Лучшая мама всех времен

В мае 1982 года мы, четверо студентов романо-германского факультета Донецкого госуниверситета, приехали домой к одному из нас, Леше Мещерякову, чтобы поговорить о рок-музыке, девках и будущей поездке в стройотряд (Калужская область, г. Кондрово). Леша жил в районе Вечного огня, напротив ОЦКБ — то есть, в центре, можно считать, города, откуда всем домой было примерно равно близко. Но мне на поселок шахты «Октябрьская» — дальше всех, что и сыграло впоследствии свою роль.

Меня сразу удивило, что мы с двумя бутылками водки и ящиком пива наперевес, зашли в квартиру совершенно открыто, не таясь и не пряча пойло за пазухой, как сделал бы я, приводя друзей к себе. Более того — Лешина мама Мария Васильевна встретила нас на пороге, сказав: «Здравствуйте, мальчики, проходите, отдыхайте, мы всегда рады гостям!», проводила в Лешину комнату и еще принесла какой-то нехитрой закуси, среди которой почему-то особо запомнился пряный балык. Мы последовали совету, отдыхали, не особо сдерживая себя, курили страшно, слушали музыку громко, ржали от души, дискусионно орали, перекрикивая друг друга — в общем, вели себя, как хозяева Камчатки. И Мария Васильевна ни разу не заглянула, чтобы нас урезонить. Отнюдь!

Часов в 11 вечера двое из нас, живших на площади Ленина и на Калиновке соответственно, отбыли восвояси (туда добраться в такое время еще можно было, да хоть пешком). Мне о попадании домой можно было не мечтать — к такси приучены мы еще особо не были, а общественный транспорт на «Октябрь» ходил в такое время крайне иррегулярно. Поэтому я остался ночевать у Леши, чему Мария Васильевна почему-то несказанно обрадовалась. Мы с ним сходили еще за чекушкой, которая, чтоб вы не сомневались, нашлась в нужном месте на улице Рослого (Леша знал нужные места). И, вернувшись в его келью, мы постепенно отъехали под новый альбом Жана-Мишеля Жарра Magnetic Fields.

Утром я проснулся от дразнящего запаха яичницы с салом и упоительного шкворчания, доносившегося с кухни. Мария Васильевна была уже на ногах и приступила к подготовке нашего запуска в универ — было принципиально важно, чтобы мы успели к первой паре. Яичница была прекрасна, тем паче, что Мария Васильевна налила нам перед нею по полтинничку смородиновой настойки на опохмелочку. Ни слова упрека в адрес сына или его непонятного друга сказано не было. Более того — и это сразило меня окончательно — в дорогу нам еще было выдано по пачке «Примы».