Карьер? Ну что ж, раньше здесь в самом деле был карьер. И брали отсюда камень, из которого выстроены многие дома окружающего непритязательнейшего поселка Жилкопа. В конце концов, докопались до родников – видимо, из системы реки Черепашиной, текущей с Рутченково. Потом, во время войны, в карьер попала бомба, подземные хляби нашли выход – и образовалось озерцо, которое по привычке назвали «Карьером». Его и сейчас так называют. Дикий пляж на одном берегу, дворец с четырьмя остроконечными башнями из сказок Гофмана – с другой. А с третьей… какие-то скалы. Над ними – заросли. Под ними – обрыв, приличная, говорят, глубина. А между скалами иногда открывается просвет, вроде двери с неровными краями. Внутри горит огонек, что-то шуршит, кто-то недовольно бормочет…

 

С 50-х годов ходит слух на Жилкопе, что в «Карьере» живет злой водный дух, собирающий ежегодную дань с населения в виде регулярных утопленников. Почему дух поселился именно здесь – сказать трудно. Жилкоп – мирный поселок, без особых вселенских грехов. Может быть, потому и поселился, что тихо было? Не тревожили индустриализаторы дней, строители социализма, празднующие толпы? Отсеченный от актуальной жизни улицей Петровского и площадью Свободы, Жилкоп жил, как отшельник-оптимист. Дальше, к югу, после свалки, начинались уже поля, в которых постепенно вырастали дачи, ипруды Кирша, где разворачивались великие дела. 

А на Жилкопе царила тишь. Веселье и злоба дня начинались чуть севернее.

Маленький Крым

Самое помпезное место по течению Черепашиной – два пруда у подножия ДК имени Франко. Помпезность условная, конечно, но здесь когда-то были даже пляжи. Потом берег модернизировали, «грибки» убрали, последний почти ритуально утопили в водоеме. Какое-то время он еще торчал из воды, как памятник курортной неге. Пляжная инфраструктура с этих ставков (кто называет их Кировскими, кто – Рутченковскими) исчезла. Появился ресторан «Гуляй-хата» с настилами над водой. Можно пообедать непосредственно над гладью вод, как на Босфоре. А пляжей нет.

 

Рокировка эпох повсюду изменила декорации. Советский строй, переполненный заботой о трудящихся (и временами до нее поднимавшийся), прихватил с собой все бесплатное. А что не унес, то оставил умирать. С моей провожатой Светланой Чмут идем от ставков наверх, к ДК Франко. Идем по улице Нижнедворцовой – претенциозность названия ничем не оправдана, хотя это все-таки ближе к реалиям, чем, например, улица кукурузовода Марка Озерного. Справа от нас – тропа к гранитному камню, окруженному бурьяном. На нем – надпись: «Аллея славы». Оглядываюсь вокруг в поисках чего-нибудь соответствующего: бюсты героев, звезды, георгиевские ленты. Ничего подобного. Две дорожки, между ними – островок диких трав. Да, по всему получается, что это и есть «Аллея славы». Нет звезд, и лент не предвидится.

Все, что не приносит деньги, живет, как Бог пошлет.

 

Об этом — местность вокруг ДК. Дворцовый фасад выглядит прекрасно, видна заботливая рука (уж не знаю, чья). Аккуратная чистая площадь. Елочки. На двери – объявление о том, что вход в библиотеку теперь с тыльной стороны. Идем туда. И видим, что, скорее всего, библиотека не относится к числу самых востребованных служб ДК. Ибо тыльная сторона ДК хоть и не представляет  собой разительный контраст с лицевой, но сквозит недоделанностью. Кое-что подтекло, кое-что обрушилось. Спуск в парк (который, конечно же, обозначен на карте как «Дворцовый»)  тоже «прибит» временем. Руины лестниц и парапетов. Кипарисы, намертво схваченные плющом.  Рука благодетеля, оживившего ДК, оказалась не слишком длинной. Да и то, как свидетельствует Светлана, рука эта дотянулась сюда всего лишь несколько лет назад…

 

Впрочем, весь ансамбль в совокупности как-то смотрится. Архитектура дворца живо напоминает образцы курортного советского зодчества. Что-то такое крымское. Кипарисы, опять же. Не самое часто встречающееся растение в наших краях, прямо скажем. Идем в парк, чтобы закрепить ассоциацию – но не находим там уже ничего курортного. Парк как парк, видали мы в Донецке и получше. В глаза бросается надпись на трансформаторной будке: «Сделай свою страну раем!» Но, как всегда, на каплю негатива у нас находится свой нейтрализатор: на другой стене той же будки – отчет гиганта местного секса о проделанной работе. Обычный, короче, парк…

И все же, есть в нем своя изюминка. В дальнем углу, в направлении зюйд-зюйд-ост, легко обнаруживаем уголок шахтерской памяти: два обелиска и один монумент погибшим рыцарям подземного труда. Один – шахтерам и горноспасателям Рутченково в принципе. Другой – жертвам аварии 1934 года, случившейся в другом конце города, на шахте «Бутовка». Третий, самый масштабный, посвященизвестному инциденту 1928 года, всколыхнувшему Донбасс. Случилось это уже рядом – на шахте 17-17 бис. В одной из наземных построек взорвался динамит, погибло 12 человек. Фигура на памятнике вольно или невольно вводит в заблуждение, поскольку вооружена отбойным молотком. Тема не раскрыта – а с другой стороны, как изобразить в камне взрыв динамита? Эрнст Неизвестный смог бы, но здесь работал явно не он.

 

ДК Франко по меркам Кировского района – выдающееся здание. Можно себе представить, как выглядел он среди здешней «одноэтажной Америки» на заре своего существования, когда к нему в гости привезли для ритуального пускания пыли в глазапрогрессивного американского писателя товарища Драйзера. Впечатление произвели. Драйзер написал: «Я поражен тем, какие у вас великолепные клубы имеют трудящиеся. Ваш клуб в Рутченково — это нечто необыкновенное, это истинный очаг культуры». Именно тогда, в 1928-м, постройкой шикарного ДК был обозначен новый центр района. Так и осталось…

На районе

От улицы Кирова, зигзагообразно пронзающей одноименный район, к ДК спускается широкая улица имени Карла Маркса. По ней от площади Свободы, от двоих потерявшихся борцов за Советскую власть, к ДК сливались демонстрации. Не к райисполкому, заметьте! ДК всегда считался главным объектом района, здесь и устанавливали правительственную трибуну. Ну, если точнее, чуть выше, там был райком партии и комсомола. После этого в здании было функционировало много учреждений и организаций. Сечас там размещаютс районные управления труда и соцзащиты, юстиции и ЗАГС.

 

На стенах дворца – две мемориальные таблички. Из одной мы узнаем, что здесь размещался штаб одного из полков 383-й шахтерской стрелковой дивизии. Из другой – что в ДК с 1990 по 1996 год работал знаменитый Евгений Александрович Щербань. И у него тут тоже был штаб – похлеще полкового. Работать приходилось в обстановке, приближенной к боевой. Автору этих строк как-то пришлось побывать здесь, в головном офисе корпорации «Атон», занимавшей целое крыло дворца. Евгений Александрович произвел впечатление человека, не любящего отвлекаться на мелочи, говорить лишние слова. У нас на районе про таких говорят «конкретный пацан». Цепкий взгляд, железная скороговорочка. Шефом он был очень непростым – но,когда его расстреляли в донецком аэропорту, весь ДК был залит неподдельными слезами…

Эти несколько кварталов – вместе с ДК, спортивным комплексом «Кировец», и выше, вплоть до площади Свободы – местное население называло и называет «Районом». Вся жизнь – тут. На окружающих поселках – Жилкопе, 11-м, 19-м, 17-м, в Красном городке и поселке машзавода – просто спят. Ну, и делают то, что так или иначе связано с процессом сна. Если надо сделать что-то большее – то, что можно назвать «жизнью» — значит, надо идти «на район». Так повелось с тех самых пор, как построили ДК. Дворец подтянул прочую инфраструктуру. В первую очередь спортивную: в Союзе здоровое тело всегда должно было хотя бы на микрон опережать здоровый дух. Футбольная команда 30-йшахты еще до войны принимала соперников по республиканским соревнованиям на новом стадионе, быстро построенном рядом с ДК. Построенном на месте поляны, где в футбол, как говорят, гоняли еще и до революции (может быть, даже нога Никиты Сергеевича Хрущева топтала эту поляну). Главная школа района, главный детский сад, районный универмаг. Даже ателье мод, черт возьми! Все уместилось в нескольких кварталах дворцовой империи.

 

Есть в Донецке места, откуда начиналась история города. Их несколько – такой город, он получился не из центра к окраинам, а наоборот. ДК Франко – это Рутченково, а Рутченково –это жизнь еще до того, как Джон Джеймс Юз узнал о существовании Российской империи. Следы истории встречаются на каждом шагу. И куда более глубинные, чем мемориальная табличка в память о Е.Щербане. Памятников и досок тут хватает. Воинам, павшим в борьбе за освобождение Рутченково. Выдающемуся диверсантуДаяну Баяновичу Мурзину. Герою Советского СоюзаЖердеву. А есть и такие памятники, на которые внимания ни за что не обратишь, если знающий человек не подскажет.

 

Вот дом 9 по Жигулевской (на пересечении с улицей Кирова). Просторный одноэтажный особнячок не без архитектурных выкрутасов. Во всяком случае, есть колоннада. Многие уверены, что в 40-е годы его построил для себя руководящий товарищ, который, как оказалось чуть позже, нам совсем не товарищ. Так и не дав ему толком пожить на улице Жигулевской, товарища куда-то отправили (предположительно, в город Кологрив, для ведения культработы среди местных бондарей).  А в хитрый домик вселили детский сад, следы его и сейчас еще можно обнаружить… Но информированный житель района Павел Ехилевский внес уточнения: "Это "Дом Баланова". Баланов Григорий Иванович, 30.08.1907 — 23.04.1959. Кавалер трех орденов Трудового Красного Знамени.  Работал директором Рутченковского коксохимзавода с 1939 года (в 32 года директор такого гиганта!) до дня своей смерти. Двадцать лет! В 1941 эвакуировал завод в тыл, после войны вернулся с ним в Сталино, возродил завод заново. Задумал и построил посёлок Победа. Потом из центра Рутченковки в ту сорону переместились контора завода, все его службы. Дом строился для размещения чего угодно, но не для жилья, в доме не жили даже один день. С незапамятных времен в этом здании работает ясли-сад для дошкольников, в настоящее время его номер 81. В 2009 году имя Григория Ивановича Баланова  присвоено школе № 83, которая работает  на территори поселка Победа. Кстати, школа открылась 1 сентябя 1959 года. А начинал ее строить Григорий Иванович". 

 

«На районе» прошлое проступает повсюду, и это прошлое с сюжетом. А вокруг – сплошной пояс из шахтерских и прочих поселков, которые кажутся неотличимыми друг от друга, как шахтеры, только что вылезшие на поверхность. В обоих случаях, впечатление обманчивое!

 

Тайна «Шанхая»

К двум терриконам шахты №30 примкнул самый скромный квартал, какой только себе можно вообразить. Две шеренги по пять домиков. Между ними – пространство, поросшее всякой лабудой. Со стороны улицы Кирова всего этого просто не заметишь. И значит, по Юму, оно существует только для тех, кто там живет, подобно граду Китежу. Если будет надо внедрять в Донецк замаскированного агента влияния, то лучшего места не найти. И называется это – «Шанхай».

 

Это, конечно, не единственный Шанхай Донецка.Один есть на Рыковке, и там действительно прослеживаются китайские корни. Но несколько других разбросаны по всему городу. Попадался нам Шанхай в районе Мариупольской развилки. Говорят, есть где-то на Буденновке. И вот – еще один. Вопрос о том, почему большой и развитой китайский город послужил именем нарицательным для юзовских трущоб, долго считался риторическим. Мол, само звучание этого слова для русского уха имеет какой-то деструктивный тон. Но недавно один знаток истории подсказал версию, похожую на правду. Он полагает, что трущобы стали называть шанхаями после массированной пропагандистской компании в российской прессе, сопровождавшей русско-японскую войну. Тогда любили писать о том, как японские капиталисты, пришедшие в Китай после Симоносекского мирного договора, пьют соки из древней страны, в частности – как трудно живется населению Шанхая, первым из городов Поднебесной познавшего ужасы японской колонизации. Публикации сопровождались леденящими кровь фотографиями трущоб. С тех пор в России и утвердилось представление о том, что хуже, чем в Шанхае, не живут.

 

Исследуем полуразрушенный домишко – хрестоматийный пример сталинской послевоенной застройки. Саманные стены, которые без проблем можно проткнуть любым ломом. Кирпича тогда не хватало, стоил он баснословно, а жить было где-то нужно… Рядом – пристройки уже кирпичные, сделанные в более тучные годы. Донецк вырастал тяжело, хотя и есть иллюзия, что он всегда купался в «шаровых» деньгах.

 

Рядом с «Шанхаем» привольно раскинулся пивной шатер с рекламой совсем не донецкого пива. Именно здесь, это просто оскорбительно. Почему? Да потому, что в этой точке мироздания раньше существовал пивбар с железным длинным столом для стоячего потребления влаги. Называли его тепло – «Коровье стойло». То ли в силу близости кРутченковскому пивзаводу, то ли по каким-то иным причинам, но бокал пива здесь стоил существенно дешевле, чем в остальном городе – не 20 копеек, скажем, а 18. При этом считалось, что пиво здесь разливают «настоящее рутченковское». Так что ехали в «Стойло» даже из центра. Рутченковское пиво тогда стоило того, чтобы напрячься…

А вы говорите, что жизнь в Донецке никогда не выплескивалась за пределы Ворошиловского района!

Любительская колбаса и ветеран Кандагара

От Дворца в сторону двух Кировских (Рутченковских) ставков ведет тропинка, выводящая вас на дамбу. Пройдя по ней, вы пересекаете незримую черту, вы перестаете принадлежать центру района. Начинаются дебри «Кировки», которых очень много. Возможно, даже больше, чем в каком-то из любых других районов города. Просто потому, что жизнь тут начала структурироваться задолго до того, как сюда пришел город. А жизнь была активная. Вот и наструктурировали…

Участок, затиснутый между ставками и машзаводом, с равным успехом можно отнести как к поселку машзавода, так и к поселку несуществующей 11-й шахты. Границу трудно провести, даже если опрашивать каждого местного жителя. В свое время, 11-я шахта была самой окраинной во владениях братьев Рутченко. Разумная самодостаточность, возведенная тогда в принцип из-за удаленности от бакалейной лавки и полицейского участка, практикуется до сих пор. 11-й поселок имеет свою большую, хорошо развитую школу, свою систему магазинов, среди которых есть один, который издавна называли «Наш» и который считался всеобщим кормильцем – он давал все, что требовалось для пропитания, без необходимости выбираться «на район» (где торговали тем же самым, разве что плюс еще два сорта водки и любительская колбаса). Сейчас магазины 11-го поселка жестко перепрофилируют. Галантерейный стал ночным клубом «Форум», и голая стриптизерша на вывеске блистает своими красотами в непосредственной близости от школы. Продуктовый магазин в одно хмурое утро проснулся мебельным салоном. Вроде бы питаться на 11-м поселке меньше не стали, просто жизнь более активно выталкивает его обитателей за пределы старого круга.

 

Поселок машзавода – совсем другая, так сказать, физиогномика. Спрятанный за потемневшими от обиды строениями знаменитого предприятия, дышащего на ладан, этот жилсектор – в плену всего: предприятия, рельефа, своей врожденной вторичности. С севера его подпирают дурно пахнущие болотца, возникшие по течению Черепашиной. С юга возвышается заводская стена. Поселок живет пришибленно, мало на что претендуя. Главная его достопримечательность – два женских портрета на углу одного из домов. Это девушки, трагически погибшие, кажется, еще в  70-х. По какой-то внутренней традиции, родители вывесили их портреты на внешнюю стену дома. Отец вскоре умер, мать пережила дочерей на несколько десятилетий и жива до сих пор, до сих пор помня…

Я верю в неслучайность случайных встреч. На углу Холмогорской и Рыбакова нас цепляет ветеран боев под Кандагаром. На бицепсе, хранящем очертания лучших времен – соответствующая наколка. Остановившись рядом с нами, боец с жалкой дерзостью просит пару гривен, упирая на свои десантные заслуги. Это производит такое же впечатление, как и рассказы о славном прошлом машзавода, где работал сам Никита Сергеевич Хрущев (где он только не работал!). Веришь. Но видишь, что вся слава – в глубокой, так сказать, дымке.

Я верю, что случайно встреченный  житель какого-то неизвестного поселка в точности отражает саму его суть.

 

 

Альтернатива

На исходе поселка машзавода мы видим магазинчик, в названии которого донецкий человек легко уловит иронию. «Черный лебедь». Ну, это сразу видно, что не белый. Усиленная продажа «Кока-колы» и пива «Черниговское». На двери – объявление: «С 12 ночи до 4 утра магазин не работает». В местных специфических условиях это может восприниматься как скрытая реклама. Нам не хочется ни пива, ни кока-колы. На улице Холмогорской тихо, как в раю, но нам хочется уже немножко шума.

Мы сворачиваем кулице Петровского. Вся жизнь с поселка машзавода утекает туда. И это прекрасно, когда жизнь оставляет альтернативу! А она всегда оставляет…