13.11.2010

Победа: Воздух!

В любой психбольнице есть свой культовый пациент. Это может быть вождь индейского племени. Или гений, перемножающий семизначные числа. Или Наполеон. В истории психбольницы на Победе был свой герой. Он сошел с ума во время парашютного прыжка. Это был первый прыжок в его жизни. Когда он увидел разверстую бездну небес у себя под ногами, ему стало страшно. Злодеи-прапорщики с обычными прибаутками выпихнули его за борт. Приземлился он уже совсем другим.

Вход в психбольницу

Увы, но общегородская известность Победы в основном и базируется на психбольнице. Нехорошая это слава. Но что поделаешь: такие вещи, как и внешность, не выбирают. Люди привыкают жить с бородавкой на носу, а люди с Победы – рядом с дурдомом. Его и не видно совсем, хотя дорожка к нему ведет прямая и явная – от трамвайной остановки, через Бабаков ручей. Каменная ограда с кривой надписью TRAUE. В переводе с немецкого – «доверие». Возможно, это крик души пациента, жаждущего более человечного обращения? Или, наоборот, первая часть фразы traue keinem, что значит – «Не верь!». Мы с моим попутчиком Дмитрием Марченко проходим мимо торца одного из корпусов. «Мужики, сигарет не найдется?» — слышим из-за решетки. Nри небритых физиономии с горящими глазами. Такие не станут писать на ограде по-немецки…

Зелень

В солнечный октябрьский день посадка на Победе сияла всеми красками. Чем дальше мы удалялись от психбольницы, тем труднее было поверить в существование такого заведения посреди такой красоты и такой тишины.

На карте города начала 60-х какой-то зеленый массив на Победе уже отмечен. При этом, начало посадки в нынешнем виде знатоки относят все-таки к 70-м. Даже сейчас видно, как системно подошли к ее формированию. Деревья стоят четко в линию, как гренадеры Фридриха Великого. Выбирали не самые простые для выращивания породы – дубы, ясени. Принцип был простой: останавливались на деревьях, дающих больше кислорода. Поэтому и отвергли традиционную для Донецка акацию, хотя она растет легко и быстро. Посадка на Победе должна была защитить город от мерзости, которую выплевывал в чистое небо донецкое Рутченковский коксохимзавод. «Зеленая полоса», частью которой стала посадка на Победе, спасла город, в этом нет никакого преувеличения.

Флора Победы

Но закон непредсказуемых последствий никто не отменял. И в посадке стали происходить вещи, совершенно далекие от первоначального плана. В начале 80-х сюда переместился подпольный книжный рынок. В зарослях между Победой и Памирской по выходным можно было купить то, что, казалось, вовсе не существовало в печатном виде. Понятно, что втридорога – но за невозможное всегда приходится приплачивать. Опасаясь визитов проверяющих органов, выработали для общения нехитрую терминологию и систему кодов. К примеру, если кто-то говорил, что книга стоит 1,8, то всем было понятно: реальная цена – 18 рублей.

Через какое-то количество лет «тропу набили», и конспирация стала филькиной грамотой. Чтобы не умереть, книжному рынку пришлось сменить дислокацию. И посадка на Победе утратила непредвиденную побочную функцию.

Покидая заросли, выходим к началу поселка. Перед нами вырастает шестиэтажный дом – единственный в своем роде. Что видят люди из окна верхнего этажа? С одной стороны – огромные терриконы почившего в бозе шахтоуправления «Кировское». С другой – безбрежное дубовое и ясеневое море. С третьей – аккуратный частный сектор. С четвертой – несколько ставков. Кто еще в Донецке может похвастаться таким разнообразием видов?

Посадка на Победе в разгар осени

Начало

Поселок Победа начали строить в 1945 году. Название иллюстрирует настроение тех лет. Название звонкое, светлое, радостное. Кто виноват, что в наших условиях оно приобрело мрачновато-дефективный характер?

Мы стоим у истока улицы Россошанской. Дом номер 4. Любопытный монстр. Скорее всего, застроечная проба пера. Из дикого камня, неоштукатуренные стены. Этот дикарь очень фактурно смотрелся в лучах косо падающего солнца. Сочетание несуразных деталей выдает любителя, или халтурщика, или человека с хронической нехваткой времени. В иных ракурсах возникает такое впечатление, что пытались скопировать английский замок. Но чего-то не хватило.

Многоэтажный первенец Победы

На первый взгляд, Победа кажется построенной по одному шаблону. Но стоит приглядеться, и сразу отмечаешь изрядное количество архитектурных типов – простеньких, как крик петуха, но все-таки разных. Дом номер 6 в том же устье Россошанской – что-то совершенно неповторимое. Двухэтажный коричневый фрик. Окна первого этажа устроены специально с таким расчетом, чтобы лилипуту было удобно заглянуть в форточку.

В общем, Победа – противоестественное сочетание шаблона и индивидуальности.

Начинали ее застройку военнопленные. Это логично: кому ж еще Победу строить, как не побитым немцам? Лагерь, где их содержали, находился в районе Кировского лесхоза, оттуда их доставляли к месту работ конвоиры, а здесь, на объекте, за ними наблюдали мастера из местных. На всякий случай, чтобы немцы не вздумали учинить вредительство. Уцелели только остатки бараков и воспоминаний местного населения о том, как «немцы пленные на хлеб меняли ножики». Отличные ножики, немецкими руками сделанные, из хорошей стали, они еще долго потом служили дончанам, пережив и 20-летие, и 30-летие Великой Победы.

Неутомимая «восьмерка» и небоскреб на Победе

След побежденных немцами не ограничивается. Среди частного сектора поселка выделяются финские домики под черепичными крышами, прекрасно выдержавшие испытание временем и морозами. Почему их называют финскими? Потому, что поступали в счет репараций от проигравшей Финляндии? Или потому, что собирались из финского бруса, из карельской сосны? Не дома –конструктор «Лего»: части приходили эшелонами в ящиках, все детали были пронумерованы, порядок сборки прилагался. Сборка — дело нескольких дней. Потом, чтобы утеплить и укрепить, их начали обкладывать кирпичом – когда у народа-победителя появились деньги на кирпич. «Самый известный в городе финский дом – на бульваре Франко, он сгорел и очень хорошо была видна структура этого двухэтажного строения», — говорит Дмитрий.

Обсуждая архитектурные нюансы, подходим к парку 100-летия ДКХЗ, в «медвежьем углу» которого притаилось очень любопытное военное захоронение.

Могила упыря

Над входом в парк – декоративная арка, вызывающая ассоциации с киевской Аркой дружбы народов. Парк поражает своей заброшенностью, но прельщает своим уютом. Может, умиротворению способствовала идеальная осенняя погода – как знать. Но умиротворение было полным. Спокойствие и благость, впрочем, разлито по всей Победе. После смерти коксохимхавода что-то позитивное появилось в этой части города.

Конец парка. Дальше начинается посадка. С другой стороны – трамвайные пути: дребезжа, уносит человеческий груз в сторону Рутченково очередная «восьмерка». Дмитрий указывает на могилу с надгробной плитой – чудом избежала она осквернения. На плите – информация о захороненных: пять неизвестных солдат и капитан Жуков. Ну, это дело обычное. А вот вторая могила, совсем рядом… Это другое дело. Дмитрий сообщает, что называют ее «могилой упыря». Хотя на плите указан всего лишь Андрей Андреевич Вербаноль.

Могила неизвестных солдат и капитана Жукова

Кто же он такой, этот Вербаноль?

По официальной версии, Андрей Андреевич был командиром партизанского отряда, входил в знаменитую группу Шведова. Фамилии обоих увековечены в топонимике города: проспект Шведова есть на поселке Горняк, улица Вербаноля – на поселке Жилкоп, возле площади Свободы. Погиб Андрей Андреевич, как написано на плите, в боях за освобождение Сталино 8 сентября 1943 года. Но есть менее блистательная версия его деяний и смерти, ее Дмитрий Марченко раздобыл в разговорах с очевидцами тех событий, а потом подкрепил документально.

— Его партизанское соединение занималось, как это ни грустно, уголовщиной, — говорит мой спутник. — То есть, «бомбили» немецкие продовольственные склады и потом сдавали изъятое. Схрон был на Жилкопе – немцы его накрыли и повесили двух, как они написали, «воров». После этого схрон переместился на Птичий, туда гоняли продукты, с группой Вербаноля был в сговоре немецкий шофер, ефрейтор, имевший свободную накладную на передвижение в условиях комендантского часа. Еще были в группе две женщины со склада одежды на шахте 17-17 бис. Туда на тупиковую железнодорожную ветку приходили вагоны с одеждой, женщины работали на сортировке, составляли комплекты и сами же их потом развозили. Дорога с 17-й шахты на город шла через 30-ю шахту, там есть очень крутой поворот, в районе нынешнего спорткомплекса «Кировец». Механизм простейший: скорость машины замедляется, они, сидя в кузове, сбрасывают тюки с одеждой в кусты. Там же под терриконом – поселок 28-й шахты, шанхай страшный, черт ногу сломит. Немцы туда не совались: грязь непролазная, мазанки, никакой планировки. Туда затаскивали эту одежду и потом ходили на Янисоль менять ее на продукты. Хорошую одежду продавали на Соловках или на рынке возле ЦУМа. Что характерно: официально советская сторона признает факт краж в немецких складах. Но, по той же официальной версии, группа была уничтожена при нападении на склад боеприпасов на Флоре с целью подрыва. Как я понял, на самом деле там был продовольственный склад, и люди Вербаноля пытались вывезти большие запасы консервов и шоколада, хранившихся для обеспечения частей люфтваффе. Это было 8 сентября, и явно имелся расчет, что с учетом начавшегося отступления на складах будет хаос. Дело представлялось поэтому легким. Но расчет оказался ошибочным: немцы были начеку. Так погиб Андрей Андреевич Вербаноль, которого, как руководителя группы уголовников, и называли «упырем». Либо это обиходное прозвище, данное местными жителями, либо уголовная кличка. Если группа таки действовала под «крышей» Центра, можно предположить и оперативный псевдоним, но он какой-то слишком мрачный или даже оскорбительный…

Сколько раз правда о войне оказывалась жестче, чем хотелось бы? Но кто сомневается, что она нужна как можно более полная? Название «Победа» обязывает хранить память о войне с удвоенным рвением. В принципе, так и происходит. На стене неожиданно большой и красивой, четырехэтажной 83-й школы имени героя войны Григория Ивановича Баланова — несколько мемориальных табличек. Все в порядке, память на месте!

Следы КХЗ

Милитаристские традиции на Победе сохранили и приумножили донецкие пейнтболисты. Здесь база команды «Альянс», здесь регулярно проходят соревнования разного уровня, а мирный стрекот пейнтбольного оружия следует воспринимать как позитивный знак. Эти ребята взяли под свою опеку безвозвратно, как казалось, умерший стадион «Авангард». После смерти материнского предприятия, Рутченковского коксохимзавода, у него не было шансов выжить. Казалось, что не было. Но иногда шансы появляются ниоткуда.

Сенсация сезона: чистое сохнущее белье

Смерть КХЗ вообще больше дала Победе, чем забрала. Конечно, люди, потерявшие на этом предприятии работу и зарплату, могут со мной поспорить. Но дышать стало легче. Город перестал смотреть в сторону угрожающе растопыренных труб завода со страхом. Во дворах четырехэтажных домов на улице Ермоловой нам повезло увидеть белые халаты и гардины, сохнувшие на теплом ветру. При живом КХЗ надеяться, что на вещи не налипнет килограмм химических нечистот, мог только отпетый романтик. Недаром наш острый на язык народ запустил тогда, в разгар застоя, альтернативную расшифровку ДКХЗ: «Дышит кто? Х.. знает».

Завод умер. Но память о нем еще не скоро выветрится из донецкой земли. На многие десятки сантиметров территория бывшего коксохимического левиафана пропиталась веществами, не слишком совместимыми с жизнью. Пока что там – мертвая зона, куда собираются водить промышленных туристов. Наш маленький Чернобыль… На Победе начинают потихоньку забывать о том, чем дышали все эти годы. И только отдельные органы умершего гиганта еще шевелятся. Например, заводское РСУ на той же улице Ермолова. Или, вот, на одном из домов по Россошанской – надпись на стене: «Кокс.Хим. 2».

Чем занимаются жители Победы после гибели химического кормильца? Как и все жертвы реструктуризации, выживают, как придется. Умирать никто не собирается. В этот теплый субботний день жизнь била ключом на «пятачке» у бывшего магазина «Дары природы». Сейчас там аптечный киоск, а из другого окна, выходящего на рынок, разливают страждущим. Довольно активно работал пункт приема стеклотары. Народ обменивался новостями. Толковище. Труженики Востока продают картошку…

Здесь выживают

Народ живет, развивается, ставит пластиковые окна, обзаводится спутниковыми антеннами (их много, что говорит либо о вялости кабельных сетей, либо о том, что жители Победы – принципиально за свободный выбор). У одноэтажных частных домов – поленницы дров, заготовленных на зиму. Все выживают по-разному.

Вкус Победы

Над входом в ДК видим плакат «С праздником!». Это вечное состояние искусственной приподнятости характерно для многих донецких окраин. Там, если уж вывешивают поздравительную агитацию, то не снимают ее годами. ДК составлен из совершенно разнородных частей. Вот где конструктор «Лего» настоящий: фасад утащили из античного Коринфа, боковины – из Царскосельского лицея, а верхушку – со здания железнодорожного вокзала города Бобруйск.

Дворец культуры КХЗ. Здоровая эклектика

Рядом – еще один пример совмещения несовместимого, но несколько в ином духе. Маленькое приземистое строение приютило опорный пункт милиции и первичную ячейку Партии регионов. По причине субботы и то, и другое не работало, но форточка в офисе Партии регионов была приотворена. Намек на то, что сюда можно бросать депутатские наказы или пожертвования? Под партийной вывеской– скромная надпись от руки: «Я люблю Наташу». Можно предположить, что речь идет о Витренко. Но всем этим многофункциональное великолепие здания не исчерпывается. С другой стороны – лаборатория УЗИ, вход в которую украшен совершенными в своей аляповатости граффити.

Таких комбинированных вариаций на Победе – пруд пруди. Вот домишко, покрытый розовой плиткой. Под крышей – полуобсыпавшиеся буквы, которые в изначальном состоянии образовывали фразу «Ремонт обуви». А с лицевой стороны – почтовое отделение с дверями ржавыми ровно настолько, чтобы напоминать вход в бункер из миров братьев Стругацких.

Это не сказочный домик, в сего лишь лаборатория УЗИ

А вот – задняя стена больницы номер 26. Фасад у нее недавно отремонтирован, хотя и то не весь. Сзади – поразительное разноцветье: кусок стены красный, кусок зеленый, кусок голубой. Знаете, как при ремонте, когда начинаешь обдирать обои, проступают временные слои? Вот это мы клеили в прошлый раз, это делали при папе, а это – еще при бабушке… Во дворе разрушенный подвал. Здесь раньше принимали анализы. На ступеньках почему-то – изобилие банок из-под кошачьего корма. Кошки, видимо, и сдают теперь здесь свои анализы. На одном из больничных строений, по буро-красной стене – рукотворная надпись «Стрип-клуб».

Как умудрились люди сохранить оптимизм в этих условиях? Завершая тур по Победе, выходим на обрыв. Дальше идет жилье шахты 31. Над обрывом – продуктовый магазин «Вкус победы». Я вам говорю: с этим поселком все в порядке!

Настоящий «Вкус победы»

Ясенов