13.01.2015

Звезда в созвездии Лебедя

Какое астрономическое событие, связанное с Донбассом, вы считаете главным? Почесав голову, многие вспомнят горловский метеорит. Давно это было. Году в 1973 или 1974. Он упал, как говорят, строго по заказу на улице Астрономической и чуть не прибил мужика-шахтера, чинившего крышу дома. Камень, оплавивший асфальт, тут же растянули на сувениры, и только случайно несколько дней спустя местный физик обнаружил неземную природу одного из фрагментов. И уж тогда приехали комиссии, которые подтвердили, что таки да, метеорит. И дали ему название «Горловка».

Но есть люди, более тонко знающие астрономическую ситуацию. И они вам скажут: главное событие в этой сфере, связанное с Донбассом – это открытие группой юных донецких астрономов в 1975 году Новой звезды в созвездии Лебедя. Об этом нам рассказывает один из участников группы Сергей Белый. Вся его астрономия – в глубоком прошлом, но открытие он помнит и им гордится.

Для начала я попросил своего собеседника ответить на тупой, в своем стиле, вопрос: «Какое созвездие больше всего подходит Донецку?»

— Созвездий у нас, если мне память не изменяет, 88. Может быть, быковатый Телец? Самый мощный из всех небесных образов. И немного упрямый. Именно таков донецкий характер, — задумчиво сказал Сергей Белый, а потом прибавил, что все аналогии тут будут условны и притянуты за уши: древние греки, по мифологии которых называли созвездия, вкладывали в эти образы совсем другой смысл.

А какой смысл вкладывал сам Белый в свои занятия астрономией? Слово ему. Перебивать больше не будем….

— Откуда у нас в те времена бралась любовь к астрономии? Конечно, из любви к небу. Из романтики первых космических полетов, за которыми мы следили, затаив дыхание. Из романа Ефремова «Час Быка» — его опубликовали в журнале «Техника молодежи», и мы зачитывали его до дыр. Попасть в космонавты мечтали все, но явно не все могли. Астрономия предлагала нам  интересный компромисс — и к небу близко, и в космос летать не надо.

В Донецк я приехал в 1971-м, возрасте 14 лет из-под Бреста, где отец служил начальником погранзаставы. Учился сначала в 9-й школе, возле филармонии. Узнал я как-то, что во Дворце пионеров есть астрономический кружок, записался.

Именно там, на пустыре за дворцом пионеров, где сейчас новый планетарий, я впервые увидел кольца Сатурна. Это случилось в самом конце 1971 года. Получается, это место уже тогда было астрономически «намолено».

Вскоре при планетарии решили открыть какую-то более солидную формацию юных любителей астрономии, на базе установленного там полупрофессионального телескопа АВР-3 (что значило – «ахроматический визуальный рефрактор, модель 3»). Так появился клуб «Космос» и одним из его «отцов» был учитель физики Илья Федорович Шумило.

Чем-то мы там занимались, что-то пытались фотографировать, с удовольствием болтали о небе. А потом из армии вернулся Юра Онищенко, и дело пошло гораздо энергичнее! Юрка был энтузиаст и лидер, и он раскрутил наше дело, перенес его на более серьезный уровень, превратил это из говорильни в строго организованную корпорацию, насчитывавшую всегда 10-15 человек, в основном старшего школьного возраста. Там был график, расписание, занятия, отчеты.

Юра сумел пробить нам отдельное помещение на областной станции юных техников, на Калиновке, у трамвайного кольца, возле террикона старой шахты. Еще там был знаменитый пивбар – и мы развлекались, пуская по склону отработанные автомобильные скаты в направлении выходящих из заведения мужичков. На станции мы заняли хорошее помещение на втором этаже. И в веселой, творческой обстановке приступили к исследованию неба. Фотографировали объекты, пытались найти ответы на некоторые вечные вопросы астрономии. Душевно общались, вместе отмечали праздники, варили картошку в чайнике… В общем, есть что вспомнить.

Несколько штрихов к портрету Юры Онищенко. Человек был большой романтик, но и очень хороший организатор. Весьма одаренный, прекрасно знал физику и математику, на раз щелкал задачи, над которыми другим (например, мне) приходилось подумать. Имел явные наклонности настоящего ученого. Недурно рисовал. Прекрасно фотографировал. Хорошо работал с текстом, мог, в принципе, стать хорошим журналистом. При этом, с некоторыми завихрениями, как и всякий талант. Например, страшно уважал деятелей Третьего рейха. В итоге, наша компания поголовно получила немецкие клички. Я, например, был Вайсман – потому, что Белый. Рисовал удостоверения, каллиграфическим почерком вписывал туда наши данные, клеил фотографии. Запросто можно было со всем этим загреметь на улицу Щорса.

Астрономией мы занимались в свое удовольствие. Но благодаря Юре, была у нас как минимум одна настоящая научная программа – наблюдение покрытия звезд Луной.

Кроме этого занимались астрофотографией планет, Луны и затмений (солнечных и лунных), других небесных явлений. Получалось очень неплохо – профессиональные астрономы-фотографы не верили, что наши снимки сделаны в Донецке, а не в горах. Снимали на разную пленку. Была такая особая , низкочувствительная, профессиональная «Микрат», с нее получались очень «мягкие» изображения.

Фиксировать небесные явления приходилось и в темное время дня, после этого возвращался домой очень поздно, а жил я к тому времени уже на Раздольной. И мама сильно нервничала, если я так задерживался, начинала мне рассказывать о том, как много убили в нашем микрорайоне людей по вечернему времени. Отпроситься на ночные наблюдения было еще сложнее – ночью ведь людей убивали еще больше. Но один раз, в начале октября, я все-таки умолил маму и отправился на наблюдение метеорного потока Драконид. Помню, было уже довольно холодно. Мы лежали в спальных мешках на земле возле обсерватории планетария и считали метеоры по специальной методике. Для меня это было что-то невероятное! И плевать, что на следующее утро надо было идти в школу по самому обычному графику – там мои астрономические дежурства никого не волновали.

А потом мы начали конструировать свои телескопы. Первыми шли какие-то совершенно кустарные изделия. Приделывали к школьному телескопу разные конструкции, пытались точить зеркала из иллюминаторных стекол с константиновского «Автостекла». Потом был второй, уже более серьезный, с червячным колесом, причем некоторые детали делали сами, лично я вытачивал что-то на токарном станке. Но главные, самые точные работы выполнял слесарь-токарь Вася – мужичок средних лет, который страстно любил астрономию и прибился к нашему кружку.

Так мы и докатились до открытия «Новой Лебедя» — звезды сезона 1975-го.

Это сделали Миша Плоскоголовый, Петя Сергиенко и Андрей Покладов, макеевский парень  — уж не помню, как, все вместе или независимо. 29 августа 1975 года рванула Новая в созвездии Лебедя. Рванула очень интересно: объект 19-й звездной величины вырос практически до единички – такой же, как Альтаир. И ее было прекрасно видно – на том месте, где еще вчера ничего не было!

Как все случилось? Мы поснимали Луну. Вечер стоял теплый, ясный. Поснимали, разбежались отсыпаться. На следующий день звоню Юрке Онищенко, нашему лидеру – он мне и сообщает сенсационную новость о звезде в созвездии Лебедя. «Приезжай, мы тут ее пытаемся идентифицировать», — говорит. Приезжаю – пацаны уже фотографируют участок неба с новой звездой, определяют ее координаты. И тут возник вопрос о приоритете открытия! Это делалось тогда посылкой сообщения в официальное астрономическое учреждение, которое имело полномочия регистрировать такие вещи. Юрка написал телеграмму, и мы ее послали сначала в одну инстанцию, а потом в другую. Ну, а как же – вдруг первая телеграмма не дойдет? И вот эту вторую телеграмму доверили отправить мне. Так меня сделали «первоткрывателем» звезды. Моя телеграмма пошла в ЛИТА – Ленинградский институт теоретической астрономии. Причем была история – на почтамте у меня ее отказывались принимать, требовали печать, потому что сообщение шло в официальное учреждение. Так я с ними и не договорился, вернулся на Калиновку и в почтовом отделении номер 3 все-таки отправил сообщение в ЛИТА. Но то ли был уже на взводе, то ли по расхлябанности – забыл указать время открытия. О чем и было сообщено в циркуляре АН СССР, который у меня до сих пор хранится, в личном архиве. Но так или иначе, мы, донецкие астрономы, попали в число открывателей Новой звезды. Которых, если честно, оказалось очень много по всему Союзу…

Ясенов