02.02.2009

Глава 19. Жить по-октябрьски

Микрорайон Октябрьский расположен на северо-западной окраине Донецка, граничит с поселками Пески и Веселый. Основан в конце 50-х годов для расселения персонала шахты «Октябрьская». Является местом компактного проживания донецких татар, имеет «цыганский квартал».

Между прочим, колыбель донецкого рока находилась совсем не в центре города. Передовую музыку пестовали и лелеяли вдали от привычных культурных центров – на самой окраине, в поселке Октябрьский. Во дворце культуры и техники одноименного шахтоуправления, благодаря либерализму его директора Валерия Плотникова возникла «Рок-лаборатория». Серьезные волосатые люди с гитарными чехлами в руках изрядно оживили асоциальный пейзаж. От тех времен осталась студия, через открытое окно которой периодически вырываются в мир скрежещущие гитарные рифы и совиное уханье ударной установки. Рок-н-ролл мертв, Октябрьский – совсем нет…

Прямой текст

Знаете, цитата без купюр и комментариев иногда может сказать больше, чем километры авторского текста. Поэтому — слово Андрею Апухтину, аборигену Октябрьского и бренд-менеджеру.

«Мы никогда не задумывались, кто из нас какой национальности. Хотя специфика имелась. В одном классе со мной учился цыган Петя. Мы с ним были в прекрасных отношениях, пока родители ему не сказали — хватит ходить в школу! По-моему, это случилось в пятом классе.

В 70-е годы и раньше Октябрьский считался одним из самых экологически благополучных районов Донецка. О чем говорить — я однажды возле своего дома настоящего ежа поймал! В свое время у нас был очень чистый парк возле ДК. Улица маршала Жукова, которая ведет к вокзалу, регулярно приводилась в порядок, была хорошо освещена. С началом перестройки поселок погрузился в хаос и грязь, за этим было очень грустно наблюдать. Хорошо, что сейчас кое-что понемногу исправляется.

Сейчас я живу в другом районе города, но связь с родным поселком ощущаю постоянно. В некоторых вещах мое «октябрьское» происхождение очень помогало. По крайней мере, в Киеве эта репутация в свое время кое-что значила…»

На пленэре

Пока из центра доберешься до донецких окраин — можно вспомнить всех святых. С поселком шахтоуправления «Октябрьское» все иначе: это ближняя окраина. 20 минут ходьбы — и ты уже на железнодорожном вокзале. До площади Ленина, конечно, еще «пилить и пилить», но психологически вокзал – уже Большой город. Поэтому на вопрос «Где живешь?» — «Октябрьский» (если он патриот) непременно ответит: «Да почти в центре!»

Воскресный летний день. Слава Аллаху, не так жарко. Донецкая послеполуденная лень — это, конечно, не испанская сиеста, но расслабуха в воздухе преизрядная. Издали доносятся безумные крики упившихся патриотов, но они странным образом вписываются в общую гармонию. Шелест листьев, чириканье птиц. И потрескивание костров: в разных точках расположились шашлычные компании. Все это происходит в небольшом парке при шахтроуправлении «Октябрьское». Когда-то здесь еще были лавочки и фонари…

Вдруг тишину разрезает резкий, как выстрел, крик на арабском, усиленный громкоговорителем. Сердце падает куда-то в туфли. Человек, привычный к «октябрьским» реалиям, и ухом не ведет. Дело житейское: это с минаретов мечети призывают на молитву правоверных. На Октябрьском — самая многочисленная «компактная группа» татар. Особого столпотворения у мечети не видно — но, в конце концов, мусульманин может молиться и дома. Главное — услышать сигнал свыше.

Национальный вопрос

Мечеть – единственная безусловная достопримечательность поселка. Сюда и делегации зарубежных единоверцев приезжают. Их подвозят к самому входу, стараясь не травмировать «октябрьскими» реалиями: ордами бродячих собак, экспрессивной цыганщиной, стадами коз и патриотами в состоянии полной невменяемости. Цитадель ислама выглядит внушительно, особенно после недавнего ремонта, хотя особого шика в ней нет. Прямо скажем, Голубая мечеть в Стамбуле презентабельнее. Наша – желтая, но смотрится опрятно. На одном из минаретов — табличка, свидетельствующая, что он возведен на деньги Рината Ахметова. За пятнадцать лет с мечетью свыклись — а ведь было дело, акции протеста устраивали. Время решает все вопросы…

Вообще, серьезных межнациональных конфликтов на поселке никто не припомнит. Татар всегда было достаточно много, и они поражали окружающих своей нечеловеческой сплоченностью. Когда набрал силу покойный Ахать Брагин, Октябрьский и вовсе стал считаться татарской вотчиной. Благодаря всемирной известности Рината Ахметова сюда в поисках мемориальных мест потянулись западные гости. Впрочем, славянский элемент на поселке все же преобладает, хотя и не так засвечен.

Кроме татар и славян, на «Октябрьском» полным-полно цыган. Они тоже живут компактно — в основном в районе 41-й средней школы. Имея такой сложный этнический состав, поселок представляет собой маленькую Америку. Здесь в полной мере реализовался великий принцип Нового Света: «Неважно, какой ты национальности — важно, на что ты способен».

Шумят восточные базары…

История поселка Октябрьский начиналась в 1952 г., когда партия и правительство постановили: быть новой шахте. Лет за 10-15 и нарос нынешний микрорайон. Как только возник поселок — сразу же появился и базар. Он овеян легендами и невоспетыми героями, вроде безногого дяди Паши, который имел свой закуток, где пел песни и играл на губной гармошке и откуда бесследно исчез в начале 90-х.

В первые перестроечные годы рынок на Октябрьском пользовался доброй славой: некоторые продукты здесь были удивительно дешевы. Даже из центра приезжали за молоком и мясом. Годы исправили диспропорцию, цены приобрели среднестатистический уровень. А рынок разросся — в самые бойкие дни через него продраться не легче, чем через перуанскую сельву.

Где былая чинность? Где сквер с клумбой перед кинотеатром «Аврора»? Где сам кинотеатр? Где пункт по приему стеклотары, который посещали, как школу – то есть, ежедневно и по расписанию? Все изничтожила безжалостная эпоха. В полуразрушенной «Авроре» обосновались торговцы цветами. Сквер захватили специалисты по продаже подержанных лифчиков. И только кафе «Арзу» занимается привычным делом – снабжает страждущих чебуреками, пивом и водкой. За двадцать лет через него прошло, наверное, все мужское население поселка…

Край земли

Улица маршала Жукова упирается в «пятачок», где заканчивают свой путь троллейбусы и маршрутки. Дальше — небольшой лесок, в котором мы видим еще пару шашлычных компаний, а потом… Потом город внезапно заканчивается, уступая место поселку Пески с шикарными рыбными прудами. Тут же, неподалеку – хутор Веселый: место, где когда-то якобы проживал Лева Задов, начальник контрразведки батьки Махно (хотя, на самом деле, Задовы проживали совсем на другом Веселом).

Здесь, на краю города, жизнь выглядит патриархально, как и сорок лет назад. Козы и коровы, лошади и деревья. Кусты и дачники с велосипедами. Пройдет еще четыре десятилетия, появятся новые козы и новые велосипеды – но что изменится на Октябрьском? А может, правильно говорят: отсутствие перемен – признак уравновешенной системы?

Bonus
Ромео должен умереть
Как уже сказано, межрасовые отношения на Октябрьском развиваются крайне мирно. А если и происходят обострения, то разве что в легендах, одна из которых и предлагается читателю. Однажды комсомолка, красавица, спортсменка и просто татарка полюбила юношу-цыгана – романтичного, как ветер, и пылкого, как пионерский костер. Родители были категорически против их союза. Особенно богобоязненный папа-татарин, который как-то в порыве отцовского гнева грозился убить юного цыгана и даже отлупил его оглоблей. Вспыхнуло священное пламя цыганской мести. Несколько месяцев два семейства упоенно пакостили друг другу, а татарская девушка сидела взаперти. Плакала и наотрез отказывалась отказываться от любимого. Молодой цыган грустил и чахнул. Короче, всем было плохо. Так и шло, пока однажды не решил вмешаться другой татарин, более широко смотрящий на вещи, авторитетный и уважаемый всеми местными народами. Собрал за своим столом отцов враждующих домов, выкатил грандиозную «поляну». После первой бутылки начал налаживаться невозможный контакт. Во второй растворилась причина конфликта. Третья послужила печатью, скрепляющей брачный договор. Мораль? Она недвусмысленна: не таких преград, которые не смогло бы преодолеть хорошее застолье!

Ясенов