20.01.2013

Дело Красика

В начале 1890-х годов в Юзовке появился  сообразительный молодой человек. Он прибыл из села Славянка Екатеринославской губернии в поиске новых шансов. Юзовка была нашпигована этими шансами, как рождественский гусь – райскими яблочками. Молодой человек был уверен в себе и знал, с какой стороны подступиться к делу. Устроился мальчиком в мясной лавке и так потрафил хозяину, что тот через несколько лет предложил взять паренька в долю. Так начиналось юзовская эпопея молодого еврея Ильи Красика.

Очень скоро Илья отделился от хозяина, открыл собственное дело, занялся продуктовым бизнесом. В конечном итоге, выиграв что-то вроде тендера, стал одним из поставщиков юзовского дома. И дело пошло! Образовалась целая сеть продуктовых лавок. И, говорят, не только продуктовых.

— По семейным преданиям, у него была еще ювелирная лавка, а кроме того, он то ли владел кипричным заводом, то ли арендовал его, — говорит  донецкий журналист Татьяна Орел, правнучка Ильи Самуиловича Красика.

Семья Красиков. Илья Самуилович — в центре кадра.

Большой дом

Подтверждений ювелирной и кирпичной деятельности Красика у местных краеведов получить не удалось, хотя некоторые операции в окрестных каменных карьерах прослеживаются. В любом случае, можно не сомневаться: Красик был человеком авторитетным, заметным в Юзовском деловом сообществе. И домиком владел соответствующим.

Сейчас «дом Красика» входит в комплекс управления областной милиции — двухэтажное западное крыло этого большого здания, хотя и основательно перестроенное после войны. По некоторым воспоминаниям, здесь была биржа труда, которую в конце 1942 года подожгли, и пожар сильно повредил старую постройку. Впрочем, если присмотреться, в западном милицейском крыле все еще можно увидеть следы характерной юзовской кладки. Изначально это было не крыло, а отдельное здание. И владел им Илья Самуилович лично. Об этом Татьяне Орел рассказывал старейший донецкий краевед, покойный Михаил Альтер.

— Альтер еще мальчиком часто бывал в нашем доме,  когда им действительно владели Красики, — говорит Татьяна. – Мама Михаила Савельевича и моя прабабушка были двоюродными сестрами. Он рассказывал мне, где там у нас стоял рояль, где патефон. Помнит, что в доме постоянно пахло вкусным ванильным печеньем. И помнит, что, если случалось проходить мимо по улице, бабушка Маша обязательно бросала ему из окна конфетки.

Откуда она взялась, эта бабушка Маша?

Большая семья

По семейной легенде, свою жену Марию Морозову Красик присмотрел в доме Юза. Она, уроженка одного из сел Екатеринославской губернии, молоденькая, прилежная девушка, работала там белошвейкой. Там ее Красик увидел – и, можно сказать, экспроприировал. Лишил юзовское хозяйство ценного кадра. Свою Машу Илья очень любил, делал ей царские подарки. Когда они под руку шли в театр, Маша сверкала, как новогодняя елка – вся была увешана изысканными драгоценностями.

Супруги жили счастливо, одного за другим родили пятерых детей – дочерей Соню и Мину, сыновей Лазаря, Юрия и Александра. Детки учились в престижных школах Юзовки – девочки, например, в знаменитой гимназии госпожи Ромм, исчезнувшей впоследствии с угла Садового проспекта и Первой линии. У детей были пони, на которых их вывозили в город. Не стоит и говорить, что семья имела настоящий собственный выезд с чистопородными рысаками – ретро-вариант «шестисотого мерса».

— Дети Ильи Самуиловича очень дружили с детьми Кроля, другого известного юзовского купца, и эта дружба сохранилась надолго. Моя бабушка Соня была не разлей вода с Лизой Кроль, ходили в гимназию как шерочка с машерочкой. Не так давно умерла внучка Кроля, с которой поддерживали отношения бабушкины дети, — свидетельствует Татьяна Орел.

В домена Пожарнойустраивались шикарные новогодние елки. Вообще, очень много было там гостей, их всегда с удовольствием принимали.

Большой добряк

Илья Самуилович сохранился в семейных преданиях исключительно добрым, отзвычивым, человечным. Ему как-то удавалось сочетать это с деловой хваткой и предприимчивостью.

Есть, например, такая легенда. Однажды две дочки, Соня и Мина, во время прогулки встретили на улице жалкого плачущего старика. Сердобольные девочки привели его домой. Красик посмотрел на несчастного, оставил под своей крышей, подлечил. В конце концов, где-то в сельской местности нашлись  родственники старика, забрали его домой. Но семьи впоследствии продолжали дружить и даже в 30-е годы еще обменивались подарками. В лучшие годы Красика его карманы были набиты деньгами, которые он, не раздумывая, раздавал направо и налево – всем, кто, по его мнению, в деньгах остро нуждался.

Любопытно, что Красик служил в армии. Как еврей, он не мог претендовать на офицерское звание. Но служил достойно, и в порядке исключения унтер-офицера ему все-таки дали. Кто-то из зауважавших командиров записал его русским.

А еще о нем помнят как о комфортном и неконфликтном человеке. Все это вкупе с практичностью, вероятно, и помогло уцелеть после революции. Он вовремя понял, что с нажитым лучше вовремя расстаться. И отдал все, чтобы сохранить главное – жизнь и спокойствие близких. Хотя и погромы пришлось пережить. Впрочем, тут не обошлось без своеобразного триумфа. Рассказывают, что махновцы, зайдя в дом Красиков и уже изготовившись «грабить награбленное», увидели фотографию Ильи Самуиловича (его самого дома не было). И один из них, уроженец села Славянка, вскричал: «Це ж наше сонечко!». Он вспомнил, что Красик регулярно помогал бедным односельчанам…

Махновцы развернулись и ушли грабить дальше.

Большая жизнь

А потом приходили «красные». И отобрали все подчистую. Причем не только материальные ценности. Один из визитов закончился тем, что Красик потерял дочь. Правда, к полному удовольствию ее самой.

Однажды утром к Красику явился молодой комиссар Яков Цирульский. Вытаскивая из закромов остатки купеческого добра, он заметил молоденькую Соню, старшую дочку вражеского элемента. И навсегда был пленен ее, как сказали бы тогда, огненными очами. Цирульский был известен Соне: она с Миной присутствовала на его выступлении в клубе, и их необычайно веселило, как бритая наголо голова молодого комиссара пускала по всему клубу солнечные зайчики. Так странно начиналась большая любовь, которая с Софьей и Яковом останется на всю жизнь.

Цирульский был хрестоматийным большевиком: кожанка, маузер… Тогда еще — убежденный партиец. Правда, в 50-е годы он, как бы предвидя печальные события, связанные с евреями,  перестал платить партийные взносы и был из партии исключен. Но на заре советской эры он занимал важные должности. Окончив в столичном тогда Харькове юридический институт, стал бухгалтером Нацбанка. Это был настоящий самородок, из простой семьи с десятком детей, но очень толковый и грамотный. В Юзовку он попал из Енакиево, куда вся семья переехала из Гуляй-Поля. Отец Якова Цирульского был известным в Енакиево часовщиком, часы ему несли со всего города…

Ну, а что же старый Красик? Избежав худшего, он смог как-то приспособиться к советской жизни. Во время войны вся большая семья Красиков-Цирульских выехала в эвакуацию – в Киргизию, в Ош. Вернулись вскоре после освобождения. Жили на Девятой линии, в районе пересечения с проспектом Маяковского, во дворе, буквально уставленном жалкими халупами. Потом старик Красик (можно считать, чудом) смог устроиться заведующим хозяйственной частью в ДПИ. Получил квартиру в доме на углу Артема и проспекта РККА. И умер, как вспоминает правнучка, «в день смерти Сталина, но несколькими годами позже».

Точно в день смерти старика у его сына Александра родился сын Илья. Таким образом, получилось, что Илья Красик как бы и не умирал…

P.S.

В современном Донецке живут прямые потомки этого видного в нашей истории человека. Есть «боковые» родственники – вскоре после Ильи в Юзовку приехал его младший брат, который занялся производством безалкогольных напитков. Это оказалось семейным делом – сын брата в ранние советские времена стал одним из управляющих менеджеров на «безалкогольном» заводе. Линия брата прослеживается в Донецке уже на протяжении века.

Век назад Красики были людьми из юзовской элиты. Сейчас фамилия эта в истории города практически не фигурирует – забывать у нас умеют отлично. И озабоченные милиционеры, торопясь по коридорам западного крыла своего областного управления, даже не подозревают, что век назад здесь были пони, елки, ванильное печенье и много-много денег…

Bonus. Загадка имени

В истории Юзовки обнаруживается два купца с фамилией «Красик». Одного зовут Бенцион Шмуцер, второй идет под инициалами И. С. Первый числится, например, среди крупных поставщиков рогатого скота. Или как хозяин продуктового магазина на Рутченковских копях. Второй – как деятель оптово-розничной мучной и бакалейной торговли в рекламе из путеводителя по Поднепровью за 1914 год. Получается, в Юзовке было два купца Красика?

Не будем торопиться с выводами. Обратим внимание на то, что во всех случаях компаньоном Красика (как бы его ни называли) выступает А. М. Лившиц. А значит, можно предположить, что Илья Самуилович и Бенцион Шмуцер – это просто два варианта одного и того же человека.

В стремлении прояснить ситуацию мы добрались до Галины Юрьевны Диненштейн, старейшей внучки Красика, живущей сейчас в Белоруссии. Она вспомнила, что имя Бенцион как второе имя деда фигурировало однозначно (и полностью оно, в таком случае, могло звучать так:  Элиа Бенцион Красик). Но что такое Шмуцер? Тут ничего, кроме гипотез, родственники предложить не могут. Ситуация прояснилась после бесед со специалистами по еврейству. Суть в том, что у евреев, особенно хасидов (а именно они жили на территории Украины), существовала практика присвоения прозвищ, которые впоследствии употреблялись вполне официально. «Шмуцер» нам перевели с идиш как «нахал», но с позитивным оттенком – как «пробивной, общительный парень». В общем-то, вполне соответствует тому образу Ильи Красика, который получается по семейным воспоминаниям…

Текст написан по заказу сайта 62.ua

_________________________________________________________________________

Примерное место расположения дома Красика на карте города:

_________________________________________________________________________

Ясенов