03.06.2010

Старая Первая: Россыпь

Если бы меня спросили — какое здание на улице Артема считаю самым интересным? — при всем своем уважении к современной архитектуре, я бы исключил все «советскую» часть. Все, что идет к северу от площади Ленина. Я бы взял только ранний, исторический отрезок улицы Артема. И сосредоточившись на нем, все равно не смог бы сделать выбор. Там слишком много стоящего внимания. Тот, кто считает Донецк городом без архитектуры, должен пройти по этому отрезку с человеком, выросшим в центре. Именно так я и поступил.

Мой попутчик — полковник Роман Фридман. До войны он жил на Четвертой линии, сейчас это — улица Октябрьская. Улица Артема, тогда — Первая линия, для него — дом родной. Конечно, сейчас здесь почти все не так. Но и по нынешней главной улице Донецка полковник Фридман проходит как хозяин.

Здесь были Вова и Паша

То, с чего начинается главная улица, много говорит о самом городе. Тверская улица идет от Манежной площади: ну еще бы, Москва — город парадов. Исток Крещатика — Европейская площадь: ну еще бы, Киев — город европейский и есть. Бродвей стартует с жалкого зеленого островка под названием «Парк Боулинг Грин»: таков и весь Нью-Йорк, огрызки растительности, задавленные небоскребами. Начало улицы Артема — металлургический завод. Не увидеть в этом знак может только тот, кто не ищет знаков.

Здесь — небольшое транспортное кольцо и скука. Здесь уже давно ничего не происходит, если не считать ежедневных выбросов ДМЗ. Времена, когда в начале Первой линии бурлила жизнь, отошли в историю. А тогда… Рядом с заводом стоял городской цирк, и это придавало давящему индустриальному пейзажу оттенок парадоксальной легкости. Этот тот самый деревянный цирк, где в 1927 году выступал Владимир Владимирович Маяковский. Потом Маяковский застрелился, а цирк сгорел. И долгие годы наш город, обиженный судьбой, обходился заезжими шапито, которые базировались в городском саду.

По адресу Артема, 5, перед нами возникает так называемая «аптека Лаче». С медициной этот дом потерял связь сразу после революции. Но первоначальную архитектуру сохранил. Не бог весть какая это архитектура: обычный уездный стиль, скромные кирпичные наличники и всякие там пилястры. В таком здании мог сидеть кто угодно: от полицмейстера до чаеразвесочной фабрики. Непонятно каким чудом аптека Лаче в своем первозданном состоянии дожила до времен независимой Украины. Тут-то ее и настигла неумолимая судьба. Здание с исторической изюминкой (а ею в Донецке обладает все, что старше 1917 года), выкупила коммерческая структура и тут же принялась наворачивать на него свое представление о прекрасном. Развернулась стройка, появился третий этаж… Потом все приостановилось, и в итоге, трудно сказать, чем обернется этот эксперимент по выпариванию юзовской старины.

Напротив аптеки Лаче — бойкая автозаправка. Полковник Фридман вспоминает, что «в его время» на этом месте располагался Пассаж — несколько длинных торговых рядов под полукруглыми навесами. Здесь можно было увидеть удивительные вещи — например, именно на Пассаже впервые в донецкой свободной продаже появились часы невиданной марки ЗиФ (завод имени Фрунзе). Здесь давали по три метра ситца на руки. Здесь были чудеса — не всем доступные, потому как жить стали хоть и хорошо, но не слишком денежно.

Рядом, через проспект Лагутенко, тогда действовал рынок. Торговая традиция здесь не прерывалась с юзовских времен. В 30-е годы прямо у Первой линии находились «зеленые ряды», парикмахерские, сапожная мастерская… Устав наблюдать за этим коммерческим хаосом, советская власть в середине десятилетия снесла его и построила роскошный Центральный универмаг. На открытие приехала из Старобешево всесоюзная героиня Паша Ангелина, чуть позже бросившая в массы клич: «Сто тысяч подруг — на трактор!» Полковник Фридман вспоминает, что на противоположной от входа стене организовали панно с портретом Ангелины — и, увидев это, непосредственный сын стахановки воскликнул на весь зал: «Мама, смотри, это же ты!» Все очень смеялись…

Сейчас, после перестроек и пожара 2002 года, здание ЦУМа смотрится совсем не по-советски. И главным торговым объектом города оно быть перестало с тех пор, как центр Донецка переместился к северу. Для того чтобы привлечь народ, ЦУМу нужно кардинальное перепозиционирование. Например, возрождение сталинского стиля. А что? Как торговый прием, это работает по всему миру — от Арбата до Брайтон-бич…

«Комсомолец» и «Магнитка»

На главной улице должен быть главный кинотеатр. Исходя из этого безупречного умозаключения, в конце 20-х на Первой линии завели кинотеатр «Комсомолец». Так в городе угля и стали появилось немножко древних Афин.

Смотрим на это здание с классическими колоннами и портиком. Кинематографом здесь пахнет уже очень и очень слабо — коммерция вломилась в храм искусства, перепрофилировав его под торговый центр. Теперь сюда не ходят, как когда-то, чтобы светски провести несколько часов, погулять по широким лестницам и просторным холлам, посидеть в буфете с пальмами и коктейлями. Ну и актуальный фильм посмотреть, конечно. Давно уже не ходят! С кино в Донецке — ситуация противоестественная: на миллионный город — всего четыре больших кинотеатра. Парадокс, который пока еще не получил научного объяснения.

Перекресток Артема и проспекта Труда, один из углов которого занимает бывший «Комсомолец», в старом Донецке считался важной точкой. Базар, собор, гостиница… Самый настоящий водоворот жизни. Сейчас здесь тихо. По нечетной стороне — два здания, желтое и зеленое. В одном из них была гостиница «Гранд-отель», с балкона которой в том же знаковом 1927 году выступал американский прогрессивный писатель Теодор Драйзер. В другом располагался штаб Южного фронта перед его отступлением из Сталино в 1941 году. Полковник Фридман вспоминает, что на перекрестке в эти тревожные месяцы стояла танкетка, а однажды на его глазах в штаб провели какого-то старшего лейтенанта, пойманного по подозрению в шпионаже.

Бросаем последний взгляд на античные красоты «Комсомольца» и проходим мимо. Перед нами — сквер Павших коммунаров, где в трогательном единении соседствуют памятник борцам за советскую власть и православный собор. Здесь всегда соседствовало что-то несочетаемое. На юзовской заре — главный храм города и базар. Потом — детский сквер и пивные ларьки. Сейчас — коммунизм и религия. В 1930 году у них была смертельная вражда, сейчас — непонятно что.

Отсюда, от детского сквера, по четной стороне Первой линии в довоенном Сталино начинался променад в направлении главпочтамта. Променад называли «Магниткой» — наверное, потому, что гуляния притягивали всех горожан, способных пешком достичь главной улицы.

Неотвеченные вопросы

Одним из самых резонансных событий довоенной истории Донецка стало крушение стратостата ВВА-1 с четырьмя смельчаками на борту. Полковник Фридман, который был свидетелем падения этого аппарата и даже видел, как вскрывали гондолу, рассказывает, что первым местом захоронения погибших героев стал угол детского сквера — там, где сейчас улицу Артема пересекает проспект Павших коммунаров, прямо напротив главной конторы «Донгорбанка». Оккупировав город, немцы по неизвестной причине перенесли отсюда захоронение. Сейчас памятник стратонавтам стоит в начале бульвара Пушкина. Но говорят, что никакой могилы под памятником нет, что могила находится в парке Щербакова, где-то в районе дельфинария — а может быть, биотуалетов. Зачем немцам понадобилось переносить захоронение? Почему его забросили в парке?

История Донецка полна таких неотвеченных вопросов. Город, который несколько раз менял название и терял архивы, не имеет четкой хроники с безупречными фактами. А поскольку прошлое все равно активно вопрошает, отвечают мифами или вымыслами. Вот один из них. На месте нынешнего дома № 47 раньше стояло фотоателье, в котором фотографировались все знаменитые личности города, в котором начинал свою карьеру знаменитый советский фотохроникер Евгений Халдей. Рассказывают, что когда после войны этот квартал подвергли коренной реконструкции, в подвале фотоателье нашли пару сундуков с золотыми монетами и прочими ценностями. Буквально наискосок от Госбанка, что очень символично. Рассказывают, что обнаруженные тогда ценности до сих пор позволяют безбедно существовать кое-каким донецким семьям…

На протяжении от проспекта Павших коммунаров до Садового всегда было много денег. Тут стояли конторы нескольких дореволюционных банков. В одном из них, в международном коммерческом банке, после войны и реконструкции устроили Дворец пионеров. Это ажурное красно-желтое творение архитектора Георгия Навроцкого до сих пор привлекает к себе внимание — и красотой пропорций, и сюжетами барельефов, на которых юные пионеры с голыми коленками изображены в очень раскованных по тем временам позах. По крайней мере, некоторые извращенные умы видят там скрытые эротические послания. Почему мальчик стоит на коленях перед другим мальчиком? Что делает эта девочка с полотенцем? Вопросы, вопросы…

Сейчас Дворец пионеров съехал на другой берег Кальмиуса, и бывший очаг детского творчества придавлен недавно возникшим по соседству небоскребом. Это торговый центр «Грин плаза» — стильное здание с сине-зеленым остеклением и белым плоским тылом. Отношение к нему у населения неоднозначное. Кто-то, желая сродниться с Нью-Йорком, называет его «небоскреб-утюг». Кто-то продолжает сожалеть, что при строительстве прихлопнули любопытнейший купеческий особняк. Кто-то наслаждается одновременно простой и броской гармонией пропорций. Каждому свое — это не нами придумано и по другому поводу — но придумано очень верно.

Небоскребов в старой части улицы Артема немного, «Грин плаза» выглядит здесь исключением из правила. Может быть, скоро нагородят высоток менее изящных. Есть план по созданию в историческом центре города донецкого Сити. Пока «Грин плаза» одна, с ней легко примириться…

Кот в сапогах и два ящика водки

— Разве это Дворец пионеров! — машет рукой полковник Фридман на здание архитектора Навроцкого. — Вот у нас был Дворец пионеров! — и увлекает меня дальше, мимо корпусов технического университета — к следующему перекрестку, к проспекту 25-летия РККА.

Розовое здание с полукруглым выступом, столь актуальным в 30-е годы. Белая ажурная вязь по фасаду. Высокие стрельчатые окна, белые колонны. Действительно — довоенный Дворец пионеров. Тогда на уровне третьего этажа стояли скульптурки с горнами и барабанами. Потом детское творчество в этом здании уступило дорогу технической интеллигенции. Гипсовые пионеры растворились во времени, и светлое детство тогдашних пацанов и девчат осталось только в воспоминаниях бабушек и дедушек.

Роман Соломонович Фридман рассказывает, как на входе детишек встречал настоящий кот в сапогах, как им читала сказки столь же настоящая Арина Родионовна, какой прекрасный зимний сад был на третьем этаже… Жизнь казалась прекрасной, богатой на события, конца-края ей не было видно. Материальные трудности? Как-то не брали в голову. Когда по другую сторону этого же перекрестка открыли Первый гастроном, ходили смотреть на чудеса — банки с креветками от потолка до пола, бочки с красной и черной икрой, сортов тридцать колбасы. Купить из этого изобилия мало что могли — но как музейный визит это тоже приносило некоторое удовлетворение. Надо было считаться заслуженным человеком, чтобы заходить в Первый гастроном, как к себе домой. Полковник Фридман вспоминает, как однажды туда заглянул Алексей Стаханов — и спустя некоторое время за ним вынесли два ящика водки, погрузили в его «Эмку» и проводили героя с почестями…

Первый гастроном был для дончан как дворец и маяк одновременно. Сейчас в его внутренностях ведут дела несколько торговых объектов. Над входом установлены электронные часы с бегущим секундомером — говорят, самые точные в городе.

Базилика святого Павла и мордвиновская шабашка

Был у меня товарищ, работавший в управлении Донецкой железной дороги. Так он утверждал, что фасад здания этого самого управления «слизан» с базилики святого Павла в Риме. Он не осуждал — даже гордился. Спорить с ним не хотелось — тем более, создатели железнодорожного офиса действительно явно вдохновлялись какими-то классическими примерами. Если присмотреться, старая часть улицы Артема унизана этими мотивами. Кинотеатр «Комсомолец». Индустриальный техникум. Управление железной дороги… Ну, наверное, если хорошо присмотреться, можно еще что-то найти.

Судорожные попытки обнаружить на старой улице Артема какое-то единство стиля приводят к осознанию отсутствия этого единства. Застраивали ее кусками и в разное время. Подходили к делу или тщательно, или нет. Архитекторы оказывались или творцами, или ремесленниками. Результат получился чрезвычайно неоднородный — от маленьких шедевров (вроде «Донгорбанка») до обычных жилищных коробок (вроде зданий по нечетной стороне между проспектами Труда и Павших коммунаров). Стоит ли этого стесняться? Ни в коем случае! Если будут спрашивать — скажите, что так и надо, и что эта стилистическая мешанина как нельзя лучше отражает саму суть города Донецка как идеального плавильного котла, в котором, перемешиваясь и взаимообогащаясь, образуют единый сплав самые разнородные элементы. Татары, евреи, хохлы, академики, сантехники, бразильские футболисты, семечки и симфонии.

Старая улица Артема — вот такой сплав.

Ясенов