Почему мы любим Советский Союз?

Пару дней назад мне довелось побывать на замечательном по своей кондовости мероприятии, приуроченном к… Неважно, собственно, к чему. Скажем – к одному из профессиональных праздников. Праздновали с помпой, в шикарно отреставрированном здании драмтеатра. На сцену поднимались исполнители, которых будто заморозили году этак в 1975-м и активизировали специально по случаю вышеуказанного профессионального праздника. Певцы, неподвижные, как Кобзон. Почетные грамоты от обкома… то есть, обладминистрации. А главное – умильные лица в зале. Полное счастье – как тогда, в 1975-м.

Киевские умники еще долго будут ломать голову над непостижимой тягой Донецка к «совковым» символам и атрибутам. Будут выводить из нее какую-то особенную косность регионального мышления, угрюмую неповоротливость местной психологии, обращенной исключительно в прошлое. На самом деле, Донецк как раз одним из первых воспринял шансы, предложенные новым строем, и сделал из новых возможностей большие деньги. Но при этом не придумал новой идеологии. Отношения внутри так называемого «донецкого клана» всегда напоминали партноменклатурную пирамиду с жесткой иерархией и священными, хотя и неписанными, моделями поведения. И потому интуитивно «новые донецкие» должны были чувствовать, что Ленин на главной площади их столицы – совсем не лишний элемент в том мире, который был построен их бешеной энергией.

Секрет предрасположенности донецких людей ко всему советскому, как по мне, прост до невозможности. Просто им было комфортно в той жизни. Донецк был городом, обласканным страной. Как бы ни было плохо в стране, у нас было чуточку лучше. Мы представляли из себя маленькую Москву, куда окрестности тянулись за колбасой по воскресеньям – и даже одно союзное министерство у нас базировалось (понятно, какое). Мы чувствовали себя важным элементом того мира – как же нам не любить его уцелевшие осколки? Как нормальному человеку не любить игрушки, с которыми он был счастлив в детстве?

Оно, конечно, у львовян или винничан игрушки были другие – но зачем же из-за этого, как говорил Василий Иванович, табуретки ломать и памятники сносить?