«ЧЕБУРАШКА»

«Чебурашка»— название детского магазина по Комсомольскому проспекту, которое постепенно перенеслось на расположенный рядом пивбар.

Оба заведения можно считать культовыми. Магазин считался лучшим в городе по своему профилю. По свидетельству центровых детей, в «Чебурашке» была какая-то неповторимая магия, для взрослых, вполне возможно, неощутимая. ««Чебурашка» готовил беспечную мелюзгу к суровым реалиям взрослой жизни: премии, грамоты, бонусы и тринадцатые зарплаты здесь были задекорированы плюшем и пластмассой. А показатели успеваемости в школах Донецка напрямую зависели от здешнего ассортимента», — подводит философскую базу известный журналист Андрей Зимоглядов.

Название перетекло от магазина к пивбару по вполне понятным мотивам: покупка игрушки чаду становилось для папы железным оправданием визита в пивбар, который юмористически стали называть «филиалом «Чебурашки»». А потом название сократили…

Сила «Чебурашки» была не в хорошем пиве (оно было, прямо скажем, далеко не лучшим в городе), не в каком-то особенном сервисе (хотя здесь были официанты), не в выдающемся дизайне (пивбар вполне прилично выглядел, но был тесноват). «Чебурашка» давала неповторимую комбинацию простоты и изыска – то, что казалось подходящим настоящей донецкой душе. В более напыщенном «Угольке» было уже немножко приличнее, чем требовалось. Такие забегаловки, как «Яма» или «Соски», наоборот, чересчур снижали планку.  «Чебурашка» был золотой серединой. А олицетворением этого места был знаменитый официант Боря – в меру услужливый, в меру расторопный, в меру хитроватый.

Как и всякое подобное учреждение, «Чебурашка» имела ярких завсегдатаев. Вот только три типажа из этой галереи. В конце 70-х там квартировал поэт, которого звали, как и официанта – Боря. За бокал пива он сочинял экспромтом стихи (кстати, неплохие!). Его видели и в «Угольке», и в «Дымном штреке», и там он тоже промышлял аналогичным образом. В начале 80-х появился один азиат, про которого все рассказывали, что он – внебрачный сын Брюса Ли и приехал из Лаоса. Приходил он часто, в компании двух друзей, тоже монголоидного типа, но сам пил не всегда и мало. Позже выяснилось, что он вел кружок каратэ на какой-то шахте и, когда кружок расконспирировали, срочно покинул город.

И уже ближе к концу 80-х появился еще один занятный персонаж – дядечка по имени Анатолий Иваныч. У него была теория, суть которой в максимально сжатом виде звучала так: «Два бокала еще никому не повредили». Он работал в химической лаборатории, кажется, завода точного машиностроения и хвастался, что лично провел исследования, неопровержимо показавшие: пиво начинает работать против организма человека на исходе первого потребленного литра. Жил он неподалеку, посещал «Чебурашку» очень часто, действовал всегда одинаково: выпивал бокал, заказывал второй, медленно поглощал три четверти и, оставив недопитым, удалялся. Выглядел он бодро, что подтверждало теорию. А однажды исчез. Потом оказалось — просто умер…

В поздние советские времена «пропуск» в «Чебурашку» стоил 70 копеек — 22 копейки бокал пива, на остальные — тарелка свежесваренных креветок. Это была смешная плата за особую жизнь, начинавшуюся за этими дверьми.