Было дело: скейты и Вовас/Ромас

Первые доски появились в донецких магазинах спорттоваров, кажется, в 86-м. Это были плоские продолговатые снаряды с резиновыми подшипниковыми колесами с одной стороны и листом наждака — с другой. Снаряды — деревянные во всех смыслах этого слова. В те времена это устройство официально называлось «скейтом».

Чтобы доска приобрела хоть какую-то маневренность, нужно было ослабить гайки на брюхе скейта. Я лично не помню ни одного персонажа, у которого хватило бы проницательности, чтобы захватить в магазин набор гаечных ключей, или терпения, чтобы донести покупку до дома. Распаковав диковинную штуковину, все без исключения вспрыгивали на адский драндулет системы «поворотов и стопов нет» прямо у входа в спорттовары. Не знаю, как обстояли дела у жителей других районов, но те, кто покупал скейты в магазине «Старт» на Университетской, стабильно проходили маршрут «кусочек бульвара Пушкина — бордюр — клумба с нарциссами — областная травматология». Стоило это удовольствие 40 рублей плюс расходы на бинты и йод. Совсем не дешево по меркам 80-х.

Первые скейты советского производства были снабжены резиновыми колесами. Второе поколение отличалось более широкой доской и пластмассовыми колесами, производившими шум, достойный альбома группы Manowar «Громче, чем ад».

Появление скейтов моментально понизило в статусе владельцев велосипедов. Даже обладатели навороченных спортивных лайб «Старт-шоссе» и «Турист», отчаянно завидовали камикадзе со скейтами — деревяшка с подшипниками сигнализировала о «продвинутости» своего владельца почище вываренных в хлорке джинсов.

В те времена, слова «бординг» или «фристайл» в ходу не были, программу «Yoz» на канале «Евроспорт» не показывали, широких штанов и бандан не носили. Скейт не был ядром экстремальной поп-культуры и кланообразующим транспортным средством. Он не формировал вокруг себя особый слэнг и музыкальные вкусы, особый образ жизни и манеру одеваться. В те времена на нем просто катались. Кроме бульвара Пушкина, большой популярностью у скейтеров 80-х пользовались тротуары вдоль проспекта Ильича и аллеи парка Ленинского комсомола. Докатиться до конца трассы одновременно со своим скейтом всегда считалось здесь большой удачей. А самым ходовым трюком тогдашних экстремалов было составить два скейта в тандем. Это развивало огромную скорость, кататься на тандеме нужно было вдвоем и сидя, а увернуться от него не удавалось ни одному прохожему. Что, разумеется, делало всякий спуск гарантированно захватывающим аттракционом.

Надписи «Вовас Ромас», выполненные вполне традиционным народным способом (ключом по стеклу), стали появляться в общественном транспорте Донецка где-то в середине 80-х. Среди непременных «Малых», «Толстых» и «Котов», «Вовас Ромас» выделялся элегантностью и цепкостью удачного рекламного слогана.

В те времена было модно проявлять абстрактную любознательность, интерес к мироустройству в целом. В очередях за «Пшеничной» и «Жигулевским» активно обсуждалась тайна Бермудского треугольника. Публика массово (иногда даже по собственной воле) посещала лекции на тему «Индийские йоги — кто они?». Между тем, одна из самых интригующих загадок современности была у нас буквально под носом.

Независимо от маршрута, вида транспорта (исключение составляли такси) и новизны вагона, граффити «Вовас Ромас» были таким же неотъемлемым атрибутом, как компостер или предостережение: «Первые шесть мест — для детей и инвалидов». Тайна личности Воваса и Ромаса не раскрыта по сей день.

Возможно, загадка эта и уступает в глобальности вопросу «Кто вы, доктор Зорге?», но умы она будоражила, будьте покойны. Говорили, что Вовас и Ромас — крайне опасные братья с Абакумова и встреча с ними грозит моментальным и неминуемым перераспределением материальных ценностей. Говорили, что Вовас и Ромас — это один человек. Натуры, склонные к оккультизму, насаждали теорию о том, что Вовас-Ромас — некий Трамвайный, урбанистический эквивалент Домового (это в какой-то мере объясняло, как загадочные руны попадали на стекла новеньких, только что с чешских заводов, вагонов). Задолго до того, как словосочетание public relations вошло в повседневный обиход, Вовас и Ромас отпиарили такое количество муниципального имущества, что страшно представить.

Лично я склоняюсь к мысли, что Вовас-Ромас — это (тогда еще) юный писатель Виктор Пелевин. Если вы располагаете другой информацией, пожалуйста, напишите нам, мы будем признательны за версию.