24.11.2017

90-е. Отрезные купоны

«Простыни» с отрезными купонами совершенно изменили нашу жизнь – но, к счастью, ненадолго. В начале 1992 года от них отказались. Появились первые украинские деньги – смешные купоно-карбованцы, похожие одновременно и на настоящие купюры, и на школьные фантики. Но весь 1991-й прошел под лязганье магазинных ножниц, которые выстригали из купонных листов узор нашей жизни.

Настоящая каторга для торговых работников! Каждый день они сдавали мешки этих настриженных лоскутков. Общая сумма того, что указывалось на бумажном хламе, должна была рубль в рубль сойтись с суммой реальной выручки. Если нет, у магазина возникали нешуточные проблемы.  Можно себе представить, как проклинали новшество те, кто ежедневно сверял рублевую выручку с купонным «приливом»…

Появилось это веселое безумие как ответ на пустые полки. 1990-й стал абсолютным дефицитным дном. Как шутили тогда, в магазинах не лежало ничего, кроме расчесок. Почти правда… Появление любого, неважно какого товара вызывало ажиотаж. Вспоминается драка за обувь 45-го размера в универмаге «София» — никто даже не смотрел на размер, не думал, есть ли в семье кто-то, способный такое носить. Хватали все, что было, топча всех, кто робок. Главное — взять свое. Куда девать купленное, разбирались потом. Причем девали без особых проблем. Любой товар становился капиталом.

И очереди за хлебом – это тоже оттуда, из 1990-го…

Локальные рынки защищались, как могли. Например, в Москве ввели правило: промышленные товары отпускаются только по предъявлении паспорта с местной пропиской (столица и область). А в Украине были придуманы отрезные купоны.

Как защитное средство, система имела свою логику. Схема была проста, как швабра. При выдаче зарплаты вам вместе с рублями вручали листы купонов на такую же сумму. Любой товар продавался только за рубли плюс купоны (отдельно в официальной торговле не жило ни то, ни другое). В центре каждого листа была указана ваша фамилия и название организации, где лежала ваша трудовая книжка. При любой покупке продавец вырезал из листа купоны на сумму, равную покупке, и брал с вас такое же количество рублей. Так дистрофичный рынок спасали от перекупщиков, которые, шурша наличностью, вымывали все из торговой сети и перепродавали втридорога. В общем, замысел авторов идеи был вполне понятен. Другое дело, что очень быстро нашлись способы обходить созданные барьеры. В город уже привезли первые цветные принтеры, на которых шлепали замечательные копии купонных листов (один из них мне показывали в знаменитом доме по улице Овнатаняна, 4 – там, где чуть позже застрелят Яноша Кранца). У каждого крупного торгового центра появились тетеньки, покупавшие купонные листы по курсу 0.80 к 1.00 и продававшие по номиналу. Короче, очень скоро на благородной идее взошли невиданные ранее плоды обмана и мошенничества.

Потому что ведь были всякие ситуации. Например, Гриша, мой молочный кузен от первого брака, тогда – студент филфака, постоянно имел на руках купонные излишки. Образовывались они просто. Большая часть стипендии (тогда составлявшей 60 рублей) Гришей пропивалась в компании столь же жизнерадостных эпикурейцев. А водка и прочие благородные напитки находились в нише особо жесткого дефицита. При этом, все знали, что у иностранцев на «Негробанке» водка есть всегда. Да, чуть дороже, чем в сети – но гарантированно и без очереди. Просто надо было знать, к какому мозамбикцу или вьетнамцу подойти. Ясное дело, что расплачивались с этими бутлегерами чистыми рублями, без купонов. В итоге, купоны оставались невостребованными. И Гриша с компаньонами получали дополнительный источник дохода – выходили к «Троянде» и «сливали» невостребованные листы знакомым тетенькам по курсу 0.80 к 1.00.

Купонная реальность породила новую психологию и новые рефлексы. Вспоминает Рамиль Замдыханов: «Ехали мы студентами весной в колхоз работать. Это была такая неплановая поездка — обычно же летом или осенью отправляют, а тут весной, посреди учебы. Видимо, припекло. Зачем нас отправляли — неясно: производительность нашего немотивированного труда была нижайшая… Ну вот. В дорогу мы, как и положено студентам, планировали купить водочки. Покупали в универсаме «Шахтер», на Марии-Ильича. Продавали ее постыдно не в магазине, а из какого-то окошка сзади. Очередь огромна. Поздняя зима, темнеет рано, закрываются, на всех не хватает. Риск, что уедем пустыми, крайне высок, а не хотелось бы. Но все же успели мы к окошку — а там новое приключение: нужно не только рубли отсчитать, но и вырезать из простыни вот эти самые фантики по количеству рублей. Сложно было, темно, сзади подпирают, а мобильников, чтобы подсветить, еще не изобрели. Это была, наверное, самая сложная техническая задача за все студенческое время. Но мы как-то и с этим справились — все-таки студенты 4-го курса технического вуза».

И еще немного о купонной социопсихологии. В разгар 1991-го в газете «Вечерний Донецк» — кажется, людьми, имевшими отношение к знаменитому донецкому КВНу — напечатали советы, как правильно перегнать деньги между фирмами, чтобы на руках остались эти листы с карбованцами, которые были еще в дефиците. Права, эту «школу юного махинатора» довольно быстро прикрыли по причинам, о которым можно догадаться. Видимо, поняли, что аудитория газеты страшно далека от этой проблематики.

После того, как недолгая, но бурная купонная эра испустила дух, почти у каждого из нас остались на руках нереализованные остатки волшебных разноцветных листов. Эти бумажные трупики, как засушенный гербарий, могли встретиться в каком угодно закутке жилья. Я приспособил один из них для закладки в энциклопедию Брокгауза и Эфрона, которую тогда, в 1992-м получал по подписке в букинистическом отделе «Дома книги». Это была розовая мечта всей моей жизни – энциклопедия Брокгауза и Эфрона!  Именно такого, ядовито-розового цвета была купонная закладка, что вносило в процесс самообразования дополнительную гармонию. Наверное, тот лист до сих пор лежит в том томе. После появления Интернета бумажный Брокгауз стал ненужным, не открывался вообще и превратился в памятник прошлому. А внутри, как в мавзолее – еще один памятник, тоненький и розовый…

Ясенов