08.09.2016

Город в августе

Несколько эпизодов нескольких дней жизни в Донецке на излете лета 2016 года.

Вечер на набережной

Если говорить об общем типе, то киевские люди всегда визуально немного отличались от донецких. Другие выражения лиц, другая пластика, другая манера поведения. Но не это бросается в глаза летом 2016 года. В Донецке нет такого количества ухоженных хипстерских бород (тренд модного сезона!) и нет такого количества ярких разноцветных штанов (красных, желтых, зеленых).

В августе 2016 года людей на набережной Кальмиуса существенно больше, чем год назад. Мы с другом Санечкой пытаемся уединиться, чтобы без помех распить бутылочку коньячку за его здоровье в его день рождения. Но уединиться сложно – свободных лавочек практически нет, да и народ постоянно снует туда-сюда. В основном – молодые люди в неярких штанах без хипстерских бород. Даже на левом берегу, всегда богатом укромными уголками, приют страждущих отыскался далеко не сразу.

Была какая-то внутренняя готовность, что придется объясняться с полицией или там с военными патрулями. Ничуть не бывало! Общению не помешал никто. Вечер, мягкий и чудный, медленно опускался на наши плечи. Кальмиус темновато поблескивал и пах, как Адриатика. Казалось, что в мире нет больше дерьма, а орудийные раскаты боя под Авдеевкой – всего лишь гроза, прошедшая стороной.

Утро на кладбище

Таксист, который вез нас на кладбище, блистательно иллюстрировал правило: «Молчаливый таксист – мертвый таксист». Довольно скоро он сообщил нам, что в свои 62 года является демобилизованным героем событий, что начинал воевать еще со Славянска, был в Иловайске и Дебальцево, что возглавлял взвод СОБРа, что сейчас его сослуживцы «стоят на промке», а уже на финише нашей поездки показал нам наградное удостоверение на медаль, которых, по его словам, роздано всего-то штук 60.

Что еще волновало нашего таксиста? То, что оружие переходит в руки неподготовленной и немотивированной молодежи: «Год назад большинство бойцов были проверенные. Сейчас как? Заключают контракт на 15 тысяч рублей в месяц. Воевать не хотят. Стараются остаться в тылу. Если посылают на передовую – сразу ищут, как бы уволиться. Это страшно, друг…»

Авдеевские звуки на Щегловском кладбище слышны значительно лучше, чем с набережной Кальмиуса. И воспринимаются иначе – более предметно, что ли. Кладбище вообще заставляет подумать обо всем иначе. В воздухе висит легкая морось. Этим утром кладбище пустынно, как лысина. Хотя нет – вот бредет известная тетка в сером плаще, который когда-то давно был белым. У нее крашеные рыжие волосы и она тут уже лет 15 собирает с могилок то, что там плохо лежит. Жалуется нам на трудные времена – мол, уровень добычи катастрофически упал. Даем ей бутерброд с хорошей, по всем ее меркам, колбасой.

Кресты по Донецку можно встретить не только в кладбищенской акватории. Смерть тут погуляла изрядно. На бульваре Шевченко, у «Обжоры» женщина с граблями и веником оперирует у креста, поставленного в память о жертвах обстрела 27 августа 2014 года. Тогда мина угодила в машину, где сидела семья. «Завтра – два года им», — сообщает она мне. Кто она, почему именно она здесь с граблями и веником, выяснять не хотелось.

Утро в автобусе

Люди в камуфляже – привычная часть пейзажа. Утром они, купив кофе на Калининском рынке, с дымящимися стаканчиками запрыгивают в свои легковухи и растворяются в направлениях, о которых вы давно знали, но боялись спросить. Есть и другие. Они смирно стоят рядом с обычными пассажирами на остановках и упаковываются в обычные маршрутки.

Там, внутри, они ведут себя как самые обычные налогоплательщики. А поскольку в Донецке уже давно не реагируют на камуфляж как на что-то однозначно опасное, то и отношение к его носителям в автобусе – расслабленное. Это просто часть неизбежного ландшафта. Смертники, привычные донецкому менталитету. Когда-то так ездили на смены шахтеры. Теперь так же воспринимают людей в камуфляже.

В автобусе гремит «Дорожное радио». Оно заменило в мозгах дончан «Радио Шансон». Над салоном плывет Natalie в расчленяющем исполнении Хулио Иглесиаса. В обрывках этой лирики слышу рассказы двух тетенек о том, что сегодня на Гвардейке были очередные прилеты, причем, блин, опять рядом с детским садом, сколько можно. Через минуту они уже говорят о работе и о мудаке начальнике.

День в «ДонМаке»

Иногда возникает впечатление, что в Донецке существенно больше людей за 40, чем до 40. Реальные подсчеты показывают, что это иллюзия, возникающая по целому ряду причин. Мы решили потратить какое-то время на эксперимент. Мы шли по разным улицам города и тупо фиксировали встречных, сортируя их на «до» и «после». Просеяв несколько сотен дончан, остановились, убедившись, что соотношение – примерно 50 на 50. Есть места где пожилых больше, но не существенно больше. А где-то превалировала молодежь. Но опять же – не доминировала.

Хотя вот точка, где молодежи – явное большинство. Это «ДонМак» — ресторан быстрого питания, возникший на месте «Макдональдса» и сделанный по его концепции. Те же улыбчивые молодые люди на раздаче. Да и меню – практически один в один. В полдень субботнего дня зал «ДонМака» заполнен почти до отказа. Представители старшего поколения присутствуют в основном как сопровождающие самых младших. Впрочем, есть вот и женщина за 50, она одиноко сидит за столом и неспешно поглощает фуд, наблюдая жизнь вокруг. Перед ней – обед суммарной стоимостью где-то около 200 рублей (при курсе примерно 2,5 рубля за гривну) – филе-о-фиш, картошка, сок и десерт. Мой гамбургер стоит 55 рублей, 250-граммовая порция колы – 35.

«ДонМак» создает ощущение подключенности Донецка к той жизни, которой живет беззаботное человечество. Конечно, на простреливаемых окраинах такого ощущения почти не возникает. Кстати, следы «ДонМака» можно обнаружить и довольно далеко от расположения этих ресторанов. Мы увидели пакеты с его фирменным знаком в самом диком закоулке парка Ленинского комсомола (или как его там?).

Утро в парке

В День города и шахтера парк Щербакова был местом всяческих безумств. Направляясь туда на следующий день, мы ожидали увидеть горы мусора. Но нет. То ли намусорить не сподобились, то ли убрать успели.

В ранние часы самый популярный контингент в парке – обслуга нескольких заведений, пощаженных войной. Юноши и девушки с отрешенными лицами снуют, приводя в рабочее состояние инвентарь, протирая столы, отыскивая стулья в близлежащих кустах, подметая ошметки естественного отбора. На аллеях – минимум людей и максимум птичьего пения. Понедельник вряд ли обещал нам что-то иное.

В веревочном городке  видим человека, который чинит некую конструкцию. Делать нам нечего, и мы заводим с ним разговор общего характера. Оказывается, человек снимает усталость металла с аттракциона, суть которого – проволочные полеты над Первым городским ставком. За вчерашний день аттракцион снял месячную выручку. Это не шутка. Наш собеседник настроен очень скептически насчет перспектив своей жизни и вообще человечества, но отмечает, что желающих прокатиться над водной гладью становится все больше.

День в «Донецк-Сити»

Как ни удивительно, смерть «Донецк-Сити» для многих людей, приезжавших в город на протяжении 2014-2015 годом, становилась особенной катастрофой. Стала бы для них радостью реинкарнация этого культового торгового центра?

Момент для инспекции реинкарнированного культового места мы выбрали самый неподходящий – понедельник, 14.00. Ну что ж: таков принцип сайта «Донецкий» — всегда выбирать неподходящий момент. Зато можно иметь самую диаметральную точку отсчета. То есть, застав в магазине Oodji или Collin’s двух-трех клиентов, вы имеете полное право заявить, что в нормальный прайм-тайм там будет 10-15. А так – можно прогуляться по этим гулким этажам, смутно припоминая, что и в 2012 году бутики «Донецк-сити» не могли похвастаться аншлагами.

Каждому в «Сити» — свое. Нам – осколки бывшего кинотеатра «Мультиплекс». Он восстановлен не полностью – примерно в той же пропорции, как и весь комплекс. Старая часть – первые пять залов – отгорожены монументальными креслами и недоступны. Три более свежих зала – те, что со стороны «Фунтуры» — работают, доступны и вполне дешевы (на момент инспекции, просмотр фильма «Алиса в Зазеркалье» обошелся нам в 100 рублей). Зайдя в зал, получаешь полное ощущение, что все хорошо, и ничего не случилось. Выйдя из зала и бросив взгляд в направлении пустующей «Фунтуры», понимаешь: кое-что все-таки случилось.

Утро на Путиловке

Что сильнее всего поражает в современном Донецке ,так это способность к восстановлению. В ночь со вчера на сегодня произошел очередной обстрел Путиловки с попаданием в жилой дом, о котором утром говорят все. Тем не менее, на Путиловском рынке с утра, как ни в чем не бывало, торгуют арбузами, картошкой, колбасой. Даже открыт магазин свадебных принадлежностей.

В автобусе 17-го маршрута дама средних лет громко разговаривает по телефону. Кстати, это одна из важных примет Донецка – разрыв шаблона приватности. Очень много личных разговоров, громогласно ведущихся при большой аудитории, невзирая на нее. Дама вещает: «Вчера залетело в соседний дом. Знаешь, тот, из которого видно контору шахты  Засядько. У меня там племянник живет на первом этаже. Нет, уезжать не будет. Говорит, если прожил там два года, то сейчас вообще нет смысла уезжать. Тем более, он живет на первом этаже».

Людей, которые имеют несчастье обитать в проблемных частях Донецка, очень волнует происходящее обострение. Они видят что-то общее между нынешней ситуацией и тем, что было в конце лета 2014 года. Они уже было поверили тем экспертам и прочим соловьям, которые уверяли, что стрельба по жилым секторам закончилась – и вот…

Вечер возле Крытого

Активный день в Донецке заканчивается примерно после 21.00, хотя комендантский час вступает в силу несколько позже. Но супермаркеты закрываются в 21, а это значит – на улицах делать больше нечего. Хотя люди, которые смогли себя обеспечить развлечениями, могут оставаться вне дома и дальше. Еще час. Или два.

С тыла Крытого рынка после 21 часа собирается публика, у которой время отдыха только начинается. Это люди, гарантирующие торговый оборот в светлое время дня. Их национальная принадлежность смутна, когда идет торговля, но становится очевидной, когда на город мягко падает мрак. Тут включаются хиты Таркана в машинах, припаркованных на торговых задах. Люди, уснащенные небритыми лицами, начинают переговариваться на сложных языках. Несколько таких компаний коммуницируют, не обращая внимания на окружающий мир, и отнюдь не беспокоясь о том, как они доберутся до места ночевки. Они доберутся.

Рядом с ними дежурят бригады таксистов, которые не зря здесь. Они знают: как бы ни сложился день, клиент найдется. В центре города всегда обнаружится человек, зависший в сетях релакса. И он выложит пару сотен рублей, чтобы попасть на свой Азотный или на свою Треналовку. А что ему делать? Домой добраться все равно надо, а расслабиться так или иначе надо. Иначе ж можно с ума сойти…

Ясенов