдать за загадочным процессом. Оранжерейная империя вообще притягивала мальчишек, как магнитом. Там можно было придумать массу разнообразнейших забав. Летом, например, спасались от жары. Плантации орошались системой арыков, и в ключевых местах были установлены глубокие деревянные корыта-накопители. В них так восхитительно принимались освежающие ванны!

Контора «Зеленстроя» находилась неподалеку, на перекрестке Розы и проспекта Ватутина. Почему-то именно возле входа в контору некоторое время стоял… памятник Шевченко, именно тот самый, что стоит сейчас — на постаменте  у библиотеки Крупской.

 

А у 3-го корпуса ДПИ, примерно на месте Юза, стоял почему-то памятник Чайковскому

 

Чуть дальше, у больницы Вишневского действовала сельскохозяйственная выставка. С тематической точки зрения, оранжерейная империя переходила в нее плавне некуда. В итоге, огромный кусок Донецка перед речкой Скоморошиной представлял собой такой себе «колхоз внутри города», сельскохозяйственное вкрапление в избыточно индустриальный город.

Кстати, и жизнь на Четвертом участке была отменно пасторальной.  Вот один ее штришок. На месте кинотеатра «Звездочка» действовала лесопилка. И все население поселка ходило туда брать парную воду. Наполнили ведро, бросили туда деревянные чурки, чтобы не расплескивалось – и несут в хозяйство. Возвращались на Четвертый участок через заросли, занимавшие большую часть пространства между Университетской и Щорса, через квартал нынешней гостиницы «Дружба». На этом кукурузном поле как-то случилась жуткая история — нашли убитого брата профессора одного из вузов, жившего неподалеку. Задушили галстуком – а кто и почему, говорили разное. Но резонанс получился чуть ли не городской. 

При всей своей простоте, Четвертый участок имел свою изюминку, возносившую его до небес. Напротив нынешнего Укрсоцбанка находился так называемый «Дом приезжих». Добротнейшее двухэтажное сооружение с подвалом, который местная власть оборудовала для приема разного рода высоких гостей. В подвале была кухня, всегда готовая к приему неожиданных визитеров. С первого этажа на второй вела лестница с балясинами в стиле сталинского времени. На втором этаже (полы с паркетом наивысшего качества) к услугам отдыхающих — банкетный зал, бильярдная. И ванная – невероятная по тем временам ванная, в белом кафеле, с белой фурнитурой для сантехники, о которой многие в то время вообще не подозревали.

Смотрительницу Дома приезжих звали Кузьминична, и вся округа поддерживала с ней добрые отношения. К примеру, в доме для приезжих был телефон. А в домах по всей округе – разумеется, не было. Конец 50-х все-таки! Но жители поселка знали: в случае крайней необходимости они могут прибежать в Дом приезжих, где Клавдия Кузьминична не откажет, даст сделать звонок!  А какой там был телевизор – огромный «Темп» с ну очень маленьким черно-белым экраном. Но какое это было счастье для избранных — знакомых детей, быть приглашенным на просмотр интереснейшего фильма. Какого? Да тот же «Александр Невский», как вариант!

 

Никита Сергеевич в родном городе

 

Когда Донецк посещали высокие гости, на перекрестках всей округи выставляли милицейские посты. Если гость только что прибыл в Донецк, его могли доставить к дому в салон-вагоне прямо от станции Сталино — сзади подходила специальная ветка на железнодорожной насыпи. Но можно было увидеть великих людей и в автомобильном исполнении. Самый большой резонанс вызвал, конечно, провоз Никиты Сергеевича – на перекресток неслись стремглав, и лидер страны приветливо махал рукой землякам, улыбаясь на всю свою обширную физиономию. Да мало ли кого можно было встретить в окрестностях Дома приезжих! «Как-то выхожу со двора, и вдруг вижу – едет машина. А в ней – Герман Титов, его, тогда розовощекого красавца, невозможно было не узнать! Конечно, я поприветствовал его, начал махать ему рукой. Космонавт номер 2 засмеялся и тоже сделал приветственный жест. Я был счастлив этой неожиданной удаче!», — вспоминает Сергей Коцарев.

Дом приезжих на краю города… «Постойте, какой же это край? До площади Ленина – минут двадцать пешком!» — возразит критически настроенный читатель. Это правда: до центра очень близко. Собственно, сейчас это – практически центр. Но тогда на Розе обрывалась цивилизация. Обрывалась, чтобы, преодолев оранжерейную полосу отчуждения, вновь возродиться на Смолянке. Но уже совсем в другой форме…