Назвать День шахтера «поводом выпить» было бы слишком просто. Как и на Новый год, в День шахтера пили все. И, как и на Новый год, никто никого за это не упрекал. Казалось, что в День шахтера пили как-то по-особенному, красиво и благородно. А если кто и нажирался в хлам, то к нему со всех сторон протягивались лучики добра. Вечерний праздничный воздух, когда мало кто уже твердо держался на ногах, всегда был напоен умилением и состраданием. День шахтера уходил под добродушное ворчание немногих выживших — и, несмотря на изобилие пьяных рыл вокруг, парадоксально казалось, что мир стал немного лучше.

Рядом с нами жил заслуженный шахтер дядя Петя Авраменко. Он не был распиаренным героем типа Ивана Стрельченко, но на какой-то ветковской шахте считался бригадиром-передовиком. Со страниц многотиражной газеты он не сходил — оттуда постоянно смотрело его костистое лицо глубоко непьющего человека. Как ни странно, это почти соответствовало правде. Дядя Петя пил очень мало. На «бутылек» с бригадой выходил постоянно, но употреблял крайне скупо, а иногда и вообще отказывался — просто стоял в кругу товарищей, рассуждая на всякие подходящие темы. Но в День шахтера дядя Петя преображался. В его глазах появлялся маниакальный блеск. Уже с полудня он бесследно исчезал — и на закате его, мертвецки пьяного, приносили домой. Проспавшись, он возвращался к жизни блаженного Августина — до следующего Дня шахтера.

А двумя улицами ниже нас, ближе к кальмиусской балке, жил еще один заслуженный шахтер. Я не помню его фамилии, да и не факт, что когда-то знал. Его звали дядя Вася, и отмечал он с шиком. В День шахтера с компанией друзей — человек десять, не меньше — наряженные, как на дипломатический прием, они уходили праздновать. У них были свои любимые места, а особенно нравился им ресторан гостиницы «Шахтер», полностью соответствовавший их представлениям о прекрасном. Кроме того, он входил с названием праздника в некое концептуальное единство. Гуляли там они на всю катушку, денег не жалели — ну, сами понимаете, советские шахтеры многое могли себе позволить. Ресторанный персонал перед ними просто преклонялся, насколько он вообще был на это способен — и за их героический труд, и за их сказочные счета. Дяди Васина компания на этот день становилась в «Шахтере» чем-то вроде Махариши Махеша Йоги на гастролях в Лондоне. Но однажды вышла осечка.

Проблема была в том, что ресторан «Шахтер» облюбовали для себя ветковские бандиты. Обычно они шахтеров не трогали, отдавая им праздничный день на откуп. Но в тот вечер что-то пошло не так, и один из бандитов — причем не из последних! — по какой-то причине прицепился к дяде Васе. Ресторан «Шахтер» видал всякое, поэтому никто особо не удивился, когда районный гангстер достал длинный ножик и начал выписывать им сложные фигуры в непосредственной близости от дяди Васиного лица. О дальнейшем на следующий день с восторгом рассказывал весь поселок. Не тратя слов, дядя Вася своим каменным кулаком засветил бандиту прямо в лоб. Это был даже не нокаут — бандит рухнул, как будто его разом отключили от всех источников жизнеобеспечения. Разумеется, тут же повскакивали со своих мест дружи пострадавшего — но и за дяди Васиной спиной уже высилась суровая шахтерская армада. Короче, больше в тот вечер никто не пострадал. Потерпевшего увезла в больницу машина, и его благополучно откачали. Шахтерская компания спокойно догуляла до логического конца. Дядя Вася умер своей смертью — много лет спустя, от рака легкого. Почему бандит, придя в себя, не стал с ним разбираться, объяснить невозможно, если не верить в особую магию Дня шахтера. В этот день им действительно можно все…