Цой-90. Последняя гастроль

В сети это выступление Виктора Цоя преподносят как последнее, на котором велась телевизионная съемка. Оно прошло 3 июня 1990 года на донецком стадионе «Локомотив» в рамках странного по составу фестиваля «МузЭко-90» (хард-н-хэви, попса, авторская песня, русский рок, литература, секс, керамика). После этого Цой еще выступил 24 июня в Лужниках, и тоже есть запись. Но, как утверждают эксперты, не телевизионная. Так что его донецкий аккорд — в известном смысле, уникальный.

Я был на этом фестивале, но до Цоя не дожил. В 6 утра надо было лететь в Москву- делать покупки на Рижском рынке. Фестиваль безбожно затягивался из-за провала организаторов с настройкой инструментов некоторых особо принципиальных музыкантов. В час ночи мы с женой покинули стадион, чтобы поспать перед вылетом хоть немного. Цоем еще не пахло. Он появился в третьем часу ночи. И это было нечто, по свидетельству тех, кто дождался (то есть — всех, кроме нас).

До сих пор считаю это самой грандиозной культурной потерей своей жизни. Ну, может — второй после несостоявшегося интервью с Робертом Плантом…

А вот несколько воспоминаний тех, кто видел тогда Цоя:

«Было поздно, это точно. Потом домой шли все пешком, с транспортом был аншлаг. Толпы, идущие в одном направлении, объединялись и пели по дороге. Было весело и задорно!» (Санта Иванова)

«То выступление Цоя было настоящим надувательством и никакой художественной ценности не представляло. Более того, оставило гадостный осадок чрезмерно раздутого события. Целый день пришлось слушать всякое говно типа «Ласкового мая» и «Миража», ради 20 минутного явления одной группы – это чес, это надувательство. После того «концерта» было даже как-то неудобно за героя» (Дмитрий Чеботков)

«Выступление Цоя я запомнил порванной струной его гитары и люто свинским поведением местных обезьян из числа перепившихся в усмерть трудящихся и залетной шпаны. Бутылки градом летели на головы ОМОНа в белых касках, расположившегося клином у сцены. В толпе на поле, тут и там возникали драки между сеансами коллективной блевотины пьяного и обкуренного отребья. Периодически ОМОН врывался в толпу, направо и налево угощая публику ударами демократизаторов и выхватывая из привычной среды особо буйных меломанов. Но 20 минут «Кино» мы таки дождались, несмотря ни на что. Цой был великолепен. Ушли по домам пешком — факт, транспорт уже не работал. Хорошо, что нам совсем было близко» (Андрей Мацкул)