02.06.2011

Юзовский пролетариат: истоки грубости

Предлагаю вашему вниманию перевод главы из книги Теодора Фридгута "Юзовка и революция". Глава называется «Образование и культура», и через нее красной нитью проходит интересный, но риторический вопрос: почему в Юзовке не возникло такого явления, как «рабочий-интеллигент»? Почему кабак всегда привлекал наших земляков сильнее, чем библиотека?

Как обеспечивалось образование взрослых, вечерние и воскресные школы, которые были центром  такой  активной  деятельности в Москве и Санкт-Петербурге? Какие культурные мероприятия были в распоряжении заинтересованного рабочего в Юзовке или других поселках Донбасса?

Школы, которые никому не нужны

Несмотря на то, что движение в поддержку образования взрослых в России было подавлено в начале 1860, власти допустили его возобновление к 1867. В Донбассе, однако, фактически ничего не существовало вплоть до рубежа веков. Гаршин в 1891 обратил внимание на один факт: когда было завершено строительство нового школьного здания, организация вечерних классов для рабочих «должна была вестись силами местной интеллигенции».  То ли отсутствовала интеллигенция, то ли  план встретил сопротивление властей, то ли  управление  не было зарегистрировано, но школу открыли только в конце столетия, и она стала одной из двух вечерних рабочих школ в тогдашнем Донбассе.

Между тем, необходимость в образовании рабочих в Юзовке существовала: согласно данным Управления Шахт, в 1902 году 59 процентов рабочих заводов и шахт Новороссийского общества были безграмотными.

Неуверенное движение в пользу образования взрослых возобновилось согласно циркуляру Министерства образования от 18 февраля 1895 года, где рекомендовалось учреждение таких школ. Предполагалось, что они примут программу, контролируемую министерством, а промышленные предприятия примут на себя ответственность не только за  работу школ, но также за их политическую надежность.
 
Тут же возникло две преграды на пути учреждения таких школ: нежелание работодателей брать на себя ответственность  и отсутствие, особенно в угольных поселениях, интеллигенции, преданной делу образования.

Кто хотел – учился, кто не хотел – шел в кабак

Городской жизни присущи культурные и учебные возможности — университеты и студенчество, благотворительные мероприятия богатых и многое другое. Ничего из этого не было доступно на Донбассе, где хозяева находились в отъезде, а управляющие шахтами зачастую были необразованными. Мало что или совсем ничего можно было обнаружить даже в таких ключевых поселениях, как Юзовка. Более того, если что-то из культурных заведений наличествовало, оно было полностью под контролем работодателя. И все же, несмотря на значительные преграды, обучение взрослых прогрессировало с годами. К 1916 на курсах для взрослых в Юзовке проходили не только программу всей начальной школы, но также историю, географию, геометрию, физику, техническое черчение, искусство, французский и английский языки. Но все же, из 70.000 тогдашних жителей поселения только 347 мужчин и 27 женщин использовали эти возможности. Оказалось, что к этому времени предложение в этой сфере опережало спрос.

 Неравномерное распределение полов в образовании взрослых, по сравнению с его равенством у молодежи, только подчеркивало резкость перемен, характеризовавших образование молодого поколения Юзовки.

Если принимать во внимание, что в это время заводы и шахты Новороссийского общества в Юзовке предоставляли работу 20.000 рабочим и добавить к этому служащих других промышленных и угольных предприятий живущих в поселении, окажется, что, несмотря на значительные материальные перемены в их жизни, лишь у немногих рабочих были интерес и энергия заниматься образованием в конце рабочего дня. Для многих, без сомнения, стабильная работа на заводе и уютный дом Новороссийского общества являлись вершиной стремления, главное и достаточное достижение по сравнению с бедностью сельской жизни.

Другим, в основном среди шахтеров, недоставало самодисциплины, тщеславия и ощущения личности, необходимых для перемен, и они были довольны тем, что хотя бы зарабатывают на выпивку.

Но самое главное, что следует усвоить в этом многообразии взглядов и стилей жизни — то, что возможность перемен была предоставлена. Те рабочие, пусть немногочисленные,  у  которых возникало желание и способность совершенствоваться путем образования, имели возможность реализовать свои стремления. Для их детей такая возможность становилась нормой.

Кто читал – тот менялся

Многие годы, однако, сфера образования взрослых оставалась почти полностью монополией революционного движения. И когда следствие обнаруживало  незаконные учебные  кружки или присутствие незаконных материалов в разрешенных учебных группах, власти видели подтверждение их интуитивного недоверия к образованию масс в принципе. Таким образом, возникал порочный круг.

На Щербиновских шахтах, вечерние школы с литературными курсами, театральными представлениями и чтением стихов были организованы в 1901 при участии С.В. Васильченко, «позднее известного как знаменитый украинский демократический писатель», шахтного врача, социал-демократа Кавалерова, и будущих большевиков П.А. Моисеенко, А.С.Гречнева и Г.И. Петровского. Школа размещалась в местной начальной школе, поддерживаемой церковью, где Васильченко был учителем и имел библиотеку, которая со времен увеличилась до 3 тысяч томов. Три года спустя примеру Щербиновки последовала соседняя Горловка, где библиотека вскоре насчитывала свыше 5 тысяч постоянных читателей. Когда комиссия Штроффе посещала Юзовку, она обнаружила при заводской школе библиотеку, которая насчитывала 4 тысяч томов, и другую маленькую с коллекцией в 50 томов для пациентов больницы. Еще одна библиотека была открыта в 1900 году для рабочих Новороссийского общества в Екатериновке.

Вообще, в Екатеринославской губернии в начале столетия  библиотеки не были частью организационной работы властей,  и они оставались редкостью. Там где они были все-таки организованы, им необходимо было для начала получить разрешение от властей, в противном случае они рисковали быть закрытыми.

Только благодаря законодательным изменениям в декабре 1905 народным  библиотекам был предоставлен статус общественных, что позволило «помещать в библиотеки книги, которые ранее были запрещены». После этого, например, получила новое помещение и новые книги открытая в 1902 библиотека на одной из макеевских шахт, которая прежде располагалась в неудобном помещении и имела несколько сотен книг — некоторые специальные, некоторые устаревшие, и много религиозных, на которые не было спроса. Была сформирована комиссия по улучшению библиотеки, в работе которой участвовало две сотни постоянных читателей. От 30 до 40 человек ежедневно приходили в нее, чтобы взять книгу или посмотреть разнообразные периодические издания (тринадцать различных центральных, региональных и местных газет).

Как и следовало ожидать, церковный и административный персонал встал над этими организациями. Тем не менее, мы можем наблюдать растущую полезность информации для тех рабочих, которые искали ее. В маленьких шахтных поселениях, где не существовало школ, небольшие библиотеки или читальные залы могли быть единственным доступным источником информации и образования. Многообразие источников и широта горизонтов, представленных этими библиотеками, находились в  разительном контрасте с ограниченным миром сельского жителя. Благодаря им начала закладываться основа современного гражданского чувства.

«Юзовка пристально наблюдаема властями»

Прогресс библиотек и культурных учреждений не шел так равномерно, как в образовании. Он был сильно подвержен изменениям социального и политического климата России. В 1906 библиотека «Рассвет», открытая для рабочих и служащих Петровского завода, была объявлена источником революционных идей и закрыта полицией. Кроме того, можно обнаружить факты закрытия заводских и шахтных библиотек в первые годы Первой мировой войны.

Тематический спрос менялся в зависимости от региона. В сельскохозяйственном Павлоградском уезде сельскохозяйственные издания составляли 25 процентов всех читаемых книг, в то время как в Славяносебрске, краю угля и металла, они не превышали 13.5 процентов. Художественная литература формировала 50 процентов спроса во всей Екатеринославской губернии, история составляла 18 процентов, книги на религиозные и нравственные темы — от 8 до 13 процентов всех книг, взятых на временное прочтение. В поселках и городах женщины составляли половину посетителей библиотек, тогда как в деревнях — всего лишь 9 процентов.

В Юзовке судьба библиотек также менялась с течением времени. Во времена реакции, последовавшей за революцией 1905 года, Григорий Петровский охарактеризовал Юзовку как «пристально наблюдаемую властями»: не были разрешены ни  лекции, ни культурные объединения, ни профессиональные организации. Он также заявлял, что на библиотеки общества продавцов был совершен налет и они были закрыты.  Несмотря на это, в 1910 поселение имело 5 частных библиотек, и все они поддерживались деньгами населения.  Кроме них, конечно, существовали школьные библиотеки, которые с внедрением регулярного образования взрослых в 1900 стали доступны рабочим. Тем не менее, в 1913 в Юзовке было известно о существовании только 2 библиотек с читальными залами, к которым в 1914 добавился «народный дом» с библиотекой и вечерними занятиями для взрослых. На следующий год, Новороссийское общество открыло большой зал –«аудиторию» вместимостью 2.000 мест с большой библиотекой, сценой и оборудованием для показа кинофильмов.

Спорт и другие удовольствия жизни

Конгресс Угольных Предпринимателей достаточно рано признал, что культурное разнообразие должно сдерживать рабочих от поисков утешения в алкоголе — в то время это бедствие разрушало население. В 1890 В.А. Вагнер, начальник  шахтного и соляного отдела Угольного Управления донской территории, внес на рассмотрение Конгресса предложение о воскресных чтениях и представлении с волшебным фонарем, под тем контролем, которое правительство сочтет уместным, в соответствии с законом об общественных чтениях от 24 декабря 1876 года. В итоге было установлено, что такие чтения могли быть проведены под надлежащим контролем, в губернии или уезде, в церкви или церковной школе в присутствии священника. В большинстве мест в Донбассе, даже в Юзовке, эти условия могли быть исполнены с трудом, если вообще были исполнимы. Внимание Конгресса обращали на то, что во многих поселениях Донбасса не было ни школы, ни церкви, а там где они существовали, они не были оборудованы подходящим образом для подобных целей. Была предложена система контролеров, начиная от назначаемых лиц  из горных инженеров округа и заканчивая местным околоточным. Все сошлись на том, что идея была хорошая и должна была помочь отвлекать шахтеров от выпивки, но угледобывающие промышленники искренне согласились с комментарием П.А.Карпов: «Очень хорошо, но должен быть контроль. Без контроля это невообразимо» Понадобилось 9 лет, чтобы появилось совместное решение Министерств образования и внутренних дел — и они разрешили общественные чтения  на Богодуховских шахтах под непосредственным контролем и ответственностью священника Александра Матвеевского.

Другие формы культуры имели больший успех в Юзовке. Большой зрительный зал Новороссийского общества использовался для показа кинофильмов, форма развлечения, которая пользовалась популярностью в Юзовке. К 1914 году появился кинопроектор на шахте Ветки. Фильмы демонстрировались в дни зарплат и на праздники, выручка должна была обеспечивать постановки пьес, «в основном украинских», в исполнении самих рабочих. Были популярны спорт и гимнастика. В составе спортивной секции Новороссийского общества в 1915 году было 2 тысячи человек, а в гимнастической секции «Сокол» — 80. Последняя пережила войну и революцию, продолжая работать для населения Юзовки до 1920.

Журналист, который подтверждал существование этих секций в 1915, отмечал, что рабочие не посещали ни культурные, ни спортивные кружки. Однако Никита Хрущев однажды заявил, что в молодости был игроком футбольной команды Новороссийского общества.

Заводской оркестр был организован в поздние 1880, школьный оркестр существовал с начала 1890. Немец по имени Паули был дирижером  заводского оркестра, который летом играл еженедельные концерты на деревянной сцене под открытым небом на Базарной площади. Гаршин особенно отмечал тот факт, что все музыканты были  рабочими шахт и заводов. Некоторые из них собирались один раз в неделю на дому у Артура Юза, чтобы играть камерную музыку, а когда Юз был за границей, группу музыкантов принимал главный бухгалтер завода. Музыкально-драматическая труппа была основана заводскими рабочими в 1896. В 1908 она насчитывала 40 участников и, по рассказам, показывала серьезные театральные произведения, привлекая многих рабочих. В 1915 в  драматическую труппу входило 2 сотни человек, хотя они и были в основном из администрации и технических служащих. Каждое лето были гастроли: цирк, украинский фольклорный ансамбль, а летом 1905 приехала даже выездная труппа из Санкт-Петербурга — вероятное доказательство относительного спокойствия, которое царило в Юзовке на протяжении этого бурного лета.

Театр также был популярен в других поселениях, в непосредственной близости от Юзовки их было 4. В поселке шахты Ованесова-Аразова театр считался самым посещаемым заведением. Управлял им шахтный бухгалтер, а Новороссийское общество обеспечивало его средствами. Рабочие и служащие шахты появлялись в ежемесячном представлении, на которое рабочие шли с готовностью, но допускались только если они были трезвыми, умытыми  и опрятно одетыми.

Газеты попадали в Юзовку из внешнего мира. В Бахмуте и Мариуполе выходили свои издания, но типография Юзовки выпускала только рекламные буклеты  и визитные карточки. Согласно Моисеенко, наиболее читаемой газетой в поселке была популистская «Сын отечества»,  ориентированная на кадетов «Мир Божий», «Наша жизнь», и полтавский «Социал-демократ». Как мы убедились, однако, некоторые библиотеки шахт и заводов располагали  впечатляющим  ассортиментом региональных и национальных изданий.

В результате — дикость и грубость

Безусловно, не было никакого массового движения в направлении организованной культуры и образования рабочих Донбасса. Если мы посмотрим на развитие революционного движения региона, то увидим, что рабочие проявляли сильную тягу к образованию, но революционные образовательные кружки, хотя в основном успешные, были слишком недолговечными.

Местные власти, обычно из системы земства, время от времени  признавали недостаток культурных учреждений и интерес рабочих к этим учреждениям. Однако на Донбассе для представите лей пролетариата было необычно возвыситься  над боязливым или подозрительным отношением к себе, или в лучшем случае над покровительственным взглядом на рабочих как беспомощных и неудачных примитивов.  Отношение, выраженное доктором Фиалковским, было крайне редким: «Культурные потребности и интересы рабочих были, несомненно, на значительно болем высоком уровне, чем то мрачное, почти животное  повиновение, в которое их поставили условия шахты и завода».

Подход промышленников колебался от враждебной осмотрительности до равнодушия. Немногие были готовы вкладывать деньги  и энергию, чтобы удержать рабочих от кабака. Результатом было то, что даже накануне  1917, эксперты, наблюдая культуру рабочих, нашли ее  почти повсеместно в форме дикости и грубых привычек — это окружало рабочих, где бы они ни искали дружеское общение. Нигде на Донбассе мы не найдем явление, описанное Коенкер и Боннель: большое количество рабочих, обучающихся и читающих в библиотеке или принимающих участие в культурных и  развлекательных организациях, что постепенно обеспечивало источник создания слоя «рабочий-интеллигент». Какие бы стремления ни наблюдались в смысле улучшения жилищных, культурных и образовательных русловий жизни рабочих в Донбассе, этого было слишком мало для того чтобы  иметь большое значение в 1917 г.

Перевод Марины ЯСЕНОВОЙ

Ясенов