24.05.2012

Нерожденная богиня

История не знает сослагательного наклонения. История архитектуры и скульптуры — вполне. Существует множество зафиксированных на бумаге проектов, которые могли бы воплотиться, но судьба не позволила им этого. Один из таких проектов — альтернативный памятник Освободителям Донбасса, романтичный, выразительный, но так и не состоявшийся. О нем — рассказ архитектора Александра Пешехонова. 

История нашего монумента началась сразу после освобождения города, когда в 1944 годуперед оперным театром появился предтечавоздвигнутому несколькими десятилетиями позднее в парке 40-летия Комсомола сакральному комплексу. Несмотря на то, что первый вариант памятника задумывался как временный и исполнялся из не очень качественных и долговечных материалов, его размеры и композиционное решение несомненно выделяли его из ряда повсеместно устанавливаемых по стране скульптур воинов-освободителей. Автора этого монумента установить пока не удалось. Но уже тогда возникла идея объединения в одном монументе фигур кадрового военного и шахтера с оружием в руках. Высокая стела за ними была несколько великовата для небольшой площадки перед зданием театра и вместе с установленным невдалеке танком на могиле полковника Гринкевича явно перегружали архитектурное пространство. Через несколько лет он был снесен.

Поскольку проблема восстановления разрушенного города требовала его кардинальной реконструкции, в рамках плана формирования общественного центра города был разработан интересный проект трех площадей – Центральной административной, Театральной и Победы, на которой и предполагалось установить монумент Освободителям. Сохранилсяодин из конкурсных вариантов монумента, выполненный в 1947 году архитекторами А. И. Гладких,  А. Д. Кузнецовым и А. П. Страшновым. Он представлял собой композицию из держащих на поднятых вверх руках пятиконечные звезды четырех фигур, из которых на эскизе можно различить  только три: солдата, шахтера и женщины. Фигуры располагались на цилиндрическом постаменте, немного похожем на подножие памятника Шевченко. Для круглой в плане площади Победы такое решение монумента было совершенно логичным. Для примерно 100-метровой в диаметре площади Победы высота проектируемого монумента в 16-18 метров также была вполне оправдана. К сожалению, идею анфилады трех площадей так и не удалось осуществить и все дальнейшие попытки возвести монумент Освободителям Донбасса остановились на два десятилетия.

В 1967 году вышло Постановление ЦК КПСС о создании памятника и его выполнением занялся киевский коллектив скульпторов, но параллельно свои разработки выполняли и донецкие проектировщики и скульпторы во главе с главным архитектором города Владимиром Петровичем Кишканем. По свидетельству всех участников проекта, именно Владимир Петрович был основным «генератором» идей, к тому же он обладал исключительной способностью отстаивать перед вышестоящим руководством идеи творческого коллектива. И пусть не обижаются остальные авторы монумента на то, что я уделяю много внимания непосредственно Владимиру Петровичу, но ведь анализируется именно тот самый, «архитектурный» вариант монумента, автором которого Владимир Петрович, несомненно, и являлся.

В отличие от многофигурных композиций предшествующих вариантов, здесь все внимание – на женщину. Она на вершине высокого и тонкого постамента, она вся в движении, она уже соскользнула с него вперед и, повернув голову назад, правой рукой зовет всех за собой. Позади нее в отдалении — перекрестье пяти наклонных остроконечных пилонов, под которыми в таком же пятиконечном обрамлении горит Вечный Огонь.

А какой она должна быть, Победа? Крылатой Никой Самофракийской, легкой поступью скользящей над лестницей Лувра? Или бескрылой Никой Аптерос, так никогда и не покинувшей храма на Акрополе? И почему она всегда женщина? Полуобнаженнная «Свобода на баррикадах» Делакруа, искаженное от крика лицо женщины в «Марсельезе» Рюда, напряженно открытый рот у «Родины-матери» Вучетича… Не сохранилось головы Ники, стоящей в Лувре, отсутствует лицо у Ники Пэония…

Марсельеза Рюда звала на баррикады. Рюд, лепивший ее со своей жены, все время повторял: — «Кричи! Сильнее! Громче!». «Родина-Мать» Вучетича яростным криком поднимала мужчин на битву. Но, вот, битва закончилась. Победа. И ярость крика сменяется на радость. И теперь нужна не амазонка, нужна богиня.

Победа это радостный финал войны — занятия жестокого и преимущественно мужского. Какими средствами выразить трагические и одновременно торжественные эпизоды войны? Знаменитое соревнование двух гениев эпохи Возрождения в процессе росписи зала Содерини явило нам два диаметрально противоположных подхода к изображению накала страстей в битве. Хладнокровный и невозмутимый Леонардо, показывая эпизод схватки за знамя в битве при Ангиари, представил зрителю натуралистические подробности безумия боя, где ярость, перекосившая лица всадников, усиливается  не менее яростными мордами их коней. В изображении битвы при Кашине более импульсивный по характеру Микеланджело, предложил иное решение задачи, изобразив прекрасные обнаженные фигуры купающихся солдат, потревоженных сигналами боевых труб, и бросающихся из реки к оружию. Что же в диалоге двух мастеров более впечатляет: фотографическая реальность или тонкая аллегория? Однозначный ответ дать невозможно. С одной стороны, применяемая иносказательность  в трактовке задуманного образа выглядит гораздо более сложным и интересным творческим приемом, нежели всем понятная прямолинейность. С другой — мгновенное понимание авторского замысла, невозможность его двоякого толкования, могут значительно усилить исходящую от объекта энергетику.

Прекрасно понимаю, что перед авторами стояла трудная задача. Подобно многим художникам и скульпторам они имели в лице самих себя невероятно строгих судей собственного замысла, чему свидетельство – множество эскизов и набросков, отражающих великое многообразие творческого поиска. С другой стороны, им противостояла серьезная политическая составляющая – мнение весьма далекого от искусства партийного руководства и товарищей из центра, основывающееся на сформированном в течение многих десятилетий классовом понимании методов социалистического реализма.

Известно, что многие талантливые деятели искусства и литературы, испытавшие в своих программных произведениях мощное давление политической цензуры, были вынуждены искать компромиссы, говорить иносказательно, сглаживать остроту ради осуществления собственного замысла. И дотошный зритель или читатель, пытаясь понять и реконструировать то, что автором зашифровано или искусно замаскировано, всегда обращают внимание на черновики и ранние варианты произведения.

Естественно, будет совершенно нелепо искать некую политическую крамолу в замысле столь необходимого и важного для всех нас монумента. Скорее, речь идет о попытке создать нечто, выходящее за рамки общепринятых стереотипов, привнести в традиционные казенные формы нотки человечности и романтизма.

И первое, что следует отметить в этом раннем варианте проекта – это его удивительная  пространственная объемность. Композиционный принцип раннего варианта – линия, окончательного – точка. Ранний вариант более архитектурен, его символы более сложны и абстрактны, но они вызывают гораздо большее число ассоциаций и наводят на долгие размышления.

В реализованном же варианте скульптуры статичны и сжаты в один массивный объем, они – точка притяжения, они слишком узнаваемы. Это – принцип реальности Леонардо. Однако, при этом возникло одно стилистическое противоречие – наряду с совершенно естественными для шахтера и воина касками, их руки опираются на несколько неуместный для такого реализма меч.

Нельзя сказать, что в нашем случае авторы пошли собственным, непроторенным  путем. Фигура женщины в образе Родины-матери в череде монументов воинской славы с легкой руки Вучетича на долгие годы сделалась своеобразным скульптурным штампом. Непременным атрибутом такой фигуры оказался меч – предмет, явно не соответствующий ее природной  женственности и изяществу. Откровенно говоря, меч в монументах у Вучетича – это как автомат в руке у многих тысяч фигур солдат на воинских захоронениях Советского Союза.

Ю. И. Балдиным был разработан и традиционный вариант. Сначала руки воина и шахтера сжимали автомат и отбойный молоток, впоследствии эти аксессуары были заменены на все тот-же меч.

Увы! Даже Владимир Петрович не смог убедить в преимуществах прекрасного и романтичного варианта монумента партийное руководство, твердо стоящее на материалистических и атеистических позициях.  Но в то время никто не  позволял богам вмешиваться в дела земные.

Что поделаешь… Это была прекрасная, пусть и не удавшаяся попытка. Но в ней замечательно то, что Кишкань, Ксеневич, Порожнюк и Балдин видели в символе Освобождения и Победы не воинственную амазонку, с грацией женщины с веслом и совершенно неженским лицом, а изящную крылатую Богиню, невесомо скользящую над высоким и легким постаментом, способную взлететь и воспарить над нашим городом.

P.S. Несколько кадров об истории создания ныне здравствующего монумента «Твоим освободителям, Донбасс!»

Вариант с автоматом:

Вариант с мечом:

Архитектор В.П. Кишкань на возведении объекта:

Сын Кишканя Роман — он прочерчивал наклонные пилоны несостоявшегося проекта:

Скульптор А. Порожнюк работает над головой в помещении бассейна университета:

Металлический каркас:

Монтаж:

Авторский коллектив. Слева направо Кишкань В. П., скульпторы Балдин Ю. И., Порожнюк А. Н., архитектор Ксеневич М. Я….

Слева  Кишкань, справа  Ксеневич, рядом с ним в очках конструктор Райгородецкий Е. Л.

Акт приемки:

Приглашение на открытие:

Автор благодарит Романа Владимировича Кишканя,

Александра Николаевича Порожнюка и Константина Кожина

за предоставленные фотографии и неоценимуюпомощь в работе

_________________________________________________________________________

Монумент «Твоим освободителям, Донбасс!» на карте города:

Ясенов