30.01.2012

Неизвестный товарищ Щербаков

Не так уж много исторических личностей оставило след на лице нашего города. И самый, наверное, ощутимый принадлежит товарищу Щербакову. Между тем, в отличие от Юза, Дегтярева или Бубки,он вызывает мало ассоциаций в массовом сознании. Именем кого называется центральный парк Донецка?  Беглый опрос показал, что даже среди краеведов по этому поводу царит изрядное недоумение. Простое же население считает Щербакова либо народным артистом СССР, либо каким-то футболистом, либо разбившимся стратонавтом. Люди,предпочитающие рассуждать, а не догадываться, легко приходят к выводу, что это – партийный деятель, потому что у нас все названо в честь партийных деятелей. И они, конечно, правы.

1944 год. Всесоюзный староста Калинин вручает генералу Щербакову орден Ленина.

Горячая весна

Ранней весной 1938 года распускались почки и щебетали птички, но на душе у товарища Прамнэка скребли кошки. И предчувствия его не обманули.
7-8 апреля прошел VI пленум Донецкого обкома КП(б)У. Он одобрил решение ЦК украинской компартии об освобождении тов. Прамнэка Эдуарда Карловича от обязанностей первого секретаря и единогласно избрал на этот пост в статусе и.о. «тов. Щербакова А.С., ранее работавшего первым секретарем Иркутского обкома ВКП(б)». В работе пленума принимал участие и.о. главы коммунистов Украины Никита Хрущев (был повод приехать в родной город).

В опубликованной биографии нового областного шефа обращали на себя два момента: рабочее происхождение, странно не вязавшееся с круглым лицом и очками-велосипедами, а также фраза «с 1932 г. по  1936 г. работал в ЦК ВКП(б)». В Щербакове угадывался умелый аппаратчик, присланный решать вопросы. Какие – предстояло увидеть.  
Первое дело, выпавшее на долю Щербакова – встреча папанинцев, лишь за месяц до того героически снятых с льдины четырех зимовщиков станции «Северный полюс-1». Народ был в восторге, Сталино нетерпеливо ждал героев, «Зеленстрой» выпустил в продажу 15 тысяч различных цветов, шахта 17-17 бис просила присвоить ей имя папанинцев (и просьба эта была удовлетворена). Но вот что характерно: 10 апреля, в театре, во время торжественного вечера Щербаков произносит первую речь в новом статусе. И что он говорит? Призывает «партийных и непартийных большевиков Донбасса еще выше поднять революционную бдительность, до конца очистить донецкую землю от заклятых врагов народа – наймитов фашистских охранок». Казалось бы, при чем здесь герои-папанинцы? 

Через несколько дней проходит первое бюро обкома под руководством Щербакова. Чем оно занимается? Тщательно разбирает состояние политико-воспитательной работы на шахтах и рудниках. Жестко указывает отдельным товарищам на недоработки, которые привели к проникновению в рабочую среду чуждого элемента (в итоге – разложение).
А потом товарищ Щербаков с  головой погружается в предвыборную кампанию. Выбирали (причем впервые) Верховный Совет Украины. Накал был, как если бы кандидаты имели какую-то альтернативу. До самого дня выборов, до 26 июня, газеты переполнялись информацией о народных кандидатах, призывами отдать голоса за достойнейших, «еще раз продемонстрировать свою преданность партии, товарищу Сталину». Выборы прошли на высочайшем уровне, предателей среди избирателей не нашлось. За результат отвечал товарищ Щербаков лично. Но не только он один.

Первый секретарь усеченной области

 В первые месяцы его правления был осуществлен один административный финт. 7 июня 1938 года Донецкую область, созданную в 1932 году в весьма широких границах, разделили надвое – на Сталинскую и Ворошиловградскую (Донецкая и Луганская в нынешних границах). Первым секретарем обкома вновь образованной Сталинской области стал Щербаков. На Ворошиловградскую поставили Петра Митрофановича Любавина. Это был совершенно никому не известный персонаж, возникший из недр Днепропетровской области, где за год прошел стремительный путь от инженера-механика Днепродзержинского азотно-тукового завода до третьего секретаря Днепропетровского обкома (в промежутке успев несколько месяцев повозглавлять Днепродзержинский горком). Любавин – типичнейший аппаратчик новой волны, такие по всему Союзу приходили на смену свежерасстрелянным представителям «старой гвардии». 

Последние руководители Донецкой области.

Щербаков тоже из новых – но он был несравненно влиятельнее и гораздо более проверен. В этой связке он, несомненно, считался ведущим. Вероятно, и Любавин подавал очень большие аппаратные надежды. В конце мрачного 1937 года его заметили и решили двинуть наверх. Но сразу доверять ведущие роли побоялись. Внезапно оказавшийся в Донбассе Щербаков получил его под свою опеку. 28 апреля 1938 года пленум Донецкого обкома (тогда еще, напомним, руководившего всем Донбассом) принял решение назначить Любавина вторым секретарем, то есть – заместителем Щербакова. Без сомнения, реформа с разделением области готовилась загодя, и скорее всего, Любавина переводили в Сталино именно с тем расчетом, что он со временем станет ворошиловградским начальником. 

Именно так и получилось. Месяц, проведенный «под Щербаковым», позволил ему освоиться и (если это требовалось) доказать, что он – верный солдат партии. 7 июня его отпустили на ворошиловградские хлеба. А 13 ноября вернули в Сталино – но уже под другим соусом. Щербаков уезжал а Москву, и Любавина (полностью проверенного) ставили руководить Сталинской областью. Конечно, это было повышение.

Но почему так быстро уехал Щербаков?

Очень непростой человек

Тут для начала стоит ответить на другой вопрос: а почему он приехал? Александр Сергеевич весной 1938 года, как мы уже говорили, был весьма непрост. Помимо упомянутой деятельности в высших партийных учреждениях, поработал еще, к примеру, первым секретарем Союза писателей. Эту должность «в нервное тогда» полагалось занимать партийному человеку, безупречно (с точки зрения вождя) разбирающемуся в идеологии – контролю писателей Сталин уделял чрезвычайное внимание. Так что Щербаков был совсем не «одним из многих», а скорее наоборот – «немногим из одних».

Январь 1938. Щербаков на трибуне Верховного Совета СССР.

Вполне возможно, что из общей массы молодых партийцев его выдернули благодаря удачному родству. Его сестра была женой Андрея Жданова, уроженца Мариуполя. В середине 30-х годов Жданов неожиданно для многих пошел в гору. В 1934 году его делают секретарем ЦК и, после смерти Кирова, главой Ленинградского обкома партии – должность колоссального значения, особенно после того, как на ней побыл всенародно любимый Сергей Миронович. Сталин мог видеть в Жданове олицетворение своих надежд на управляемую и стопроцентно преданную «новую партийную гвардию». Случайно ли, что именно с 1934 года начинается возвышение и ждановского родственника Щербакова?
Они немного вместе поработали и в Ленинграде – в жаркие 1936-37 годы, когда в колыбели революции добивали остатки старой зиновьевской команды. А потом Щербаков отправился делать самостоятельную карьеру – в статусе одного из перспективнейших молодых аппаратчиков.

Попадание в Донбасс, регион исключительной значимости (после стахановско-изотовских, ангелинско-мазаевских подвигов сюда смотрела вся страна) стало следствием еще одной полезной «тяги» Щербакова. За время работы в аппарате ЦК он сблизился с Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Это была могучая фигура, в мавзолеевской тусовке неизменно приближенная к вождю. Его откровенно воспринимали «вторым человеком в партии». После смерти Серго Орджоникидзе, Каганович  стал курировать всю тяжелую промышленность Союза. Донбасс был объектом его самого пристального внимания и первостепенной ответственности. Здесь требовался человек, в котором Лазарь Моисеевич был бы уверен, как в себе самом. Щербаков? Он по всем параметрам подходил.

Нам неизвестно, какую роль сыграл Каганович в назначении Щербакова. Но достаточно плотные отношения между ними – не секрет. Забавный нюанс этих отношений – фотография, опубликованная 21 августа 1938 года в газете «Социалистический Донбасс». На ней – руководитель Сталинской области Щербаков  и шеф области Горьковской Каганович на сессии Верховного Совета СССР. Это не тот Каганович – не Лазарь, а Юлий, его младший брат. Для нахождения в одном кадре с «железным наркомом» Щербакову надо было еще немного подрасти. 

Эти семь месяцев

Конечно, такой человек, как Щербаков, нужен был в Москве. Для всех (и для него самого) назначение в Сталино не могло не выглядеть временным – стало, как сказали бы сейчас, кризис-менеджментом. Очевидно, в первую голову перед Щербаковым ставили задачу  оздоровления Донбасса после руководства товарища Прамнэка, бывшего «латышского стрелка», которого очень быстро расстреляли после снятия с поста первого секретаря обкома (на суд и исполнение приговора в совокупности ушло чуть более месяца). НКВД в 1938 году поспешно избавлялось от «латышских стрелков», этого боевого десанта революции. В Донбассе не должно было остаться и тени товарища Прамнэка. Видимо, семь месяцев пребывания Щербакова в Сталино оказались достаточными для стабилизации ситуации (в понимании вождя). И осенью 1938 года Щербаков навсегда перебирается в Москву. А вместо него «рулить» Сталинской областью ставят вышеупомянутого товарища Любавина, доказавшего свою полезность в Ворошиловграде. Провожая человека, давшего имя нашему главному парку, посмотрим – а чем же он все-таки занимался на посту лидера области, кроме встречи папанинцев и подготовки выборов?

Май 1938. Щербаков на митинге избирателей Сталино.

В мае прошла городская партконференция Сталино, которую собирали, чтобы «мобилизовать всех коммунистов, всех трудящихся города Сталино на решение еще не решенных задач, на дальнейшую борьбу с врагами». Тов.Щербаков произнес речь, где, конечно, упомянул «подлую банду предателей и шпионов, выродков рода человеческого – троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, рыковцев, националистов, продавшихся японо-германо-польскому фашизму» и призвал бороться в врагами, пролезшими в городскую парторганизацию. Отдельная борьба была развернута с вредителями в объединении «Донбассуголь», которые свертывали стахановские методы работы, занижали нормы выработки. Потом, как и полагалось по инстанции, провели областную партконференцию со сходной задачей («учесть уроки прошлых ошибок и полностью преодолеть политическую беспечность»). И тут тов.Щербаков отметился на трибуне, много сказав о международном положении, о бессилии вражеских разведок и о том, что «всякий, кто покусится на нашу свободу и независимость, будет раздавлен и уничтожен». Потом, по восходящей, последовал съезд ВКП(б)У, на котором тов. Щербаков воздал должное новому республиканскому боссу Н.С.Хрущеву и отметил, что железный нарком Л.М.Каганович ратует за передовые методы угледобычи. 

В мае товарищ Щербаков был избран еще и первым секретарем Сталинского горкома партии. В июне товарищ Щербаков был выдвинут (и неукоснительно избран) депутатом Верховного Совета УССР. На 30-тысячном митинге электората города Сталино он произносит пылкую речь, где ни слова – о нуждах города, зато упоминается товарищ Ежов (и это упоминание встречено аплодисментами). Как партийный лидер, товарищ Щербаков возглавляет войну за урожай и высокую цикличность угледобычи (стахановский Донбасс  из-за подлого саботажа вредителей попал в отстающие). В июле обком исключил из партии двух саботажников-управляющих угольными трестами, а партийных чиновников на местах призвал «энергичнее развертывать партийно-политическую работу  на шахтах на основе указаний товарища Л.М.Кагановича». В августе занялись торговлей – сюда тоже прокрались разнообразнейшие вредители, которые что только не делали: завышали цены, занижали нормы, обвешивали, обмеривали и обсчитывали. Потом тов.Щербаков отбыл на Пятую сессию Верховного Совета СССР. Там он произнес пятнадцатиминутную речь, где почему-то обрушился на руководителя Наркомхоза Украины тов.Задорожного. Надо полагать, в кулуарах съезда Щербаков вел и всякие другие разговоры, ускорившие его отъезд из города Сталино, где к осени с вредителями было в целом покончено (особенно после того, как в конце августа осудили и расстреляли лидеров троцкистско-зиновьевской группировки в Буденновской МТС).

Август 1938. Щербаков и Юлий Каганович на сессии Верховного Совета СССР.

Последним крупным делом Щербакова в Донбассе стало проведение в сентябре пленума обкома, а также разборки в октябре с мариупольскими руководителями, которые допустили грубейшие ошибки в партийной работе (например, принимали в партию без проверки). После этого фамилии Щербакова в официальных сводках уже не встретить.  Таким образом, получается, что почти вся его деятельность в Сталино была заполнена непрерывной борьбой с врагами. На лице города его деятельность не оставила особых следов, хотя в памяти горожан – отчасти да. Дончанин Роман Фридман, которому в 1938 году было 10 лет, вспоминает, как тов.Щербаков катал их, случайных пацанов, толпившихся  на обочине, на своей служебной машине – от  своего дома на улице Кобозева до дома Советов. То есть, мог не только произнести правильные слова с трибуны, но и житейскую простоту проявить.

Странная смерть

После отъезда из Сталино товарищ Щербаков резко пошел в гору. Член ЦК ВКП(б). Секретарь ЦК. Начальник легендарного Совинформбюро. Руководитель Московской парторганизации с начала войны. Шеф Главного политуправления Красной армии. За какие-то пять лет донецкий секретарь выдвинулся в крупнейшего советского деятеля – настолько масштабного, что его причисляли к возможным наследникам Сталина (об этом, в частности, пишет в своей книге «Кремлевский волк» Стюарт Каган, племянник Лазаря Кагановича). 

Товарищ Сталин не любил преемников, они самим своим существованием неприятно напоминали ему о его смертности. Жданов, Кузнецов, Вознесенский – все они тоже считались возможными наследниками вождя, и все умерли один за одним, хотя и по-разному. Щербаков успел раньше. Смерть его носила поистине роковой характер. Александр Сергеевич скончался в ночь Победы – с 9 на 10 мая 1945 года. Диагноз – обширный инфаркт. Известный российский журналист-историк Константин Залесский утверждает, что причиной стало злоупотребление спиртными напитками. Эта версия напрашивается: в ночь Победы пили все. Умирали, однако, немногие.

Проект памятника Щербакову в Москве.

Умершему Щербакову воздали должное. В его честь назвали город Рыбинск. Его имя получили улицы десятка советских городов, включая Ленинград и Киев. Одна из станций московского метро стала (правда, значительно позже) «Щербаковской». Ему даже собирались ставить памятник в Москве, у Сретенских ворот, и даже утвердили в 1947 году проект М.Манизера, «реалистически раскрывающий образ А.С.Щербакова». Но потом передумали.

Время стерло почти все упоминания об этом человеке на карте мира. Но остался в веках ЦПКиО имени Щербакова в городе Сталино. Город поменял имя собственное, парк — сохранил.

Написано по заказу сайта 062Донецк

Ясенов