Джон Джеймс Юз (англ. John James Hughes) (1814, Мертир-Тидвил — 1889, Санкт-Петербург) — валлийский промышленник. Сын инженера, стоящего во главе одного из металлургических заводов города Мертир-Тидвила. В юношеские годы работал под началом отца. В 28 лет покупает судостроительную верфь. В 36 лет приобретает в городе Ньюпорте литейный завод. В конце 50-х поступает в качестве инженера на Мильвольский железопрокатный завод в Великобритании, а в 1860 году становится его директором. В 1869 покупает землю у русского князя Кочубея в Екатеринославской губернии на берегу реки Кальмиус и начинает строительство металлургического завода с рабочим поселком. Для разработки угля он основывает «Новороссийское общество каменноугольного, железного и рельсового производств».

В 1868 году в донецких степях появился коренастый бородач-британец, имя которого войдет в историю этого края. Звали его Джон Юз (или, что правильнее с точки зрения английского произношения – Хьюз). Он был промышленником-металлургом. Он стал основателем нашего города. Все мы знаем его как эксплуататора-капиталиста. Реальный Юз оказывается намного интереснее.

«К нам приехал не какой-то голодранец, не какой-то мужик со сворой собак, как об этом принято рассказывать, — говорит кандидат исторических наук, преподаватель исторического факультета Донецкого национального университета Александр Дынгес. – Это был состоявшийся бизнесмен, обладатель седьмого состояния в Европе. Но что вообще ускользает от авторов публикаций о Юзе, это был человек с громадным интересом к истории, к древним реликвиям».

Из этой страсти, неизвестной широким слоям, родилась уникальная коллекция, о которой и пойдет речь.

Фамильная страсть

Как свидетельствует Александр Дынгес, стариной увлекалось все семейство Юзов. Удивляться этому не стоит: жили они в такой части Британии, где история выползает из всех щелей. Древние племена, кельты, римляне… Семья собирала старинные валлийские сказки, легенды, предания. Джона Юза, таким образом, история заинтересовала как бы по наследству.

Но никто из родственников не обладал такими финансами для удовлетворения душевных склонностей, какие образовались у него. Зарабатывая большие деньги, Джон тратил изрядную часть прибылей на всяческие реликвии. Личной выгоды он от этого не имел, но удовольствие получал огромное. Как знать – может быть, он вообще занимался не своим делом. Как-то, уже на склоне лет, он писал компаньону из Петербурга, что посетил совершенно потрясающий музей – и при виде уникальных экспонатов ощутил, как в душе вновь разгорается «моя старая страсть».

«Возможно, если бы он не жил напротив проходной металлургического завода, он занялся бы историческим собирательством профессионально. Может быть, он стал бы выдающимся музейным работником, но, скорее всего, учитывая его энергичный характер, был бы поисковиком. И тогда мы могли бы получить нового Генриха Шлимана с конструктивным, очень острым, системным умом. В результате, получили замечательного бизнесмена, но наверняка потеряли крупного исследователя в гуманитарной области», — предполагает Александр Дынгес.

Агентура Юза

К тому моменту, как Юз обосновался в наших степях, у него уже была внушительная коллекция древностей. Время от времени британские газеты сообщали об очередной его покупке – и новый шедевр оседал в юзовских закромах. У кого брал он эти реликвии? У британских колониальных служащих, у собирателей, проходимцев, грабителей, авантюристов. Разномастные подданные ее величества королевы Виктории тащили все, что могли, из Индии, Восточной Африки, с Дальнего Востока, из стран Карибского бассейна – со всего мира: империя простерла свои шупальца на все континенты.

Коллекционирование Юза не было бессистемным. Он дополнительно платил, если ему рассказывали, откуда взят предмет, что о нем известно. Получая эти сведения, он записывал то, что профессиональные историки называют «легендой». Не стеснялся фиксировать, сколько он отвалил за ту или иную реликвию и сколько бы это на самом деле стоило. Несмотря на то, что Юз был известен как довольно прижимистый мужик, описываются случаи, когда он существенно переплачивал. Привезут ему, скажем, какой-то уникальный меч из Хайдарабада и, как в народе говорят, «за бутылку продают». Юз не соглашается: за такую цену приличному человеку стоящую вещь брать просто «не по понятиям». И платит втридорога. Это создавало ему среди поставщиков древностей привлекательный и солидный имидж.

В результате, у Юза сложилась могучая агентура. Для него оставляли в Бристоле, Ньюпорте, Манчестере, реже – в самом Лондоне, в определенных антикварных магазинах предметы, которые могли его заинтересовать. Хозяевам таких «лавок древностей» он доплачивал за предварительный отсев – чтобы его внимание не отвлекали совсем уж откровенным хламом. «Нужно понять одну очень важную вещь: то, что называется «коллекцией Юза» — результат очень качественного отбора», — убеждает Александр Дынгес.

Этот отбор продолжался и на новом месте жительстве Юза – в поселке, названном его именем.

Наш ответ Британскому музею

В доме хозяина металлургического завода «Новороссийского общества», в английской части Юзовки под коллекцию было отведено целое крыло. Там хранилось, в основном, то, что можно было прочесть – книги, рукописи, свитки, манускрипты. Это впоследствии и стало называться «библиотекой Юза». За коллекцией следили несколько специалистов. Библиотекари, взятые хозяином «на контракт», систематизировали его собрание, составляли опись. Специалисты часто менялись – но такая «текучка кадров» была связана не с каким-то самодурством хозяина, а с особенностью коллекции. Ее предметы были исполнены на многих редких языках, и с ними поочередно работали египтологи, тибетоведы, специалисты по древней Персии, Османской империи, древнеарамейскому языку…

В петербургском доме Юза была коллекция другого рода – более материальная. Всякие предметы и вещицы, представляющие древние эпохи. Именно здесь нашел успокоение вышеупомянутый меч из Хайдарабада, а также уникальная табакерка из Амстердама, подаренная британскому подданному российским императором за невероятные по прочности броневые плиты, которые изготовили на заводе Юза для одного из фортов Кронштадта.

Почему Юз занимался коллекционированием в таких масштабах? Александр Дынгес предполагает, что его целью было желание создать для общего пользования нечто такое, о чем после его смерти будут говорить не только в России, но и далеко за ее пределами. «Мне кажется, именно этим объясняется интернациональный характер его коллекции, — говорит донецкий историк. – Обратите внимание: в то время возникает поветрие – многие представители первого эшелона российского бизнеса, такие как Рябушинский, Мамонтов, добившись успеха в «материальной сфере», начинают делать что-то «для вечности» — строить театры, картинные галереи. У всех появляется желание остаться в истории, в памяти благодарных потомков. Джон Юз – из их числа».

В бизнесе он полностью самореализовался, зарекомендовал себя как первоклассный инженер и менеджер. Теперь он мог потягаться с Британским музеем, создав некое подобие альтернативы ему (пусть и в сильно уменьшенных размерах). И эта альтернатива могла возникнуть в Юзовке…

Следы в никуда

Собрание Юза не было публичным. Тем не менее, известны случаи, когда он позволял работать с ним посторонним в научных целях. Например, известный российский востоковед Виктор Романович Розен получил свободный доступ к его уникальной коллекции древних монет. Оба остались довольны: Розен получил материал для своих работ, Юз – каталог, составленный специалистом высшего класса.

К сожалению, до полного описания коллекции Юза так и не дошло — слишком много всякого в ней было. Представление о ней можно составить по описям отдельных ее частей, а также по публикациям в российской и зарубежной прессе, где упоминались очередные шедевральные приобретения Юза. Некоторые фрагменты его собрания хорошо описаны и стали широко известны, о них известно экспертам. Например, обширное собрание икон, представленное в специализированных каталогах.

В общем, какие-то следы прослеживаются. Но только до определенного момента. С осени 1917 года о коллекции ничего не известно. Куда же она девалась?

Миссия Агафангела

Пришедшие к власти большевики немедленно обратили внимание на семейство Юзов. Но, конечно, интересовало их прежде всего то, в чем ясно просматривались деньги: заводы, банковские активы… Ветхие рукописи на каких-то непонятных языках им были нужны в последнюю очередь. На них просто не обратили внимание.

В 1920-м для упорядочения налогообложения проводится первая при Советской власти губернская перепись. К имуществу Юза подступаются опытные оценщики. Натолкнувшись на груду рукописей, эти опытные и грамотные люди честно доложили, что не могут оценить стоимость старых бумаг, но понимают, что это страшно дорого. Чтобы навести ясность в этом вопросе, обращаются в стольный тогда град Харьков с просьбой прислать специалиста. Единственным на всю Украину востоковедом с титулом был Агафангел Крымский. Правительство Украины дает ему поручение – разобраться с архивом Юза. Разобраться он так и не разобрался, но из его переписки с губернскими властями мы получаем первое свидетельство того, что опись ее существовала, что библиотека в начале 20-х еще была на месте.

Директива Луначарского

Дальше юзовская коллекция всплывает в различных интересных большевистских контекстах.

На Генуэзской конференции 1922 года, как известно, делегация Советской России во главе с товарищами Воровским и Литвиновым умудрилась заключить сепаратный мир с Германией, выйдя тем самым из международной изоляции. Берлин обязался помочь техникой и технологиями. Было принято решение – среди прочего, расплачиваться с немцами всякими предметами религиозного быта, как тогда считалось, совершенно ненужными. В обменный список попало кое-что из коллекции Юза – правда, из петербургской ее половины.

В марте 1926 года выходит директива народного комиссара просвещения товарища Луначарского, согласно которой требовалось навести порядок в бесхозном культурном наследии. Была создана масса комиссий. И вот тогда, в переписке Луначарского с местными культпросветовскими начальниками появляется тема библиотеки Юза — в списке архиважных объектов она значилась под номером семь. Из контекста этого диалога, продолжавшегося до 1928 года, можно понять, что существовала полная опись библиотеки, и что речь шла о том, что необходимо издать ее каталог с подробными аннотациями.

1928 год – последнее официальное упоминание о библиотеке Юза. Дальше — полный туман.

 

Запрос Ксенофонтова

В начале 30-х годов идет организация уездных и губернских библиотек (с 1932 года они стали областными). По логике вещей, юзовские архивы должны были оказаться в новом областном книгохранилище. По рассказам очевидцев, юзовское собрание было еще «живо» (насколько ощипано – другой вопрос). Даже дискутировалась возможность передать его областной библиотеке. Но для этого надо было составить профессиональный библиографический указатель. Казалось бы – мелочь, но без наличия специалистов это становится грандиозной проблемой.

Накануне Великой Отечественной войны ректор (или, как тогда говорили, директор) Сталинского пединститута Сергей Ксенофонтов ставил вопрос о том, чтобы собрание Юза было передано в главный научный центр региона, каким он считал, конечно, свое заведение. Судя по тому, что рассказывал позже сам Ксенофонтов, пединституту отказали по той простой причине, что там не изучаются древние восточные языки и воспользоваться юзовскими рукописями будет просто некому.
То есть, как видим, библиотека Юза находилась в городе, об этом было известно специалистам. Но где же она хранилась? Тут начинается область чистых предположений.

Поговаривали, что было два больших закупоренных зала при кабинете партпросвещения – там могли хранить что угодно. Впрочем, есть более очевидная версия. Ведь помимо того, что старые рукописи требуют особого климатического режима, им нужна еще усиленная охрана. Где могла быть такая комбинация? В заведении, известном при Советах как контора — тогда она называлась НКВД. В более поздних неформальных разговорах донецкие чекисты на вопросы – насколько обоснована такая версия? – отвечали крайне уклончиво. То есть, все могло быть…

Зондеркоманда Штумпфа

Началась война. В первые дни стали эвакуировать архивы обкома партии, архивы НКВД. Это тогда было дороже всяких манускриптов. Но даже их не успели вывезти. Поэтому логично предположить, что до библиотеки Юза руки тем более не дошли, и что она осталась в городе.
Уже в конце 1941-го сюда прибыла особая команда СС с участием доктора культурологи и истории Карла Штумпфа, специалиста по вывозу архивов с оккупированных территорий. Он изъял огромный массив ценных документов из Днепропетровска, Одессы, Пскова, Новгорода, других советских городов. Полномочия у него были широчайшие, он мог требовать содействия от Абвера, гестапо, других серьезных нацистских организаций. До самого сентября 1943 года ребята Штумпфа искали библиотеку Юза в Сталино. Они были совершенно уверены, что она спрятана здесь, но так ее и не нашли. Почти наверняка – не нашли…
Карл Штумпф умер в 1992 году. Раскаиваясь в своей деятельности «пособника темных сил», он очень много издал из того, что было награблено при его участии, как бы в искупление своих грехов. Но — ничего из библиотеки Юза. Более того, как свидетельствуют люди, компетенции которых можно доверять, Штумпф неоднократно говорил о своих мечтах подержать в руках хоть что-то из этой библиотеки. То есть, можно предположить, что опись предметов к нему в руки попала, но до самого собрания он так и не добрался.

Перспектива без перспективы

То есть, по всей логике событий, костяк библиотеки Юза сейчас — в закромах донецкого отсека спецслужб. Или, как вариант, в частном хранении, на какой-то заграничной надежной вилле: в военной суматохе все могло уйти на Запад по дипломатическим каналам. Все эти рукописи при плотной упаковке могли поместиться в обычную нынешнюю фуру.
В любом случае, поиски стоят свеч. Но кто будет искать – вот вопрос! Для того чтобы выйти на след библиотеки Юза, нужны серьезные исторические исследования. По мнению Александра Дынгеса, в дореволюционных российских газетных источниках вполне реально обнаружить названия очень многих реликвий, приобретенных Юзом. Таким образом, можно получить отправные точки поиска. Эта работа ждет пытливого исследователя
Но кто профинансирует поиски, которые наверняка окажутся весьма недешевым предприятием? Кому это нужно? Разве что, тому, кто позарится на библиотеку Юза как на капитал. А стоить она должна недешево – как минимум, несколько десятков миллионов долларов.
«Знаете, я иногда думаю, что лучше: чтобы библиотеку Юза нашли или чтобы она так и осталась ненайденной», — вздыхает Александр Дынгес. Конечно, как историк, он хочет, чтобы загадка была разгадана. Но и сомнения его понятны. В своем нынешнем «подпольном» состоянии библиотека Юза, по крайней мере, существует хотя бы как прекрасная гипотеза…

***

Есть вопрос
Существует ли дом, в котором жил Юз?
В Донецке не так уж много истории. Дом, в котором жил Джон Юз со своим семейством, казалось бы, должны охранять как зеницу ока. К сожалению, этого не происходит. Гостям города лучше не показывать то, что осталось от дома Юзов. Эта полуразвалившаяся двухэтажная постройка находится возле «Шлаколечебницы», к юго-западу от металлургического завода. При советской власти там поначалу жили руководители завода, потом сюда поочередно вселяли роддом, артель по производству безалкогольных напитков, ячейку общества глухонемых. Наконец, этот кусок истории арендовала коммерческая структура. Будет ли существовать дом Юзов лет через пять, предсказать сложно…

Из книги «Город, который придумал Юз»