Мы стараемся не живописать ужасы войны в Донецке. Наш сайт — не по тем делам. Статьи оставшихся в городе донецких журналистов, которые мы публикуем — не о войне, а о жизни в военном Донецке. Поэтому они здесь и появляются. Сегодня — очередь Натальи Кандауровой. Она описала только один военный день…

 

 

 

 

19 августа. Ближе к вечеру мы с друзьями идем в Парк Щербакова. Хотим искупаться в ставке. У нас с собой мыло и мочалки: на улице плюс 40, а в городе уже три дня нет воды. Даже дезодорант прихватили, чтобы зафиксировать свежесть. Спускаясь к воде, я говорю, что сегодня был насыщенный день. Надо бы записать.

Рано утром иду на автовокзал — сестра с ребенком уезжает в Таганрог. Тем, кого угнетают пустые улицы Донецка, на вокзале понравится: здесь шумно и многолюдно. Еще и семи утра нет, а тут уже продают мороженое. Беру со вкусом тирамису: и в зоне АТО бывает dolce vita. На случай собственного отступления присматриваю сумки, сшитые из плотных пакетов — в таких привозили из Турции джинсы и культовые свитера. Есть прямо гигантские, но все равно непонятно, как впихнуть в одну сумку целую жизнь. Все еще не решаюсь купить.

 

С вокзала возвращаюсь под колокольный звон. Свято-Преображенский собор рядом, но прежде звон заглушали звуки мегаполиса. Теперь же в самом центре города — совершенно деревенская тишина. Птицы щебечут. В отсутствие машин и выхлопных газов наслаждаешься не просто чистым воздухом, но ароматами отдельных цветов со знаменитых донецких клумб (да-да, их продолжают поливать даже сегодня, когда в кранах нет воды). Ощущение такое, будто ты не в Донецке, который еще совсем недавно был промышленным центром и миллионником, а где-нибудь в Суздале.

Донецкие клумбы – это отнюдь не умирающая красота. До сих пор зеленстроевцы их не только поливают (пусть даже привозной водой – как на фото в центре), но и прихорашивают, убирая сорняки и засохшие цветы.Суздаль, между тем, и на экране монитора. 10 061 житель по данным 2014 года, речка Каменка, Музей деревянного зодчества — отличный вариант на случай эвакуации. А, может, лучше Плёс? Уж если Исааку Левитану там нравилось… Как это — из эпицентра зоны АТО, уже почти наверняка зная, что город расстреливают российским оружием, любить среднерусский пейзаж и даже хотеть в него вписаться? Проще, чем это можно себе представить по ту сторону АТО.

Куда сложнее сохранять самообладание и надежду на то, что война закончится в обозримом будущем, слушая вести с фронта. Уже которую неделю день начинается с того, что штаб АТО заявляет о взятии Ясиноватой. Часа через полтора с таким же заявлением — мол, Ясиноватая опять под нашим контролем — выступает ДНР. А еще через полчаса какой-нибудь зарубежный корреспондент пишет в Твиттере с места событий: «Никто ничего не взял. Идут бои». Что делать обычному человеку? Пересмотреть «Свадьбу в Малиновке»? Не сейчас.
Сейчас по плану — оффлайн-квест: найти в мертвом городе сервисный центр, где взялись бы быстро — пока покупается сумка и пакуются вещи к отъезду — починить так некстати сломавшийся ноутбук. Снова выхожу в город.

Для начала нахожу ресторанчик, в который непременно буду ходить, когда Донецк оживет. Во-первых, потому что здесь и до войны было отлично. Во-вторых, потому что он работает до сих пор. В-третьих, потому что вся его летняя терраса уже пару недель оклеена объявлениями такого содержания:

 

 

 

Слово «просим» из этого объявления умиляет не меньше, чем сам поступок.Перед входом в подземный переход на улице Артема отвечаю на звонок уехавшей утром сестры. Она вопит, что и мы с родителями тоже должны срочно уносить ноги, потому что в 10 минутах от границы, уже на российской территории, вот прямо сейчас она видит кучу новейшей, сияющей военной техники, посматривающей в нашу сторону.

Выхожу из перехода и натыкаюсь на лайтбокс с объявлением: «Отдадим в хорошие руки Танк Т-72. Не бит, не крашен, первый хозяин — армия ДНР». Ищут танкиста. Мне уже попадалось это объявление в соцсетях. Там шутили, что, наверно, креативил лично народный губернатор Павел Губарев, который в мирное время работал в рекламном агентстве. Кстати, номер телефона на этом и других объявлениях (например, о наборе в ополчение) перед публикацией в соцсетях закрашивают, чтобы уж точно не сработало: шутки шутками, но какой, нафиг, танкист?

В троллейбусе неожиданно многолюдно, даже свободных мест нет. Любуюсь из окна пустым, но все еще красивым, чистым, ухоженным городом.

— Очевидцы сообщают, что наш будущий мэр по вечерам катается на велике, сам, без охраны.

 

— Савинов, который клумбами раньше заведовал? А что, его еще не назначили? — удивляется мой спутник, не интересующийся ни политикой, ни новостями, не ходивший прежде ни на одни выборы.

 

— Замом пока назначили, а мэра же не назначают — горожане должны выбрать.

 

— Скажешь, когда выборы будут. Проголосую.

 

Впрочем, если баллотироваться будет не он, а действующий мэр Лукьянченко, тоже проголосуем. До войны мы как-то не понимали, какой хороший в городе хозяин. Зато теперь, если, например, отключают воду, понимаем две вещи. В фильтровальную станцию попали не случайно — в Донецке повторяют луганский сценарий, делают гуманитарную катастрофу. Но миссия сценаристов невыполнима: тут руки опускать не станут, а закатают рукава и починят.

 

Работающий сервисный центр обнаруживается в районе рынка «Маяк». Идти к нему приходится, поджав хвост и уши: здесь стреляют очень громко — недалеко и аэропорт, и железнодорожный вокзал, где горячо уже не первый месяц. Здешний компьютерщик — неспешный, спокойный, флегматичный, как и положено компьютерщикам. Раньше эта их неспособность поддержать твою панику из-за засорившейся мышки или зависшего «Ворда» вызывала раздражение, граничащее с обидой. Теперь радуешься ей, как примете мирного времени.

 

А с приметами этими сейчас туго. Вот вроде бы и клумбы, но фонтан пересох. Вот работающий ресторан, но рядом — с заколоченными витринами. Когда в Донецке затевалась революция, бутики защищали свои стекла от демонстрантов с булыжниками, когда началась война — потребовалась защита от осколков артиллерийских снарядов.

Ну, а теперь на пляж. В смысле — на помывку. Нам даже немного неловко за свои военные будни. На дворе Яблочный Спас. У нас в сумке, кроме полотенца и мыла, груши, мед, еще теплый — только из супермаркета — хрустящий хлеб, сало, кое-что из питья. Людей на пляже не много. Вода в ставке на удивление чистая, прозрачная. Расстилаем импровизированную скатерть, достаем снедь.

Бааа-бах! Жутко громко и запредельно близко. Стреляют где-то совсем рядом. Но взрыв от этого выстрела мы слышим секунд через 25. Залп безопасен, вот только если ответ придет. Впрочем, не за кустом же прятаться от миномета? А бегать по городу во время обстрела — идея не из лучших. Идем купаться.

 

— Не знаете, откуда так шпокает? Из кустов не разглядел, — из-за ивы выходит любопытный дедок.

 

— Может, с террикона?

 

— Слушайте, я вам расскажу. Две недели назад поехал на Текстильщик. А там два «Града» стоят — и как начали шуровать. Звук такой — я потом три ночи уснуть не мог, ты шо?!

 

— Да уж…

 

— Не, вы не поняли. ДНРовцы из «Града» шуровали. Я им говорю: шо ж вы делаете, сейчас они и по нам шмальнут – разнесут к чертовой матери. А они мне отвечают: «А нас это не е…т».

 

Бах-бах-бах-бах-бах!.. Наш хохот заглушает уже не миномет, а «Град». Мы не падаем и не зажмуриваемся от ужаса — и получаем в награду зрелище, которое, будем живы, и лет через 50 станем вспоминать: над гладким зеркальным прудом, над пасторальным парком, над нашими головами летят снаряды. Облака после них становятся похожи на разодранную в клочья вату.

 

Мы выходим из воды, приступаем к закускам и готовимся минут через 20 прочитать в новостях, куда же это все прилетело. Но не успеваем просканировать интернет. Чудной дед уже допросил какого-то прохожего и несется к нам с новостями:

 

— Слушайте анекдот! В многоэтажку на вокзале попали. Так российские каналы передали, что это украинцы стреляли, а украинские — что ДНР