18.12.2008

Драйзер смотрит на Донецк

«Местность запущенная, но живая»

Драйзер прибыл к нам в воскресенье, 18 декабря. Было промозгло, туманно и грязно. Ну, мы все знаем, как бывает у нас зимой.
В те времена железнодорожная станция «Сталино», хоть и входила в черту города, но была удалена от центра на 12 верст. Пришлось Драйзеру со своей секретаршей погрузиться в старый экипаж и двинуться в направлении центра. «Со всех сторон возвышались терриконы, как пирамиды… Далеко в степи, по крутому склону одного террикона двигалась вагонетка. В районе станции дома были просто лачуги, но по мере приближения к городу они приобретали лучший вид. До чего же запущенная местность, и, тем не менее, живая», — пишет Драйзер.

Разбрызгивая жидкую грязь, экипаж американского гостя въехал на центральные улицы Сталино. Тут было людно: шумел базар, вокруг него бурлила жизнь. Драйзера доставили в гостиницу «Великобритания». Швейцар на входе пообещал, что гостиница окажется «очаровательно чистой». В принципе, грязи особой Драйзер не увидел, однако все равно попросил постелить на кровать дополнительную простынь. Гостя уважили, но взяли за это с него дополнительно 50 копеек (сам номер стоил 4 рубля).

Хот-доги и бабы с коромыслами

Позавтракали в кооперативном ресторане по соседству, в окружении женщин, «покрытых серыми шерстяными шалями» и «грубо выглядевших мужчин». Впрочем, попадались и прилично одетые персонажи, один даже с тростью. «Нам подали хот-доги и картофельное пюре с подливой», — туманно пишет Драйзер (что он принял за хот-дог в тогдашнем Сталино, можно только догадываться).

Подкрепившись, писатель со своим секретарем отправился прогуляться. «Было очень сыро и облачно, и город выглядел настолько мрачно и страшно, насколько это возможно, — ужасается Драйзер, однако тут же добавляет: — Однако люди были энергичные и хорошо одеты». Среди воды и грязи по улицам тянулись всевозможные мелкие точки продажи инструментов, галантереи, книг, мебели и т.д. – ассортимент, которые показался американцу странным в этом сочетании.

В самое сердце поразило писателя то, что он увидел возле центральной водонасосной станции. С водой в Сталино были проблемы, насос — один на всю округу. Многочисленные женщины с пустыми ведрами подходили к окошку, вручали талон («маленькую желтую бумажку»), ставили свои ведра под трубу, и мастер включал воду. Получив живительную влагу, женщины вешали ведра на коромысло и, балансируя, шли по скользким улицам домой. «Одной молодой женщине очень не повезло. Она поскользнулась на ледяном пригорке и упала, пролив все два ведра на себя. Затем она встала со стоическим выражением лица, подобрала ведра и вернулась к насосной станции», — сочувственно повествует Драйзер.

«Оживленные культурные центры»

Вечером прикрепленный к американцу молодой человек из Управления по образованию отвез его на автомобиле в один из клубов рабочих. Драйзеру показали выставку, подготовленную к десятой годовщине революции: фотографии, плакаты, документы, график роста профсоюзов за 10 лет, бесконечные таблицы (например, демонстрировалось, что количество неголосовавших граждан до революции равнялось 95%, а сейчас, напротив, количество голосующих равно 94%).

Конечно, писателя завели и в центральную библиотеку (тогда еще, конечно, не та, что имени Крупской). С гордостью сообщив, что 47 процентов ее клиентов – рабочие, библиотекарь — энергичный молодой человек, «возрастом на вид не более 20 лет, с привлекательным смуглым лицом и яркими черными глазами» на вопрос – есть ли у него книги Драйзера? – весело ответил: «Нет!». Правда, заверил, что в будущем это досадное упущение будет устранено.

В тот же вечер Драйзеру, слегка ошалевшему от впечатлений, показали еще и клуб профсоюза советских коммерческих работников — старое здание на Первой линии с большой аудиторией, чайной комнатой, спортивным залом и библиотекой, а также (кто бы мог подумать!) – комнатой отдыха с радиоприемником, по которому члены клуба каждый вечер могли слушать местные станции, Москву, Берлин, Лондон.

Наконец, Драйзер, смертельно уставший от бессонной ночи в поезде и от круговерти бесконечных встреч и представлений, был отпущен в отель. «Мое впечатление о Сталино существенно менялось. В том, что на поверхности выглядело как заброшенная дыра, я обнаружил оживленные культурные центры для огромного населения», — отмечает приятно шокированный писатель.

На горизонте 140

Гвоздем программы его второго дня в Сталино стал образцово-показательный спуск в шахту.

«Было всего четыре часа дня, но уже достаточно темно. Мокрый снег залеплял окна машины, кое-где сквозь туман были видны электрические огни, иногда звучал заводской гудок. На шахте мы зашли в баню, где переоделись. Там было восхитительно тепло. Зашел один из мастеров, симпатичный молодой человек с прямым носом, что придавало ему несколько надменный облик. Мы облачились в тяжелые промасленные штаны и куртку, широкополые шапки, нам дали угольные лампы накаливания. Мы выглядели совсем как шахтеры», — с гордостью сообщает Драйзер.

Вернувшись на холод, американский гость с провожатыми прошли к лестнице, ведущей в шахту. Он успел заметить женщин, работавших на поверхности – судя по всему, сортировщиц возле вагонеток с углем. Особо экстремальную экскурсию Драйзеру устраивать не стали – опустили всего на глубину в 140 метров. Рядом с клетью было очень светло. Стоило удалиться чуть в сторону от ствола, как все окутала непроницаемая тьма («светили уже только наши лампы»). В штреке было оживленное движение: провожатый то и дело предупредительно свистел в свисток и командовал «направо» или «налево». Драйзер с компанией вжимались в стены штрека. Появлялась лошадь с седоком, прижимавшим голову, чтобы не стукнуться о потолок. Лошадь тащила две или более вагонетки с углем.

«Я заметил, что воздух внизу был достаточно свежим, и в некоторых местах коридора даже дул легкий ветерок в лицо. Мы прошли через дверной проем, внезапно воздух стал гораздо теплее, и в нос ударило зловоние от лошадей. Мы попали в конюшню несчастных животных, работающих в недрах земли. Они стояли в узком стойле в темноте – через несколько лет такой жизни все они слепнут. Я продолжал думать о таком кошмарном существовании по мере того, как меня преследовал этот запах по коридору», — признается чувствительный Драйзер.

В конце концов, его довели до забоя. Драйзер не без удивления отметил, что шахта полностью механизирована и киркой никто не работает. Шахтеры использовали появление необычного гостя как отличный повод сделать перерыв. Несколько молодых парней окружили писателя и завели с ним через переводчика разговор об условиях шахтерского труда в Америке. Сами они на жизнь, конечно, не жаловались.

Выбравшись из забоя, пройдя мимо ругающихся «машинистов» вагонеток, переступив через каких-то отдыхавших личностей, Драйзер и его спутники добрались до клети и были подняты наверх. «Снова в теплую баню, где мы смыли угольную грязь с рук и лица», — с радостью подводит черту писатель своему подземному опыту.

P.S. В Сталино Теодор Драйзер не особенно задержался – ждали другие, более ключевые на тот момент города. В книге «Драйзер смотрит на Россию» о наших краях упомянул вскользь. Вообще, с этой книгой нехорошо как-то получилось. В целом, она положительно оценивала опыт социалистического строительства, но некоторые моменты советского строя Драйзер, не скрывая, осудил. Долго еще недоумевали наши руководители: как же так, принимали-поили этого американского гения, а он – вон какой черной неблагодарностью отплатил!

Ясенов