11.01.2011

Из жизни раскулаченных

В 30-е годы население Сталино и окрестностей увеличилось почти в четыре раза. На шахты ехали со всего Союза. Большинство — добровольно: откормиться и зажить по-человечески. Но были люди, которые век бы не видели этого Сталино и этого Донбасса, если бы не новая генеральная линия партии. Их пригнали сюда как врагов народа, и жизнь приходилось начинать заново, с нуля, хуже того — даже с минуса. О том, как это происходило, пишет наша землячка Марина Эшли в рассказе «Нюркин князь», отрывок из которого предлагается.

Раскулаченные. Село Удачное Донецкой области

Их выкинули в чистом поле перед лесом. И раскулаченных русских, и куркулей украинцев. Привезли со станции подводами и оставили на голой земле. ‘Мужики завтра на работу!’ — крикнул начальник, или кто он там был, и телеги уехали.

Ноябрь месяц. Подморозило. Не все тепло одеты. У большинства дети. Молодая баба качала младенца. Он разрывался от крика и отказывался брать грудь. Нюрка вспомнила: он в теплушке родился, по дороге сюда.

Нюрка покрутилась вокруг взрослых, начавших рыть землянки. Мать крикнула ей, чтоб собирала хворост. Любопытная Нюрка дошла аж до оврага. На той стороне стеной стояли могучие деревья. На этой — только одинокая сосна. Смеркалось.

‘У-у-у’, — услышала Нюрка волчий вой и стремглав побежала поближе к людям, к огню, теряя по дороге найденные ветки.

‘Вовкы, волки’, — загомонели кругом. ‘Ничого, люды, дэржимся до купы, они не подойдуть до огню’, — успокаивал кто-то. Они еще не успели познакомиться, два эшелона сошлись на станции. Вот так узнавали друг друга, по ходу дела. Русские тянули слова, чтоб соседи их понимали, хохлы старались говорить по-русски на свой певучий манер. Поняли друг друга в общей беде.

Рыли руками, камнями, палками, кто что нашел. Вещей ни у кого не было. Спешили. Легли спать в эти норы, оставив дежурных у костров. Нюрка прижималась к материнской спине. Страшно от волчьего противного вою. А где-то рядом заходился в крике младенец. К утру он затих — заголосила баба.

Утром мужчин повезли на шахту. Молодой парень все пытался спрыгнуть с подводы, к своей рыдающей бабе. ‘Не дури, Степаныч’, — держали его мужики. ‘Жинки досмотрять’, — обхватил его кто-то крепко. Нюрка первый раз видела у мужчины такой растерянный взгляд.

Бабы отобрали у несчастной безжизненный сверток. Закопали под одинокой сосной. Занялись самой бабой, утянули ей груди, чтоб остановить молоко. Что-то еще делали, но Нюрку прогнали. ‘Нечего тебе смотреть’.

Она пошла и положила на свежую могилку сосновых веток и шишек. Чтоб красиво было. Вернулась к своей матери, помогать рыть землянку дальше. Мать толкнула ее в бок: ‘Поди, пригляди.’ Нюрка отряхнула землю с колен и побежала за молодухой, что потеряла ребенка. Та перебралась через овраг и, не останавливаясь у могилки, побрела в лес. Нюрка за ней. Та оглянулась: ‘Не ходи за мной, девонька, волки загрызут’. ‘А вы как же?’. ‘А мне все равно. Васильком звали сыночка’. ‘Тетенька, — взмолилась Нюрка, — не надо к волкам. А как же дядечка ваш? Степаныч?’ — вспомнила она, как зовут мужа этой бабы. Молодуха постояла, покачалась молча, вздохнула и повернула обратно. Нюрка огляделась — ничего съедобного. Тоже вздохнула и пошла вслед за бабой.

Так началось их житье на новом месте. Ничего. Обжились. Весной разбили огороды. Кто-то уже и мазанки поставил. С могилки под одинокой сосной пошло их кладбище. Не все пережили зиму.

Поселение с чьей-то легкой руки назвали Волчьей Балкой. Только волки или ушли, или вымерли — лес-то вырубили. Весь сожрала шахта. И сам овраг засыпали. Но балка есть балка: подвалы в тех хатах, что поставили прямо над оврагом, мокли.

Одна сосна на краю оврага осталась напоминанием о старых днях…

Продолжение —здесь. Рассказ объемный, и он — не столько о том, как страдали раскулаченные в степи под Горловкой, а о том, как они пытались найти свое счастье. У кого-то это получилось, у кого-то не очень. Разные судьбы были у них, раскулаченных. И каждая из них может быть интересной даже сейчас. Так что, если кто-то захочет дополнить рассказ Марины своей историей — милости просим!

Ясенов