Во времена, когда главные праздники происходили по графику и после демонстраций, все равно оставалось место для чего-то еще. В 1935 году благодаря знаменитому письму товарища Постышева (призвавшего искоренить «нелепое мнение, что детская елка является буржуазным предрассудком») народу вернули Новый год. С тех пор появилась альтернатива. Первого мая праздновали мир и труд, Седьмого ноября – опять-таки, бой и славу, а Первого января – счастье и радость. И события происходили соответственные.

Мы пролистали подшивки местной прессы и нашли несколько новогодних эпизодов разных лет, которые ярко характеризуют как специфику времени, так вечную тягу человека к новогоднему невозможному.

1946: По законам военного времени

Это был первый мирный Новый год. Но в городе еще оставалось полно военных. Власть частично осуществлялась и ими. В восстановлении города они принимали активное участие. В увеселении – тоже.

«Все население донецкой столицы высыпало в вечерние часы на улицы. Веселый людской поток разливался от завода до Студенческого городка. У Индустриального института и у театра стояли какие-то странные, огромные автомобили с прицепами, укрытыми брезентом. Когда совсем стемнело, с прицепов сняли чехлы. Сноп ослепительно-белого света ударил в черное небо. Лучи прожекторов то сходились, то расходились, освещая улицы. Веселые, возбужденные бойцы МПВО управляли своими боевыми машинами.

— В прошлые годы для войны работали, а тут впервые пришлось потрудиться для мира, для радости…»

И был бал-маскарад в театре. И был концерт в шесть отделений. И были танцы вокруг елки в кинотеатре Шевченко. И был праздник. А что был праздник? «Каждый из нас представлял свое новое счастье по-разному. Но для всех нас оно заключалось прежде всего в славе, процветании нашей Отчизны». Вот так. А вы думали?

1950: Астроном из Нью-Йорка

Два мира – два образа жизни. Мрак и свет. Принц и нищий. В новогодние дни 1950 года вышла статья «Двое из Нью-Йорка». Один из ее героев — житель города Желтого Дьявола, мальчик Джеральд Салливан, вынужденный влачить тяжкую судьбу. Второй – Саша Зайченко из поселка Нью-Йорк Сталинской области (ныне – поселок Новгородское). У этого, разумеется, была совсем другая судьба.

«Еще будучи семиклассником, Саша Зайченко увлекся астрономией. Он стремился проникнуть в тайны вселенной, постичь их. В ясные, безоблачные дни он взбирался на крышу своего дома и сличал карту звездного неба с тем, что видел. В школе и дома его шутливо звали звездочетом. На увлечение школьника астрономией многие, в том числе и его мать, смотрели как на ребячью забаву. Скоро обнаружилось, что это не совсем так. Однажды соседи Зайченко увидели на крыше маленького домика, где жил юный астроном, большую трубу, установленную на треноге и нацеленную в ночное небо. Это был пусть примитивный, но самый настоящий телескоп, рассчитанный, сконструированный и построенный школьником-астрономом. Так в рабочем поселке появилось единственное в своем роде и, безусловно, первое в мире учреждение, созданное полуребенком, школьником – обсервационный пункт… Юный астроном из Нью-Йорка привлек внимание Академии наук СССР, и ее президент С.И.Вавилов прислал в подарок Саше Зайченко тщательно подобранную библиотечку по астрономии».

С тех пор прошло несколько лет. Нечего и говорить, что  Саша встретил 1950 год куда более содержательно, чем Дж.Салливан. «На студенческом вечере, в окружении друзей… поднял свой бокал за здоровье того, кто открыл ему и миллионам других советских юношей широкую дорогу к большому, светлому счастью:

— За Сталина!»

1953: Донецкая новогодняя

В 50-е годы было модно сочинять песни о Сталино, о Донбассе. Фестивали, конкурсы, концерты… В последний новогодний праздник уходящей эпохи, общественность региона получила новую песню – «Донецкую новогоднюю». Цитируем:

«Давайте, друзья дорогие, застольную песню споем!
Про наши дела трудовые, про то, как счастливо живем.
С торжественной песней застольной поднимем бокалы с вином,
За край наш донецкий привольный мы выпьем и снова нальем.
Мы старый свой год провожаем за праздничным нашим столом,
А новый победно встречаем прославленным нашим трудом.
Звучите, оркестры, сильнее, танцуйте и пойте, друзья.
Нигде нет на свете дружнее и крепче, чем наша семья.
Так выпьем, друзья дорогие, за дружбу и мир на земле,
За наши дела трудовые, за звезды на нашем Кремле».

Приводились и ноты (композитор –П. Дмитриев-Кабанов, он же, впрочем – автор слов). Но в принципе, можно, не заморачиваясь, исполнить эти куплеты на мотив «По диким степям Забайкалья». Ложится безупречно!

1959: Сон в новогоднюю ночь

Настало новое время. Жить стало лучше, жить стало легче, но недостатки почему-то не исчезли. И когда еще, как не в канун 1 января, можно было помечтать о том, что они испарятся к чертовой матери? Вот – фельетон «В новогоднюю ночь». Его сюжет – разговор о бракоделах и головотяпах, и ведут его между собой новогодние игрушки. Но кроме этого, фельетон содержит просто изумительную картинку нравов и быта.

«Шел тот самый час, когда уже потемнели окна домов, отправились на покой трамваи и троллейбусы, когда даже за вывесками «Безалкогольные напитки» умолкли песни о камыше и рябине и на улицах уже не было никого, кроме спрятавшихся в воротники шинелей постовых милиционеров. Если хотите знать время точнее – часы у почтамта показывали без десяти минут пять, а напротив «Гастронома» №1 – половину четвертого. Именно тогда под нарядной и переливающейся всеми огнями елкой, что стоит перед зданием шесть лет строящегося, но все еще недостроенного драматического театра, появился заяц. Подбоченившись, он приложил к губам блестящую фанфару и трижды протрубил сигнал сбора».

И тут же к елке сбежались разнообразнейшие игрушки и повели разговор обо всем. О ковриках, на которых под видом оленей намалеваны такие чудовища, что при виде их и трактор на дыбы встанет. О нехватке детских площадок в городе. О бесхозяйственности на подъездных путях СМЗ. О разрушенном мосте под Харцызском. Разговор затянулся – но тут брызнуло новогоднее солнце, и большая кукла сказала: «Веселей друзья! Выше головы! Новый год во всех этих делах порядок наведет. Он ведь нынче не простой, а первый год первой семилетки…»

1966: Тарапунька и Штепсель в гостях у Шахтеркина

Тарапунька – «щирый хохол-милиционер», который на все найдет едкую рифму. Штепсель – рассудительный интеллигент-монтер, который озвучивает проблему, давая повод для резонерства Тарапуньки. Василий Шахтеркин – персонаж с чертами неистребимого пролетария, придуманный газетой «Социалистический Донбасс» для бичевания всяческих пороков. В 60-е годы Тарапунька и Штепсель (в исполнении артистов Тимошенко и Березина) были главной сатирической парой советской эстрады. И вот под новый, 1966 год они нагрянули в гости к Шахтеркину.

 «- А де ж буде наш старт? – осведомился Тарапунька.
— Не будет, а уже есть. Вот он, новенький «Старт», у подъезда нас дожидается.
— Ой, машина ти залiзна… — затянул было Тарапунька песню.
— И совсем не железная, — поправил его Штепсель. – Не железная, а пластмассовая.
— Пластмасова, так пластмасова. Хороша машина. Тiльки шкода, що не масова.
— Автомобилисты Главдонбасстроя с полсотни машин сделали в Донбассе, и как видите – в высшем классе».

В этом пластмассовом чуде донецкого автопрома три друга покатили по области. И, сделав круг, вернулись в Донецк, под стены универмага «Белый лебедь» — нового, совсем еще с пылу-жару.

«- Бiлого лебедя, кажуть, можна i зараз побачити. У Донецьку. Чув я, на фасадi нового унiвермагу вiн кубельце собi звiв…
— Да, — говорю, — гнездышко свил себе «Белый лебедь солидно, издалека его видно. И заметьте, не для своих птенцов – для многих тысяч покупателей и для пятисот продавцов. Не магазин, а картинка. И к тому же, заметьте, не единственная в Донецке новинка.
— Сколько названий я вижу красивых! – сказал Штепсель. – «Изумруд», «Уголек», «Кристалл», «Россия»…
— Пропоную ще одне. Назовiть свiй витрезвитель «Незабудкой». Щоб клiенти цiеi не дуже-то романтичноi установи про свiй вiзит не забували i у «Незабудку» не потрапляли…»

Так, живенько и с толком, закончили свой новогодний обход три легендарных друга. Чтобы, расставаясь, обменяться традиционным: «- С Новым годом! С новым счастьем! – здоровенькi були!»

1970: 48 этажей под Новый год

Новый год – новые подарки. Новое десятилетие – новые большие подарки. Начиная 70-е, слуги народа городского масштаба с удовольствием сообщили о досрочной сдаче первых в республике экспериментальных железобетонных 16-этажных жилых домов. «Трилистник» — так мы называем это архитектурное чудо, которое, несмотря на свою экспериментальность, вполне еще с нами.

«Второй и третий дом (первый построен раньше) выстроили в рекордно короткий срок – за 21 и 19 рабочих дней. По норме на каждое такое сооружение отводится около двух месяцев… Экономический эффект от сокращения сроков строительства двух домов составил свыше 20 тысяч рублей. Сейчас на этих высотных зданиях, также скоростными методами, ведется установка перекрытий. Министр строительства предприятий тяжелой индустрии УССР Г.К.Лубенец поздравил строителей экспериментальных домов с большой трудовой победой, пожелал им новых успехов в 1970 юбилейном году».

Опять начинались новые времена…