Продолжая благородное дело извлечения из нашего прошлого всяких подробностей, Елена Згинник написала текст об одной из колоритнейших фигур в истории Донецка. Этого человека представляют и изображают несколько схематично. Елена предлагает гораздо более полнокровный его портрет.

 

В 2012 году исполнится 90 лет со дня приезда американских горняков во главе сИваном (Джоном) Пинтеромна шахту «Лидиевка».Особый интерес к личности коммунара пробудился в конце 70-х – начале 80-х годов ХХ века, когда столичные молодежные журналы «Молодой коммунист» и «Молодая гвардия» опубликовали очерки А. Шамаро «Коммунары из-за океана» и Г. Теплякова «Счастье коммунара Пинтера», а строящийся микрорайон «Текстильщик» на западной окраине Донецка обрел новую улицу имени Пинтера. Но до сих пор для дончан, даже для жителей улицы, он остается просто Джоном Пинтером, американским шахтером. А между тем биография коммунара значительно интереснее.

 

Встреча коммунаров на станции Рутченково

 

«Лидиевка»была одной из немногих донецких шахт, которая стала выдавать уголь сразу после гражданской войны. Задача перед шахтерами стояла простая и одновременно сложная: добыть как можно больше угля из разоренной шахты. В 1921 году советским правительством на золото за границей было закуплено два десятка врубовых машин. Часть из них передана на «Лидиевку». Но «ленинский подарок» — это полдела, на полученных врубовках необходимо было научиться работать. И тогда на помощь советским шахтерам пришли американские рабочие.

 

В 1922 году, без малого 90 лет назад, встречали горняков из Америки и Канады на ближайшей к «Лидиевке» железнодорожной станции Рутченково. Пригласили духовой оркестр с соседней шахты, а ведь ту пору оркестры были большой редкостью и роскошью. Помогали музыкантам комсомольскими песнями. Не обошлось и без знаменитого и актуального плаката: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» В данном случае, эти слова сразу наполнились для шахтеров Юзовки особым смыслом, реальным содержанием.

 

Подошел короткий состав – четыре теплушки, и станция Рутченково озарилась лучезарными американскими улыбками. Оркестранты грянули «Интернационал», и 32 коммунара по очереди спрыгнули на платформу. Были они в нарядной одежде, в фетровых шляпах. По толпе пронесся ропот: не иначе, как аристократы Вильсона в Донбасс пожаловали! Но как только они, шумные и нетерпеливые, оказались в толпе рабочих, сразу стало понятно: такие же работяги! Впереди всех стоял невысокий молодой горняк с худощавым горбоносым лицом, с широкими смоляными бровями над голубыми глазами, с копной черных волос. Именно таким впервые увидели лидиевцы Ивана Пинтера.

 

Американцев приветствовал Егор Абакумов, потомственный горняк, «красный директор», управляющий передовым Рутченковским кустом донецких шахт. С Иваном Пинтером они были почти ровесниками: Абакумов лишь на 2 года моложе. Они поздоровались за руку, и как водится, произнесли приветственные речи. Жаль, что тогда на Рутченково не было ни стенографистки, ни магнитофона, но сцену встречи американских коммунаров донес до нас старый лидиевский шахтер Николай Дмитриевич Прокущенко, поделившийся своими воспоминаниями с московским журналистом А.А. Шамаро в 1976 году.

 

Как Иван стал Джоном

 

Родился Иван Пинтер в 1893 году в маленьком селе Черный Луг, затерявшемся в лесистых горах Хорватии. Отец его Матвей Пинтер был лесорубом. В семье было 9 детей, но лишь четверым удалось выжить. С 11 лет Иван пошел на заработки – рубил лес в графстве Турунтук, строил горную дорогу. Семнадцатилетним юношей, в октябре 1910 года вместе с группой односельчан уехал в Америку.

 

Первые три месяца он был безработным, ютился у земляков, уехавших за океан еще раньше. «На работу нанимали так: мы собирались толпой у крыльца конторы, хозяин или мастер выходил на крыльцо, свысока разглядывал нас, а потом тыкал пальцем: «Вот он и он приняты, а остальные могут убираться», — вспоминал Иван Пинтер. Кстати, эта сцена очень напоминает описанный И. Гонимовым в «Старой Юзовке» прием на завод Новороссийского общества. Но Ивану повезло – добрые люди надоумили сунуть взятку в 20 долларов посреднику, и он устроил молодого хорвата на медный рудник уборщиком породы. Так Иван Пинтер стал Джоном.

 

В Россию, на помощь!

 

Шесть лет проработал Иван в медных рудниках штата Мичиган, и еще шесть лет на угольных шахтах штата Иллинойс, участвовал в забастовках, стал профсоюзным активистом, которому была поручена работа среди выходцев из Сербии и Хорватии. В 1916 году Иван Пинтер вступил в социалистическую партию.

 

В Россию Иван с товарищами по шахте решил ехать сразу после победы революции. Но началась гражданская война, и все дороги в далекую страну были закрыты. В мае 1919 года он вступил в только что созданное в Нью-Йорке «Общество технической помощи Советской России Соединенных Штатов и Канады», которое организовывало и направляло в нашу страну квалифицированных рабочих и техников.

 

В 1922 году десять коммун закончили сборы для отъезда в Россию: семь сельскохозяйственных, две строительные и одна шахтерская. Ядро горняцкой бригады как раз и сложилось в угольной шахте штата Иллинойс, где работал Иван Пинтер. Желающих поехать в Россию было много: около 100 человек, но отбирали только холостых. Впереди были трудности, не под силу женщинам. Каждый долженбыл внести в общую кассу определенную сумму денег. Собрали 15 тыс. 600 долларов. В комуну вошли американцы, украинцы, белорусы, сербы, хорваты, итальянцы, литовцы и словаки.

 

«Собирались мы в дорогу так, словно на Северный полюс ехали, — вспоминал Иван Пинтер в 1976 году. — Мы знали: в России во всем острейшая нехватка, и потому нужно брать с собой все – и шахтерский инструмент, и спецодежду, и обычную одежду, и обувь, и медикаменты, и продовольствие. Мясных консервов, крупы, муки мы прихватили на целый год…».

 

На пароходе они переплыли Атлантический океан, Балтику, и высадились в Либаве. Перегрузили все имущество в вагоны, и по железной дороге добрались до советской границы, где их встретили с флагами, оркестрами и речами. В апреле 1922 года они попали в «колыбель революции», город Петроград. В этом городе коммунары прожили 2 месяца, пока решался вопрос о том, куда их направить. Работали на восстановлении водопровода и канализации, а заработок вносили в фонд помощи голодающим крестьянам и беспризорным детям. Наконец, им объявили: «Поедете в Донбасс, на шахту «Лидиевка» Юзовского района. Туда завезли несколько врубовых машин американского производства».

 

Нелегкий путь в Юзовку

 

От Петрограда до Юзовки добирались почти месяц! Такие злоключения казались американцам невероятными.

 

«Скорость такая, что можно было спрыгнуть на ходу и потом вновь вскочить на подножку вагона… Чуть проедем – остановка. В чем дело?.. Буксы загорелись. Начинаем поливать их водой. Но это ведь не выход из положения: так все равно не уедешь: нужно их смазать. Но чем? Ходим по ближайшим деревням и селам, ищем хоть какой-нибудь жир. Покупаем, вымениваем. Наконец, буксы смазаны…Трогаемся. Опять…Что случилось? Топлива нет. Пассажиры мобилизуются на заготовку дров в ближайшем лесу. Хорошо еще, если лес где-то поблизости. А если далеко?..В таком случае простаивали суток по двое…Вот тогда мы на собственном опыте убедились, как нужен уголь!», — вспоминал Иван Пинтер.

 

Работать по-пинтеровски!

 

В сентябре 1922 года американская шахтерская коммуна на «Лидиевке» уже работала в полную силу. Газета «Всероссийская кочегарка», выходившая в Донецкой губернии, приводила впечатляющие цифры: среднесуточная производительность труда по трем участкам на одного шахтера: в бригаде Пинтера и в бригаде коренных лидиевцев – 160 пудов и 69 пудов; 178 и 97; 220 и 74. Вскоре на Лидиевке вошел в обиход лозунг: «Работать по-пинтеровски!» Несколько комсомольцев – передовиков шахты Иван Пинтер обучил работе на иностранных врубовках.

 

Жили коммунары скромно в двух каменных домах, все у них было общим: и касса (зарплата в общий котел), и обеденный стол. Учительница поселковой школы ежедневно по 2 часа обучала их русскому языку. Через год после приезда на шахту, Иван Пинтер женился и стал основателем шахтерской династии. Его жена Мария Кузьминична Леньшина, дочь потомственного лидиевского шахтера, была откатчицей. Сын Игорь работал горным техником на «Лидиевке», две дочери – Роза и Лидия тоже трудились на шахте. Горным инженером стал и внук – Виктор Наливайко.

 

Судьба самого Ивана Матвеевича Пинтера сложилась вполне счастливо. Пять лет он проработал на «Лидиевке» машинистом врубовой машины, затем учился в Москве, но вернулся в Сталино. Был начальником двух донецких шахт, работал инженером в проектно-конструкторском экспериментальном институте угольной промышленности, участвовал в испытаниях первого советского угольного комбайна. В 1935 году Серго Орджоникидзе премировал его автомобилем ГАЗ. Был он отмечен и высокими правительственными наградами.

 

«Я русский!»

 

Ивана Матвеевича Пинтера можно было еще встретить в конце 70-х годов на западной окраине Донецка, в рабочем поселке шахты «Лидиевка», на улице Якуба Коласа. Вот как пишет о нем журналист Г. Тепляков в очерке «Счастье коммунара Пинтера»: «Пинтеру восемьдесят четвертый год. У него совсем белые волосы и открытый широкий лоб с глубокими залысинами. Когда он чему-то улыбается, лохматые брови круто взлетают вверх и добрые глаза освещают полное лицо, изрезанное сеткой морщин. Кряжистую фигуру шахтера согнули годы, но он еще довольно бодр, с хорошей, завидной памятью».

 

До конца своих дней старик трудился в саду, заботливо ухаживал за каждым стебельком выведенного им нового сорта винограда. Говорил он с легким акцентом, но сердился, когда его называли «американцем»: «Ну какой я вам американец? Забудьте! Я давно русский, как все…»

 

Елена ЗГИННИК

 

__________________________________________________________________________

 

 

Улица Пинтера на карте города: