Донецкая царь-пушка, пусть и с чего-то там скопированная, уже много лет — одна из главных достопримечательностей нашего городка. Между тем, как и все наше, рождалась она непросто, мучительно и неправильно. О том, как это было, подробнейшим образом вспоминает участник событий — Виталий Антоненко, мастер, изготавливавший деревянную копию московской царь-пушки для дальнейшей литейной работы.

 

Начало проекта

 

В конце лета 2000 г. мне позвонил приятель, Чеботюк Василий, проживающий на Лидиевке, где раньше жил и я, и предложил делать копию кремлевской Царь-пушки для Донецка. Как всякий нормальный человек я отреагировал адекватно, пытаясь выяснить логическую связь между Лидиевкой и российским историческим памятником, и интересуясь, в добром ли здравии пребывает мой друг. Друг, пребывая при ясном уме и в добром здравии, поведал мне следующую, простую как сухарь, историю.

 

Диспозиция была такова. Старший брат нашего общего товарища, Михаила Березовского, жил в Москве, и являлся зампостпреда Землячества донбассовцев Москвы при Донецком горисполкоме (возможно,  должность сия именовалась чуть иначе, но это не существенно). Он и предложил Михаилу (зная своего брата как художника и мастера на все руки), собрать команду для работы над пушкой, поскольку имелась принципиальная договоренность с Ю.М. Лужковым о разрешении изготовить копию оной для славного града Донецка. Ну, а, курировать сей прожект со стороны донецкой диаспоры и был уполномочен Березовский-старший. От нас требовалось в точности сделать деревянную модель, для последующей отливки ее в металле. Я согласился. Не раздумывая.

 

Спустя некоторое время состоялось учредительное собрание, где присутствовал московский гость на правах куратора проекта. Нас, то бишь, резчиков и деревянных дел мастеров, было четверо. Пятым был вышеупомянутый куратор. Основные установки были следующие:

 

— изготовить модель кремлевской Царь-пушки в деревянном исполнении для последующей отливки копии пушки (завод-изготовитель пока определен еще не был);

— определиться с необходимым материалом и инструментарием для работы;

— уложиться в сжатые сроки, приурочив установку пушки в Донецке к началу проведения фестиваля «Золотой Скиф», а точнее ко 2-ому июня 2001 г.;

—  при необходимости подобрать в команду дополнительный контингент специалистов;

— соблюдать дисциплину и «сухой закон» во избежание применения строгих карательных мер к нарушителям.

 

Естественно, у народа возникло масса вопросов, на которые и были даны пояснения:

 

— будет дана «зеленая улица» в приобретении материала, оборудования, и  подобраны производственные мощности в Донецке;

— все финансовые и организационные вопросы будет решать некий, неизвестный нам на тот момент, г-н Воробьев, пред ясные очи которого мы будем вскоре представлены;

— по изготовлению модели, она будет отправлена на завод, который, к тому времени, уже будет определен;

— вопросами заработной платы будет ведать все тот же г-н Воробьев.

 

В.В. Березовский на следующий день уезжал в Москву и  назначил Михаила старшим в команде. Договорились держать связь по телефону.

За сим, учредительное собрание было объявлено закрытым, и все разъехались по домам.

 

Москва дает добро

 

Вскоре мы были представлены Воробьеву. Лед тронулся, дело сдвинулось с мертвой точки, и нам было предложено подыскивать необходимый материал и оборудование, выписывая счета для оплаты. А также присматривать производственные площади для производства работ. Чем мы с азартом и занялись.

 

Спустя некоторое время поступила команда — нам с Михаилом ехать в Москву. В первопрестольной сходили к пушке, но смотрели на нее уже не как праздные туристы, а как люди, которым предстоит сделать ее копию. В тот же день, в украинском культурном центре на Арбате присутствовали при встрече с руководством Землячества и директорами заводов. От Землячества были Н.С. Лунев (председатель), Березовский-старший и Артем Федорович Сергеев – сын большевика тов. Артема и он же, после гибели отца, приемный сын Сталина, выросший вместе с Василием Сталиным. Представителями Ижевского завода были генеральный директор завода Моисеев В.В. (наш земляк и член землячества) и Закамаркин  М.К. – технический директор завода. От Донецка был Воробьев К.П. и ваши покорные слуги – мы с Михаилом. Встреча была деловой и конструктивной. Определился завод изготовитель – Ижевский металлургический завод. Пушку решено было копировать до мелочей. В Донецк, для верности, было решено послать опытного модельщика, контролировать технологию изготовления модели пушки. По завершению работы модель будет отправлена в Ижевск на отливку. Г-н Лунев сообщил, что звонил Иосиф Давидович (Кобзон, тоже член Землячества), и не далее как вчера получил-таки от Юрия Михайловича (Лужкова) добро на изготовление копии пушки для Донецка. Под занавес непродолжительного рандеву Лунев и Воробьев заговорили высоким стилем, и все завершилось шампанским. Переночевав у моей тещи в Подмосковье, утром мы выехали в Донецк.

 

Донецких пускают к оригиналу

 

В середине октября мы снова поехали в Москву. Уже втроем. Михаил, Василий и я. Жили опять у моей тещи в Павловском Посаде (у меня замечательная теща, и с радостью принимала нас, хотя это и несколько хлопотно) и каждый день ездили в Москву. Комендант Кремля был в командировке, и без его разрешения на подход к пушке для замеров и фотографирования нечего было и мечтать. На ожидание ушла неделя. Созванивались с Донецком, с Березовским-старшим. Было велено ждать. Охрана на Боровицких воротах нас уже начала узнавать: «А, Донецк! Проходи».

 

Наконец, вечером, созваниваясь с Березовским-старшим, узнаем, что комендант Кремля дал соответствующие указания охране. Приступать можно было уже завтра, что мы и сделали на следующий день. Официальное письменное разрешение на изготовление пушки получили из рук замдиректора Оружейной палаты, где говорилось, что «исторический музей Московский Кремль разрешает изготовить копию Царь-пушки для города Донецка в масштабе кроме 1:1 или более». Теперь мы были во всеоружии.

 

Получив долгожданное разрешение на подход к пушке (ныне ползать по ней и залезать на нее не положено) мы с Михаилом принялись усердно замерять, зарисовывать и фотографировать буквально каждый дюйм орудия. На это у меня ушло три пленки (Снимал я «Зенитом ТТЛ»). Василия с нами в тот день, по ряду причин, не было.

 

Переживали, а вдруг испортим кадры, добивайся потом повторного разрешения. Но все прошло нормально. В тот же день проявили пленки и распечатали фото. Старый добрый «Зенит» не подвел, снимки были великолепного качества. Вечером доложили во все «инстанции», что у нас все получилось. Ждали следующих указаний. Сделав наброски с размерами орудия, делали эскизы и деталировки для будущей работы. Тогда-то и решили сделать пушку чуток короче, лишь бы не масштаб 1:1.

 

Через день поступила команда нам с Михаилом ехать в Ижевск, а Василию отправляться на историческую родину. Так и сделали. Посадив Васю на скорый «Донбасс», тем же вечером выехали в столицу Удмуртии, в Ижевск, на металлургический завод.

 

Знакомство с ижевчанами

 

В Ижевске нам немного не повезло. В день нашего приезда праздновался двойной праздник: 70-летие Удмуртской республики и день города. В тот день у нас вышел выходной. Отдохнув с дороги, прогулялись по городу, смотрели салют. Наутро к нам в заводскую гостиницу  явилась целая делегация специалистов во главе с Михаилом Кирилловичем Закамаркиным, техническим директором «Ижстали». Долго обсуждали детали, рассматривали фото. Заводчане пришли к выводу, что им самим нужно видеть пушку вживую. Изготовление некоторых узлов и соединений требовало более детального рассмотрения, а поскольку копию нужно сделать точной, возникла необходимость их присутствия в белокаменной. Все соображения были доложены генеральному директору завода. Мы снова уезжаем в Москву, ждать ижевчан. Созваниваемся уже не только с Донецком и Землячеством, но и с Ижевском.

 

Наконец, прилетают ижевчане, и мы договариваемся встретиться в Кремле у Царь-пушки. В тот день, в первую неделю ноября, в Москве повалил снег, но рандеву у пушки состоялось. Там же встретились с Березовским и с А.Ф. Сергеевым. Позволю себе отвлечься, но Артем Федорович – это живая история, и, к тому же, очень интересный рассказчик. Чего стоят рассказы типа: «…а вот с этой горки, на склоне у Кремлевской  стены мы съезжали на санках, и Василий (Сталин) об сосну разбил себе лоб в кровь. Влетело же нам тогда…». Или: «…а здесь, прямо на территории Кремля  раньше стоял кавалерийский полк…», «…а здесь жило правительство, и когда у кого-то был день рождения, гостей просили приходить со своими стульями, а нам, мальчишкам, был праздник. Носились как угорелые…». До сих пор жалею, что, боясь, вдруг не хватит кадров на дополнительный снимок пушки, не сфотографировались с Артемом Федоровичем…

 

Появились ижевчане, и мы опять дружно полезли на пушку, под пушку и вновь, уже вживую рассматривали интересующие всех узлы орудия.

 

Напоследок решили сфотографироваться у пушки на память. Некстати снег повалил еще сильней.

 

Внимательно изучив пушку, ижевчане впервые озвучили мысль, что деревянную модель придется-таки делать на заводе в Ижевске. Сами мы ее, конечно, сделаем. Но не все элементы модели будут у нас технологически верными. Может получиться пушка-игрушка, но не модель для литья. В литье существуют свои законы и правила. Похоже, они были правы, но не нам это было решать.

 

На следующий день мы разъезжались. Наша с Мишей командировка продлилась 21 день.

 

Воробьев соглашается на «ижевский вариант»

 

По возвращению в Донецк сделали Воробьеву подробный отчет о результатах командировки. И вдруг наступило некое затишье. Мы начали переживать, т.к. сроки поджимали, и время работало против нас. Это мы сейчас знаем, что было тому причиной. Дело же было в том, что г-н Воробьев собирался делать модель пушки в Донецке, везти эту модель в Ижевск, а потом, когда будет готова ее железная сестра — клон, обе привезти в Донецк. Железную – установить в городе, а деревянную подарить, ну скажем, театру. Но, похоже, Воробьева уже убедили в необходимости переноса места изготовления орудия на Урал. Несмотря на свое техническое образование, он не предполагал поездки изготовителей на завод, был не готов к изменению своих планов, а посему и колебался. Мы чувствовали, что придется ехать на Урал, так как вся предыдущая работа по организации работ в Донецке заглохла.

 

Предчувствия нас не обманули, Воробьев озвучил наши худшие (как нам казалось на тот момент) предположения – ехать придется. При очередной аудиенции он призвал к себе Михаила на аудиенцию «тет-а-тет», оставив нас с Василием томиться под дверью. Обговаривался вопрос оплаты нашей работы в командировке. Миша вышел довольный. Оказалось, что на вопрос об «окладе жалованья», Миша озвучил сумму в 400 гривен, на что Воробьев сразу согласился, и сказал, что будет платить все 600. Мы с Васей обиделись и возмутились, это было очень мало, ведь в командировку едем, в конце концов. И даже зарубежную.  Миша явно сплоховал, чем тут – же и воспользовался «великий пиарщик». Надо хорошо знать Воробьева, чтобы понять, отчего это вдруг он проявил такую щедрость, в полтора раза увеличив плату. Он явно был настроен к торгам, дабы сбить наши запросы на более достойный эквивалент нашему труду, и тут вдруг Миша избавил его от этих неприятных дискуссий, предоставив г-ну Воробьеву выглядеть во всем своем великодушии.

 

Однако после драки кулаками не машут, нам оставалось надеяться на его слова: «Ребята, сделайте пушку – не обижу!».

 

Форма готова!

 

Итак, в первой неделе декабря, мы выехали из Донецка. Нас было трое. Четвертый наш товарищ в силу обстоятельств остался, хотя мог поехать тоже. Ижевчане нас встретили хорошо. С дороги повели в парилку, угостили пивком. Наутро нам сделали пропуска, и началась работа. Начинали мы работу вместе с цехом в 7 утра, а заканчивали в 10-1030 вечера. Работали без выходных, и в Новый Год, и во все другие праздничные дни. Иногда с нами задерживались допоздна и ребята из модельного цеха. График работы был плотный. Первым нужно было сдать ствол пушки.

 

Помогаем ребятам делать сам ствол, начинаем вырезать буквы для текстов. Места, где имело место много повторяющихся элементов, для сокращения сроков решили отливать из алюминия. Тексты тоже отлили из алюминия, поскольку буквы при формовке могут сломаться, а все фигурные элементы к тому же, должны быть съемными.

 

Занимаемся резьбой с утра до вечера, устаем, но успеваем.

 

Сдали готовую модель ствола на формовку в литейный цех, контролируем правильность установки текстов, ведь тексты старославянские, и формовщикам легко ошибиться. А мы эти тексты уже знали наизусть!

 

Для формовки ствола механический цех с  прецизионной точностью изготовил две опоки (опока – форма, в которую помешается изделие, заполняется формовочной смесью, уплотняется до плотности асфальта с помощью специальных отбойных молотков). Вес каждой опоки – 13 тонн. При формовке на каждую из двух опок пошло по 12 тонн формовочной смеси. Итого – общий вес – 50 тонн. Чтобы пушка внутри была полой, внутрь формы вставили специальный разъемный стержень, как раз по внутреннему диаметру ствола. Стержень тоже не легок, порядка 7 тонн. Да еще в эту собранную конструкцию будет залито более 20 тонн металла. В общем, сооружение получалось серьезное.

 

Все заводчане переживали за работу. Приходили в модельный цех, в литейный цех. Ведь, по сути,  добрая половина завода той или иной мерой была причастна к этой работе. Поэтому люди были неравнодушны к результатам.

 

Проблемы разного рода

 

При покраске и сушке готовой формы последняя дала трещины, и форму забраковали. Ребятам пришлось формовать изделие по — новому. Немного изменили технологию сушки, и все получилось. Процесс заливки металла, процесс остывания металла просчитывался на компьютере с помощью специалистов Ижевского университета. Все это учитывалось при выборе параметров заливки металла, его температуры.

 

Залить сразу более 20 т. металла можно было только в электросталеплавильном цехе. Готовую форму перевозят туда. Наблюдать за подготовкой и заливкой формы металлом пришло немало людей, несмотря на позднее время. Многие из них снимали весь процесс на фото и видео, для себя, на память. Нам не пришлось наблюдать сие действо, хотя и очень хотелось, на то не было времени. На повестке дня стоял лафет орудия, который по графику должен был отливаться следующим. На лафете много резьбы и надо было торопиться, не подводить. И мы старались изо всех сил.

Самой сложной частью лафета — была голова льва. Особенно – полость пасти льва с зубами. Туда нужно было, говоря терминами специалистов, «ставить знак». То есть, сама львиная голова формовалась отдельно, пасть с зубами – тоже отдельно. Затем знак вставлялся в форму головы, и все вместе заливалось металлом. Миша вырубал голову с большой липовой болванки, я резал стороны лафета. Когда голова была готова, пригласили старейшего модельщика завода Сергея Васильевича Владимирова. Он занимался «знаком» для головы. Первая отливка головы не вышла. На оригинале, у льва на Царь-пушке, если присмотреться, зубы здорово похожи не на львиные клыки, а, скорее, на акульи зубы. Зубы получились как надо, но расположением зубов лев здорово смахивал на кролика. Пришлось переделывать.

 

Для более точной компоновки делаем с помощью компьютера распечатки всех резных элементов в натуральную величину. Здорово помогают ребята-программисты, расходуя в три дня квартальную норму бумаги и картриджей. При работе, для большей точности, перед нами несколько фото с разных ракурсов. Закончив голову, Миша подключается ко мне. Опять мы успеваем, хотя чертовски устаем.

 

Нам уже два с половиной месяца не пересылают деньги. Все удивлены поведением наших боссов, и донецких и московских, их наплевательским отношением к нам. Деньги нам занимают наши друзья, не помирать же с голода. Всегда поддерживает морально и помогает финансово Юра Арисов. Это после его подписи чертежи отправляются в работу. Директор завода Валерий Васильевич Моисеев оформляет нам трудовые соглашения, и нам завод платит почти 3000 рублей.  Нам стыдно за Донецк. Ребята-модельщики интересуются, мол, в Донецке вам по машине точно дадут. Да-а-а уж-ж-ж!

 

Следующий этап – колеса. Пока мы резали резные спицы колес, Толик Садовников на огромном токарном станке делал сами колеса. Обода на ствол пушки делал тоже он.

 

Периодически звонит Березовский-старший, кураторствует. Как-то сообщил, что уже Кобзон знает, что в Ижевске работают дончане,  и что у нас все нормально. Но у нас не все нормально. В первых числах марта за периодические увлечения горячительными напитками отправили домой Василия.

 

Земля начинает полниться слухами про пушку на заводе. Нам предписывается держать язык за зубами, во избежание утечки информации.

 

Пушка готова!

 

Наконец пушка собрана. Мы с Мишей ходим в механический цех, красим пушку «Тиккуриллой». Нам помогают ребята. Ствол устанавливают на лафет. Проверяют устойчивость ствола, ставя на конец ствола почти полуторатонный контрольный груз. Ствол стоит как влитой, а он ведь никак не крепится, держится лишь своим весом. Молодцы инженеры, рассчитали все точно! Под стволом, с согласия генерального директора, на лафете отлита табличка с нашими фамилиями.

 

 

На 13-е апреля намечена пресс конференция по случаю презентации пушки. 12-го прилетели Воробьев и Березовский. С восторгом рассматривают пушку, все еще не веря, что она получилась.

 

 

На презентации было телевидение, корреспонденты, иностранные делегации, экскурсии. Произносили речи, фотографировались у пушки. Обычный официоз.

 

Еще до окончания презентации решили всем своим коллективом отметить это, ставшее нам родным и общим, дело. Мы хотели смыться к друзьям, но директор два дня не отпускал нас от себя. Вообще-то, ни донецкое, ни московское наше руководство и кураторство, прошу прощения, «и близко не валялось» по сравнению с генеральным директором «Ижстали» Валерием Васильевичем Моисеевым, его замом Владимиром Юрьевичем Свитковским, техническим директором Михаилом Кирилловичем Закамаркиным (светлая ему память). Их отношение к нам, иначе как «отеческим», не назовешь.

 

Домой мы уехали не сразу, пришлось задержаться. Была неопределенность с изготовлением еще одной таблички, которая так и не была отлита. С согласия директора завода на лафете под стволом пушки была установлена другая табличка, с нашими фамилиями.

 

Снова в Донецке

 

Домой мы приехали 6 мая, пробыв ровно 5 месяцев в Ижевске. И еще и почти месяц в командировках… Конечно же устали, соскучились по своим.

Первого июня приехали ижевчане и привезли пушку в Донецк. Установили ее очень быстро. Мы с Михаилом подошли уже к установленной пушке. Ижевчане были рады видеть нас, равно как и мы ижевчан. Мы слегка подкрасили пушку в местах, поврежденных при перевозке. А.А. Лукьянченко, бывший тогда заместителем мэра Донецка, пригласил нас всех в банкетный зал мэрии, вручил всем подарки, пожал руки. Состоялся дружеский ужин. За Донецк нам было не стыдно перед Ижевском.

 

 

С этого момента мы стали никому не нужны. Прекрасный пиаровский ход о том, что пушку Донецку подарил Лужков, просто стер нас с лица земли. Нет нас — и все. А если и есть – то мы никто. Под эту лавочку не заплатили никаких денег, и выходит, что работали мы только за хлеб насущный. Всякие хождения в ожидании сатисфакции заканчивались ничем. Перечисление моих обращений к юристам, городским властям, депутатам, премьер-министрам, прессе – займет много места, и это уже тема другой истории.

 

На «Ижстали» и к людям относятся иначе. Рабочим за пушку платили премии, дарили видеокамеры. Мы только «за!». Молодцы ижевчане, хорошо поработали. Но ведь там и часть нашего труда. Часть наших с Михой душ. Но нас не существует в природе…

 

Мы с Михаилом почли за честь сделать для города такое дело. Мы не уронили чести города, мы ни разу не подвели завод, не сорвали графиков сдачи изделий под отливку. Нас уважали рабочие, инженеры, руководство завода. Генеральный директор предлагал остаться на заводе, обещал помочь с квартирами. Просто я уехать не мог, а уехал бы. А вот Михаил уехал в Ижевск, прожил там 7 лет, и лишь обстоятельства (болезнь матери), вынудили его вернуться, о чем он сейчас сожалеет. Вот так, сделав доброе дело для города, можно получить взамен целый букет нерешаемых проблем.