Военный коммунизм — название внутренней политики Советского государства, проводившейся в 1918-1921 годах во время Гражданской войны. Основной целью было обеспечение городов и Красной армии оружием, продовольствием и другими необходимыми ресурсами в условиях, когда все нормальные экономические механизмы и отношения были разрушены войной. Решение о прекращении военного коммунизма и введении нэпа было принято 21 марта 1921 года на X съезде РКП(б).

В начале сентября 1920 года бронепоезд имени лейтенанта Шмидта по пути на один из фронтов гражданской войны сделал остановку в Юзовке. Бронепоезд был полон революционных матросов. Как же поступает братва, выбравшись на прогулку в город? Начнем с того, что братва порядком нетрезва. Поэтому она ищет приключений. Вдохновленная отсутствием какого-либо отпора, она начинает куролесить. Избивает встречных граждан, хуля при этом местные власти, досадившие ей в ряде бытовых вопросов. Хватает юзовских девок за известные части тела. Наконец, вламывается в здание политбюро губернской ЧК, смяв охрану в составе одинокого бойца с примкнутым штыком, учиняет дебош с криками «Мы вас разобьем!», а затем проделывает то же в уездном комитете РКП(б). Попутно, в порядке спецэффектов, разбивает массу оконных стекол. Удовлетворенная братва удаляется под сень бронепоезда, после отстоя которого, покидает юзовские пределы совершенно безнаказанно.

Этот инцидент описан в отчетах уездных властей того неспокойного времени. Описан как совершенно рядовой и вполне типичный. Вообще, из этих отчетов образуется картина довольно неожиданная, противоречащая привычным представлениям о той эпохе.

Массовый отлив юзовских рабочих

Из учебников истории советского времени мы знаем о том, что 1920 год был голодным. Три года гражданской войны разрушили тот, казалось бы, вековечный фундамент, на котором покоилось сельское хозяйство империи. Большевики делали упор на рабочий класс, полагаясь на врожденно присущую этому классу революционную сознательность. Однако при столкновении с новой жизнью из пролетариата полезли нехорошие вековые инстинкты…

Цитируем сводку Донецкой ГубЧК за период с 1 июня по 1 июля 1920 года (сохранены орфография и стиль документа): «Шкурный вопрос преодолевает рассудок рабочих, лишний раз доказывает их несознательность и политическую неграмотность, иными словами рабочие, не состоящие в партии, тот же обыватель со всеми вытекающими отсюда последствиями, на некоторых заводах, как например в Юзовке, на почве недостатка продовольствия вспыхнула забастовка, правда, она продолжалась лишь только один день, так как вопрос этот был улажен в срочном порядке».

Читаем сводку дальше и видим данные «массового отлива» рабочих из рядов РКП. Средство борьбы с этим явлением ЧК найти не может – ну разве что «обезвредить находящийся на предприятиях меньшевистский и левоэсерский элемент», который, разумеется, и, виноват во всем, ибо хотя и не выступает активно, но «подтачивает устои нашего Советского строительства».

Политику рабочий класс постигал через желудок, который растерянно свидетельствовал об отсутствии обещанной сладкой жизни. Цены росли неимоверно. В мае фунт полубелого ржаного хлеба стоил около 200 рублей. К осени — уже 400-500. Зарплаты никак не хватало на то, чтобы прокормить семью. Поэтому традиционно неработающие женщины отправлялись по близлежащим селам, где относительно дешево покупали продукты. Привозя их в город, использовали для пропитания, но если что-то оставалось, то и продавали (понятно, по более высоким ценам). Завезти товары в город было сложнее, чем графу Монте-Кристо убежать из замка Иф: заградотряды перекрывали все подходы. Но опытные люди знали тайные тропы. Была одна слабина в заградительных порядках — между Смолянкой и Рутченково. Однажды милиция собралась с духом и устроила там засаду. За одну ночь отловили 13 мерзавцев с продуктами. По законам того времени спекуляция каралась арестом и отправлением на принудительные работы.

Выходил какой-то идиотский замкнутый круг. Подразумевалось, что рабочий класс должен существовать на паек, но в связи с систематическими сбоями в подвозе продуктов паек выдавался нерегулярно. При этом поиски других источников пропитания приравнивались к спекуляции, что преследовалось по закону. Выживай, как хочешь…

Меры воздействия товарища Карлсона

Вспомним сводку ГубЧК, где упоминалось о забастовке в Юзовке. Этот всплеск народного гнева произошел 6 июня на Новосмоляниновском и Александровском рудниках. Поводом послужила «неравномерная выдача хлеба и продуктов». Бастовали 600 человек (кроме электрических и механических цехов). Попав в экстремальную ситуацию, юзовские власти сделали то, что без толчка со стороны как-то не получалось: срочно нашли хлеб и продукты. Забастовка «рассосалась». Ее зачинщики с рудников были изъяты. О дальнейшей судьбе этих людей сообщений нет.

Забастовки происходили, по крайней мере, ежемесячно. Так, в начале августа в связи с очередными трудностями был урезан хлебный паек. Тут же произошел ряд спорадических актов недовольства, а 8 августа волнение рабочих приняло ярко выраженную антисоветскую направленность. Пришлось применять меры революционного воздействия, о чем сообщалось в специальном донесении в адрес председателя донецкой ГубЧК под теплой фамилией Карлсон.

«Милиция – какой-то сброд»

На том историческом отрезке «чрезвычайка» представляла собой главную власть. И жила она полнокровно. К примеру, в течение июня 1920 года донецкие чекисты задержали 286 человек. Из них, правда, 159 скоро освободили, но 31 — расстреляли, 14 подвели под трибунал, 90 отправили в концлагерь.

В июле юзовскую ЧК настигла инспекция из губернии. Проверяющий Вербицкий сделал следующее заключение: «В Юзовской ЧК что-то ужасное. В помещении содержится 150 арестованных, кое-кто по 2-3 недели не допрошен… Очень грубое отношение к арестованным. Милиция — какой-то сброд. Назначенные начальники чувствуют себя царьками. Юзовский завод совершенно стоит, рудники почти не работают, поэтому рабочие настроены зло».

Чекистам приходилось трудиться в чертовски сложных условиях, когда провокации и диверсии подстерегали за каждым углом. Кульминация случилась в преддверии 7 ноября. Всю предпраздничную неделю в уезде происходил сильный падеж скота от чумы. Предполагалось — неспроста. Рука Антанты. Пошли слухи о том, что 6 ноября власть захватили меньшевики, Троцкий убит, Ленин арестован. Того же 6 ноября в помещении многострадального политбюро ЧК имел место пожар. Тушили его полчаса. Выяснилось: огонь вспыхнул по причине обильного разливания бензина по полу и последующего возгорания от печки. Кто разлил бензин в преддверии светлого праздника?! Все это наводило на серьезные размышления и порождало резолюции об «отлове провокаторов».

Любопытно, что сводки, повествующие обо всех этих делах, писались на обороте германских военных карт, оставшихся еще с 1918 года. И по сей день бумага эта не утратила первозданной белизны. Есть в архивах и отечественная бумага тогдашнего производства. Ведомственные «ундервуды» превращали ее в решето.

Нелегко и тревожно жили в наших краях при военном коммунизме. Год спустя от него откажутся, Ленин признает его ошибочным, еще раз дав народу волю, и ужасы 1919-1920 годов постепенно забудутся. Но осадок останется надолго…

***

Есть вопрос
А правда, что в Донецке все — бандиты?
Если спрашивающие превосходят вас числом или прибыли на турнир по боям без правил, говорите: «Правда!» Устройте им экскурсию по самым бандитским местам города. Покажите им колокол в сквере у третьего корпуса ДонГТУ, звон которого возвещает начало очередного сходняка. Сходите на главную площадь города, к памятнику Вове Каменному — известному авторитету прошлого. Прогуляйтесь по парку Щербакова, где даже дети стреляют в тирах, учатся нарушать правила дорожного движения на электромобилях, осваивают технику пытки посредством караоке и оттачивают на родителях рэкетирские навыки. После этого вопросы у самого предвзятого гостя города отпадут сами собой.

Из книги «Город, который придумал Юз»