16.11.2014

Неспящие в Одессе

Это по-настоящему эпическая история. Я в нее никогда бы не поверил, не случись она со мной. Невероятное сцепление обстоятельств, в котором поучаствовал я со своей семьей в августе 2006 года, не снилось никакому Тарантино. За этот текст я получил приз автору лучшего репортажа года в газете "Салон Дона и Баса". Сюрреалистическая, непостижимая, удивительная, ужасная и жуткая история, начинавшаяся в Донецке, под стенами драмтеатра, ранним летним утром…

Это практически чистая правда, случившаяся по дороге к болгарскому побережью. В этой истории никакой выдумки, почти никакого Голливуда. Как говорили Ильф и Петров – выдумать можно было бы и посмешнее.

Простая поездка к морю – ничего больше. Как всяким безбрежно наивным людям, нам казалось, что мы имеем полное право на комфортное путешествие, на спокойный проезд к месту, обозначенному в договоре с турфирмой. Да — договор был. Он гарантировал нам нахождение на болгарском берегу в течение девяти полновесных дней. Но что такое простая бумажка в нашем хрупком мире, подверженном всем ветрам?

Донецк, 10.30: Берегись автомобиля

Нельзя сказать, что начало что-то обещало. Выезд отложили на два часа, а потом задержали еще минут на 40. Вместо обещанного двухэтажного автобуса подали транспорт, двусмысленный и загадочный: на боку – три звезды, на капоте – неизвестное название на немецком, причем явно не Mercedes.

Автобус брали с боем, в итоге красивый план рассадки, взлелеянный в недрах туристической компании, позорно рухнул. Нормальные туристы оказались хаотически рассеяны среди двух групп детей в возрасте от 14 до 18  лет. Руководительницу одной из групп, Лидию (45 лет, следы бурной молодости на лице, телосложение зрелой Аллы Пугачевой) это привело в ужасное расстройство. Не сумев перераспределить места по-своему, она вышла из автобуса, отказываясь куда-либо ехать. И тут же была сбита проезжавшей мимо машиной.

Обратите внимание на эту Лиду. Без нее в нашей истории все сложилось бы намного скучнее.

Итак, картина: Лида лежит на асфальте и дико кричит в том смысле, что ее убили. Публика – в шоке: если Лиду действительно убили, никто никуда не едет. Хотя бы потому, что на нее оформлена доверенность на провоз скота… Пардон, детей. Была еще вторая причина, о которой мы пока не догадывались.

Но, поскольку Лида еще активно трепыхается, ясно, что она еще жива, и ее отвозят в травматологию. Ошеломленная публика – как отъезжающая, так и провожающая – остается ждать.

Донецк, 12.00: Румынский вопрос

Еще не смонтирован конвейер, который смог бы произвести машину, которая бы убила такую, как Лида. Пострадавшую привезли из травматологии с фиксирующей повязкой на ноге и диагнозом: легкий ушиб.

— Можно ехать! – с облегчением вскричали представители турфирмы, не особо скрывавшие желания, наконец, спровадить нас из Донецка.

Надо сказать, что загранпаспорта с визами мы получили от них лишь накануне. Обращало на себя внимание отсутствие румынской визы, за которую, наряду с болгарской, было уплачено. Добрая Фея из турфирмы, глядя на меня честными голубыми глазами, сообщила, что румынская виза оформляется одна на всех. Поскольку мы, слава богу, пересекаем эту страну транзитом. Не та это страна, чтобы там останавливаться.

Излишне было спрашивать, на чье имя оформили транзитную визу. Конечно, на имя Лиды.

Где-то под Николаевом, 21.30: Звонок

Мы ехали через юго-восточную Украину, оплот федерализма и русскоязычия. Запорожье. Мелитополь. Херсон. Николаев. Про румынскую визу через несколько часов  забылось – путешествие автобусом оставляет мало места для отвлеченных размышлений. Все ощущения сводятся к четкой конкретике. Затекла нога. Захотелось в туалет. Еще пару глотков минеральной воды. Еще глоток коньяку из специально припасенной фляжки. Очередное название населенного пункта. Свериться с картой автомобильных дорог. Опять затекла нога. В общем, забыли мы про румынскую визу. Никто и знать не мог, что тучи над нами сгущаются, что черная мохнатая лапа уже протянулась к нам из города-героя Одессы. Никто и не подозревал, что никакой транзитной визы у Лиды на руках нет.

Это выяснилось, когда публика начала готовиться к ночевке (неизбежно спартанской в автобусных условиях). Только мы покинули Николаев, как раздался звонок от Феи из турфирмы — она сообщила, что румынское посольство еще не открыло транзитную визу для Лиды, соответственно – всех нас в Румынии никто не ждет.

В связи с этим, возникало два вопроса:

1. Что нам теперь делать?
2. Как турфирма могла послать группу из 40 с лишним человек в заграничную поездку с неоформленными документами?

На первый вопрос Фея дала ответ: отправляться в Одессу где, при ласковом содействии местных представителей нашей турфирмы, устроиться на ночевку в какую-то гостиницу. Мы сильно подозревали, что большим комфортом нас не обрадуют – но все-таки постель.

Вопрос номер два так и остался риторическим.

Одесса, 2.00: Приют странника

Девушка, встретившая нас в Одессе, была неулыбчива. Оно и понятно: подняться среди ночи с постели и разбираться с оравой недовольных донецких хамов – такой перспективе обрадовалась бы разве что мать Тереза.

Все мы еще толком не знали, что нас ждет. Усталый взгляд скользил по ярко освещенным одесским магазинам, казино и ночным клубам. Свет выхватывал из мягкой июльской темноты знакомые с детства названия: «Лузановка», «Пересыпь», «Лиманчик» и, наконец, «Дерибасовская». Это была безмолвная и безрадостная экскурсия по заснувшей Одессе, повторять которую кто-то из нас вряд ли захочет. Не то, чтобы город выглядел плохо: после пессимистичного Николаева, где в 9 вечера начинался комендантский час и тухли все огни, Одесса выглядела Лас-Вегасом. Но кому нужен Лас-Вегас, если едешь в Лос-Анджелес, а тебя заставляют, дьявол подери, ночевать в Лас-Вегасе?

Наш приют имел оригинальное название «Одесса» и четыре этажа. Мест в нем было – завались. Не хотелось гадать, почему туристы не балуют его своим вниманием. Хотелось одного — поскорее завалиться спать. Но не тут-то было! Оказалось, что одесская девушка, доставившая нас сюда, не имеет наличных денег, а устраивать нас за безналичный расчет полуночный гостиничный администратор (советского вида тетя с высокой светлой прической, как у артистки Федосеевой-Шукшиной в лучшие годы) была почему-то не настроена. Начался ожесточенный лай между всеми: туристами, Лидой, администратором, одесской девушкой. В итоге, выяснилось неизбежное: за ночевку нам придется заплатить из своего кармана. Со слабой надеждой на компенсацию в светлом будущем.

Одесса, 10.30: Ничего не вижу, ничего не слышу

Утро. Солнце. Крики рахитичных чаек и одесских пауперов. Прямо от нашей гостиницы – аллея, ниспадающая к пляжу «Аркадия». Нам эта аллея нужна, как Борису Моисееву – презерватив. Мы не хотим  купаться. Мы хотим одного: чтобы румынские посольские клерки поскорее разобрались бы с нашей проблемой.

Неопределенность отупляет. Ничего не ясно: ни когда решится наша проблема, ни в чем, собственно, сама проблема заключается. Для верности, пытаемся выяснить это сразу у двух Фей из донецкой турфирмы. Зря мы это сделали: на том конце телефонного «дрота» девушки дают взаимоисключающие показания. Едины они только в одном: «Мы в шоке!»

Мы, если честно – тоже. Но есть все равно надо. Отправляемся в центр, завтракаем в «Макдональдсе». Сидя в этом чертоге глобализма, имеем впечатление, что никуда из Донецка и не выезжали.

Из посольства – никаких новостей. Мы чувствуем, что успеваем выполнить идиотский долг каждого гостя Одессы – пройтись по Дерибасовской. В двух кварталах от нее звонит мобилка. Нас зовут к гостинице. Вопрос с визами, вроде бы, решен.

Одесса, 12.30: Где деньги, Зин?

Вопрос с визами не решен. В дополнение к нему, нарисовалась другая проблема – гостиничное руководство просит нас освободить занимаемые номера. Все по правилам: во всех отелях полдень – время выселения. Загружаем свои многочисленные сумки в автобус, терпеливо ожидающий решения наших бед. Водители – болгары, автобус принадлежит компании, всего в пятый раз совершающий рейс Донецк-Варна. Один из болгар практически ничего не понимает по-русски, второй способен поддержать разговор на уровне «Цигель, цигель, Михаил Светлов. Шьерт побьери».

Наконец, появляется Одесская Фея, то есть – местная уполномоченная представительница нашей турфирмы. С ослепляющей новостью: транзитная виза готова, она на такси (!) мчит в нашем направлении из Черновцов, но нам ждать ее не стоит (что время терять) – надо немедля загружаться в автобус и следовать к румынской границе. Там, в условленном месте, мы соединимся с визой. Обязательно соединимся!

— А деньги за гостиницу? – недоуменно спрашиваем мы.

— Ах, да, деньги за гостиницу! – досадливо морщится Фея, сетуя на свою забывчивость. Оказывается нет ничего проще: надо только съездить в один из одесских банков и снять там наличку. Собрав наши квитанции за проживание в гостинице, Одесская Фея исчезает. В ожидании ее возвращения исследуем окрестности, спускаемся к пляжу «Аркадия», радуемся тому, что нам на нем не лежать. Грязноватое море, сероватый песок и полное отсутствие тени.

Одесса, 14.00: Ну вот, поспали, теперь можно и поесть

Возвращаемся в гостиничный холл, где сидим табором, подобно цыганам в поэме Пушкина. Проходит час. Созваниваемся с Одесской Феей – выясняется, что банк закрыт и она уже едет в другой. Звоним через полчаса – Фея докладывает, что стоит в огромной очереди за деньгами. Проходит еще час. Времени достаточно, чтобы привести в порядок все свои земные дела. В моем случае это означает, что я, наконец, устраняю хаос в телефонной книге, убиваю скопившиеся в мобилке за последние полгода фотографии и звуковые файлы.

Наконец, сигнал: Фея с деньгами едет назад! Конечно, по дороге она попадает в пробку, и ее возвращения мы ждем еще бог знает сколько. Но вот, наконец, она на месте. Деньги розданы строго согласно квитанциям, никакого обмана, граждане довольные готовы ехать. Но ехать нельзя: куда-то пропали водители-болгары. Автобус на месте, а болгар нет. Номера их мобильных телефонов есть, но что толку – много им объяснишь на диалекте стамбульских контрабандистов?

По предложению Одесской Феи (выражающей в данном случае готовность фирмы, которую она представляет), отправляемся обедать в близлежащий кафешантан под названием «Андижон» (узбекская кухня, плов, официантки в тюбетейках). Во время приема пищи нас каким-то волшебным образом находят водители. Приходится ждать, когда насытятся также и они. Убеждаемся, что у восточных и южных славян много общего: пожрать за счет заведения горазды и те, и другие.

Одесса, 17.00: Не понос, так сифилис

Но вот все тарелки опустошены, все счета уплачены. Мы можем ехать. По улице Генуэзской выруливаем на Французский бульвар, куда-то сворачиваем, в конце концов, оказываемся на Большой Арнаутской. Еще немного – и Одесса будет вспоминаться, как страшный сон.

Автобус останавливается как раз напротив какого-то продуктового магазинчика. Может быть, водители хотят запастись провизией? Отнюдь! Они выходят и начинают исследовать мотор. Инспекция затягивается, мы один за одним выползаем из автобуса, чтобы узнать страшную правду: вытекла тормозная жидкость. Немедленно один из пассажиров снаряжается за этой гадостью – найти ее сложно, но, при известной сноровке и за известные деньги – вполне реально.

Одесса, 18.00: Болт с завода Михельсона

Через час новая порция тормозной жидкости – у нас. Ее закачивают, куда надо и пробуют завести мотор. Никакого результата! Тогда водители сбрасывают свои униформы и углубляются в двигатель уже по-взрослому. Рядом с ними – пассажиры, что-то соображающие в механике. Они неожиданно легко находят с болгарами общий язык.

Примерно через час становится ясна причина этой вакханалии: полетела помпа. Найти ее куда сложнее, чем тормозную жидкость, а смонтировать – вообще нужен механик. Наиболее говорящий из водителей с двумя пассажирами ловит такси и отправляется на поиски автобазы, где можно решить эти две взаимосвязанные проблемы.

Одесса, 19.30: И я снова на Дерибасовской!

Мы понимаем, что располагаем несколькими часами. И принимаем решение: вылазка на Дерибасовскую! Двигаясь по Пушкинской, сгоряча проскакиваем главную улицу и выходим прямо к сказочно красивому, недавно отреставрированному оперному театру. Еще пять минут – и мы оказались бы в компании дюка Ришелье, у Потемкинской лестницы. Но мы боимся, что, пока путешествуем, вернется спецбригада с помпой и приведет автобус в чувство. И в Албену уедут без нас.

Вернувшись на Большую Арнаутскую, видим то, что и следовало ожидать: автобус без признаков жизни и какой бы то ни было спецбригады. Впрочем, как нам сообщают, на связь спецбригада выходила, сообщив, что поиски помпы продолжаются за пределами Одессы. Правда, уже найден и проплачен механик. Это радует всех, но радость выражается в какой-то апатичной форме.

Что остается? Ждать. И верить, что происходящее с нами – не промысел Саурона, а невероятное стечение обстоятельств.

Одесса, 21.00:Woodoo Woman

Сидеть в автобусе невозможно. Жуткая духотища: кондиционер включается только при движении транспорта. Толочься возле машины тоже радости мало: устают ноги, присесть негде, кроме как на ступеньки продуктового магазина, в котором мы скупили месячный запас минералки и фанты. Народ начинает дуреть и разбредаться. Детки из группы Лиды отправляются в какой-то одесский кабак (у каждого из них на кармане – по несколько сотен евро от заботливых родителей). Видя такое дело, Лида берет остаток группы и отправляется в близлежащее кафе, откуда через десять минут начинают доноситься шаманские вопли. Эта тетка явно в сговоре с демонами!

Самые непоседливые, вроде меня, в пятнадцатый раз обходят прилегающие кварталы, не брезгуя знаменитой Малой Арнаутской улицей (на которой, если верить Остапу Бендеру, делается вся контрабанда). Ничего нового там обнаружить не удается. В потемках Одесса выглядит еще мрачнее, чем при солнечном свете. Но хотя бы не видно этого ужасного полураспада старых домов, выстроенных прямыми наследниками соратников Осипа Дерибаса. Знаете – эти типичные одесские домики с аркой, где дверь в квартиру, с внутренним двором-колодцем. Что будет с Одессой лет через пять? Кажется, дотронься пальцем до этих хибар – и они просто рассыплются.

А старые одесситы в одеяниях афганских беженцев! Учтите, мы исследовали город почти в центральной его части…

Одесса, 23.00: Смерть на обочине

В киосках, до которых мы смогли дотянуться, кончились запасы чипсов (пусть знают донецких!). Хочется кофе. Очень хочется в туалет. И зверски хочется куда-то присесть – только не в автобусной духоте. Три эти желания гонят нас на Куликово поле – проще говоря, на привокзальную площадь, к «Макдональдсу», который мы посещали утром. Это совсем недалеко – три квартала.

Интересно, догадывается ли персонал «Макдональдса», что некоторая ушлая публика использует это заведение исключительно с выделительными целями?

Мы успеваем – за полчаса до закрытия. И наслаждаемся всеми тремя благами. А по возвращении видим невероятное: возле автобуса кто-то колупается, подсвечивая мобилками и болгарскими фонариками. Что, неужели случилось чудо? Нет, чудеса закончились в Донецке. Помпа не лезет: другой диаметр. Автобусу, даром что он немецкий – пятнадцать лет, сейчас таких не делают, запчасти к нему можно найти только в краеведческом музее города Зибург-Мюльдорф (земля Северный Рейн-Вестфалия). В общем, ясно одно: болгарский автобус никуда не едет, место ему – на свалке или, как минимум, на автостоянке.

Одесса, 0.30: Ангел ночи

Тем временем, пассажирская масса охвачена двумя противоречивыми чувствами: отчаянием и неистовой активностью. Половина уже не хочет никакой Болгарии, хочет домой, к маме. Родители, конечно, добавляют жару: постоянно звонят, требуя к ответу руководителей групп (которые явно не при чем), обещая завтра же утром забрать ребенка из этого ада и разнести всю халабуду вдребезги пополам.

Вторая часть публики пытается искать выход из ситуации. Созванивается с Донецком, со всеми возможными Феями, требует нового автобуса. Донецк пытается нас успокоить, говорит, что нам еще ничего, что час назад в другой автобус с туристами под Одессой врезался КамАЗ.

Так или иначе, машина на замену находится. Это одесский перевозчик, совершающий регулярные рейсы на Бургас.

Одесса, 1.15: Полицейская история

В появление автобуса-избавителя никто особенно не верит. Он кажется прекрасным мифом, подброшенным для нас, чтобы мы не сошли с ума. Тем не менее, автобус появляется. Он роскошен, он сияет, как «Титаник». Неужели все беды позади? Неужели наложенное на нас проклятие снято ритуальным посещением «Макдональдса».

Хватаем сумки и начинаем перемещать свое барахлишко в новый автобус. На нас бесстрастно смотрят двое водителей. Один из них – владелец транспорта. Зовут его Юра, он усат и подтянут. Когда смотришь на него, вспоминаются какие-то обобщенные джеклондовские персонажи.

Десять минут спустя мы сидим в салоне и ждем водителей. Их нет. Вдруг – известие, мрачным холодком прошелестевшее среди нас: «Водителя побили, он ехать не может!» Кто побил, зачем? Выскакиваем из автобуса, видим картину, достойную Грязного Гарри: два стража порядка контролируют скованного наручниками одесского пассионария, Юра держится за скулу. Тут же проясняется ситуация: недалеко от нас стояла группа угашенных искателей приключений, которые, увидев наши огромные сумки, воспылали к нам классовой ненавистью и начали материть почем зря. Юра, этот джеклондовский персонаж, решил сделать матерщинникам замечание. Слово за слово, три отморозка нападают на Юру и начинают его бить. На наше счастье, примерно за полчаса до описываемых событий на ближайшем перекрестке сбили мотоциклиста, и там клубилась милиция. Услышав шум драки, стражи порядка подсосались к нашему автобусу и, для разнообразия, успели задержать одного из нападавших.

Два других укрылись в подворотне. Из числа пассажиров автобуса немедленно составляется группа захвата, которая бесстрашно бросается в темноту одесского двора – стремление изловить сволочей сильнее усталости и здравого смысла. В подворотне темно, непонятно и страшно. Разумеется, никого поймать не удается. Возбуждение постепенно спадает, Юра держится за скулу, но ехать может.

Так что – едем? Как бы не так! Теперь Юре нужно в отделение милиции, давать показания. Слава богу, в качестве свидетеля, а не обвиняемого. В любой ситуации, как учил Антон Павлович Чехов, следует отыскивать положительный момент.

Одесса, 3.00: Где этот чертов инвалид?

В участке Юру продержали минут сорок. Автобус стоит – злая ирония судьбы! – прямо на углу Дерибасовской. Самое время для осмотра достопримечательностей.

Тупое оцепенение, охватившее публику, сменяется туповатым оживлением, когда появляется Юра. Ну что, можем ехать? Точно можем? Вовсе нет! Неожиданно выясняется, что двое детишек, следующих в Болгарию под патронатом чертовой Лиды, имеют неполадки с болгарскими визами. Неполадки ерундовые, их вполне можно решить – и для того, чтобы таможенники сделали это быстро и охотно, пацаны захватили с собой необходимую сумму денег. Знаете, что они с ней сделали? Отдали водителям, которые довезли нас до Одессы. В принципе, шаг логичный: болгарским водителям с болгарскими таможенниками договориться легче. Проблема в том, что, пересаживаясь в новый автобус, пацаны свои деньги забрать как-то постеснялись. Где сейчас болгарские водители, можно только догадываться: их вместе с умершим транспортом утянули на какую-то стоянку. Звоним им. После душераздирающего диалога, напоминающего разговор глухого с придурком, примерно выясняем, где их искать.

Нужную стоянку находим со второго раза. Странно, но передача денег происходит вообще без приключений. Может, все дело в том, что мы – на границе Одессы, а здесь власть Саурона уже ослаблена?

На выезде из Одессы, 4.15: Отверженные

Перед тем, как покинуть город, Юра заезжает на АЗС – заправиться. Тут же нас тешат еще одним приятным известием – такси, везущее из посольства румынскую визу, уже в Одессе, и мы можем с ним совпасть прямо здесь, на заправке. Жизнь, похоже, налаживается.

Через пять минут из темноты возникает белый «мерс», из него появляется молодой человек. Лида, подруга ночи, принимает из его рук злосчастную визу. К ней приложен заверенный печатью список из 44 человек, имеющих право по этой визе пересечь Румынию. Саурон окончательно посрамлен, мы свободны!

Но позвольте, почему в списке всего 44 человека? Нас-то – 48! С остановившимся сердцем листаю странички, с неземным восторгом нахожу там три имени – свое, жены и дочери. Клянусь: такого счастья я не испытывал, даже когда узнал о своем дембеле!

Проблема, однако, остается, и пока мы ее не решим, мы никуда не едем. Саурон издевательски хохочет над нашим копошением – а копошение изрядное, потому что никто не понимает, что делать дальше. После нескольких нервных сверок выясняем, кого нет в списке. Жертвами оказываются две женщины с детьми разного возраста. Они оформлялись через туроператора еще более убогого, чем наш. Звонят в Донецк, к своим Феям, и в результате муторных разборок узнают страшную для себя правду: в Румынию они ехать никак не могут. Единственный вариант, им еще доступный – возвращаться в Одессу и отправляться утром паромом до Варны. Потому что с болгарскими визами-то у них все нормально!

Мне никогда не забыть этой душераздирающей картины: Юра заводит автобус и уезжает в темноту, оставляя на обочине четырех лишенцев. Мы так и не узнали, что с ними случилось потом…

Албена, 21.00: Голливудский финал

Видимо, эти четверо и были объектом козней Саурона. Потому что дальше все было нудно, как возвращение Фродо. Боялись проблем на румынской границе. Боялись болгарских таможенников. Боялись теней. Но Юра все проблемы решал быстро и эффективно. Определенно, на Клондайке он не был бы аутсайдером.

И вот – Болгария, а вот уже – и Албена. Бархатные сумерки, пронзительный запах кипарисов. Мы со своими сумками движемся в направлении отеля «Дружба», где нас должны, по идее, ждать. Но я знаю: нас там никто не ждет, сейчас начнутся проблемы с заселением, звонки Феям, фразы: «Я в шоке!». Я отлично понимаю, что весь персонал отеля «Дружба» нанят Сауроном и ему прямо подотчетен. В принципе, внутренне я готов к тому, что нам придется недельку побомжевать в Албене. Я уже не считаю это большой проблемой.

А потом случается чудо. В «Дружбе» на ресепшене нам улыбаются, нас моментально находят в списке, нам выдают ключи от комнаты 301, крепкие ребята подхватывают наши сумки и поднимают их в наш номер. Мы заселяемся, выходим на балкон. Внизу – Албена. Она – к нашим услугам. Свежий бриз колышет верхушки деревьев. Луна ныряет в облака. Где-то за ними, на другом краю неба – налитый кровью глаз Саурона, повернутый совсем не в нашу сторону.

Как приятно все-таки бывает сознавать свое ничтожество!

Ясенов