19.05.2010

Мушкетово: На ветках

В молодости я был свидетелем потрясающего пари между жителями нашей студенческой общаги. Один человек, приехавший в Донецкий универ из Харьковской области, задал вопрос: «Почему Мушкетово именно так называется?» В обществе возникла неловкая пауза, а потом один известный факультетский сказочник рассказал складную историю о том, как на территории будущего Донецка посреди степи Петр I основал заводик по производству оружия для азовских походов. «Брехня!» — скептически отозвался харьковчанин. Поспорили на бутылку коньяку. Пошли в библиотеку Крупской, перевернули гору литературы — но так и не нашли ничего, что помогло бы им прояснить истину. Купили коньяк в складчину и выпили при полном непротивлении сторон.

Станция Мушкетовская: тишь да гладь

В наше время истину открыть проще. И она оказывается до тоски прозаичной. Станционный поселок в Богодуховской балке был назван в честь известного российского геолога Ивана Васильевича Мушкетова. Этот человек родился в станице Михайловской. Она располагалась на землях Области Войска Донского. Станция в Богодуховской балке — тоже. Видимо, этого территориального родства оказалось достаточно… Впрочем, есть более простая версия -прежних землевладеьцев — земли названы по имени их прежних владельцев, казачьего офицера Мушкетова и его жены. Но кому нужны простые версии?

И появилось в донецкой степи Мушкетово, о который спотыкались все поезда, идущие от Ясиноватой к Макеевке. При хорошей погоде из Мушкетово были видны трубы металлургического завода Новороссийского общества.

Оттуда, от этих труб, и началась прогулка, в которой компанию мне составлял Алексей «Леший» Марейченко, известный тусовщик и знаток этого направления.

Бочка дегтя

Есть такое понятие — «санитарно-защитные зоны». По экологическим стандартам, вокруг Донецкого металлургического завода должна существовать полоса, свободная от жилья и даже, насколько я понимаю, от продовольственных магазинов. Но кто об этом думал, когда строили город? Едва ли не половина Ларинки — это санитарная зона ДМЗ. Жизнь там — совсем не сметана. Вот уже полтора века — как не сметана.

Смотрим с Лешим на металлургический завод с восточной стороны. Трудно поверить, что там, за дымовой завесой, за скелетом труб и домен — детский парк «Городок улыбок», зеленый оазис и православный храм. Здесь, на восточной заводской окраине — ни малейшего намека на просветление. Прямо перед нами — здание: Левобережная, 76. Три убогих этажа со стенами в пятнах сальной грязи, как будто о них вытер руки какой-то Гаргантюа. Ничего более безрадостного мне в моих прогулках не встречалось. Позади виднеется больница профосмотров (ну конечно, где же еще их проводить!). Далее — невидимый Кальмиус. Ежедневно облака выбросов накрывают все это…

На территории наркодиспансера

В поисках более оптимистических видов натыкаемся на вывеску «Вас приветствует Буденновский район!» На восток уходит улица Краснооктябрьская. Мы знаем: она приведет нас прямиком в Мушкетово. Там лучше хотя бы потому, что нет ДМЗ. И мы с чувством глубокого удовлетворения поворачиваемся спинами к первородным трубам и домнам, делаем первые шаги в восточном направлении. И видим по правую сторону областной наркодиспансер. Да уж, не так-то просто на донецких окраинах вырваться из негативного контекста! Главный корпус наркодиспансера — самое серое здание из всех, которые я когда-то видел. Безупречно унылый серый цвет. Соседство с ДМЗ, что ли, делает все вещи исключительно чрезмерными? Зайдя во двор диспансера, видим храм — достаточно светлый и новый, чтобы перебить депрессию окружающей среды. Взятый в кольцо православных цитаделей, металлургический завод может показаться обезвреженным. Наверное, в это стоит поверить.

Леший рассказывает несколько историй о пациентах диспансера — информацию из лет своей беспокойной юности. Хотя бы одна такая история найдется у каждого. Был у меня дальний родственник, его привозили сюда в периоды весенних обострений. Белая горячка выражалась у него в припадках стихосложения. Он часами сидел и декламировал вирши, сочиненные им тут же, по ходу жизни и по методике Джамбула Джабаева. Увидит пробегающую собаку — немедленно готова пара строк, вспомнит о недопитой бутылке — и ее вставит в строфу. Стихи были белыми, на рифму энергии родственника не хватало, но ритмику он выдерживал безупречно, тяготея к гекзаметру. В наркодиспансере его творчество фиксировалось (видимо, как часть истории болезни). Куда делись эти тетрадки — неизвестно. Одно мне точно известно — в начале 90-х в Донецке случился всплеск активности любителей верлибра. Некоторые тоже любили гекзаметр…

Концы с концами

Железнодорожное полотно уходит строго на восток. В докладе о состоянии юзовских дел от 1900 года пишется: «Общество строит ветвь от завода до станции «Мушкетово» протяжением 4 версты». Вот она, эта ветвь. Когда что-то кому-то интересно, оно строится в кратчайшие сроки и в лучшем виде. Рядом — законсервированная станция метро «Левобережная». Просто железобетонный забор. То, что никому не интересно, построено не будет никогда.

Десятка едет с Восточного

Вдоль улицы Краснооктябрьской — три примороженные станции будущего метро. На одной дальше строительной площадки дело не двинулось. На второй — пробили ствол. На третьей даже проложили несколько сотен метров тоннеля. Если уж угроза в виде Евро-2012 не смогла прервать летаргию этого проекта — то, наверное, он все-таки безнадежен. Чудеса случаются, если они тщательно подготовлены и хорошо проплачены. Донецкому метро нужен фанат, умеющий делать деньги или перенаправлять их. Но откуда ему взяться — ведь никто из денежных донецких людей в метро кататься не планирует…

По улице Краснооктябрьской громыхает трамвай десятого маршрута. Когда едешь на нем, окружающее сливается в один промышленный натюрморт без особых изюминок. Надо пройтись ножками, чтобы из этого однородного нагромождения складов, цехов и копров проступили детали, достойные внимания. Вот, например, дверь, задраенная наглухо, как на подводной лодке. Рядом — табличка «Вечная слава воинам электроремонтного цеха, павшим в боях за свободу нашей Родины». На самой двери — надпись «Вход по пропускам» и указатель со стрелкой «Охранник у грузовых ворот». Умеют у нас сочетать возвышенное и практическое…

Вот — монументальный знак с орденом Трудового Красного Знамени и надписью «Южэлектросетьстрой». Так назывался трест, основанный в 1930-х и строивший поселок энергетиков сразу после войны. Видел я в областном архиве документ об отводе для этой цели земельного участка у Мушкетово. Сейчас поселок энергетиков — самодостаточный микрорайон с инфраструктурой, которая в лучшие годы обеспечивала полноценное автономное существование. Яркой иллюстрацией нынешних коммунальных проблем может служить знаменитый памятник энергетику. Стройный монтер с мотком проволоки, поднявший руки вверх. Между руками проскакивает искра. Местное население, по словам Лешего, называет его «мужик, сводящий концы с концами». В последнее время у монтера наметились серьезные материальные проблемы: постамент облупился, гранитная плитка посыпалась. Но монтер стоит. Мужик ведь!

Тот самый мужик, те самые концы

Центральная улица поселка носит имя Арктики. Почему? На поселок энергетиков приезжали со всего Союза. Как на освоение северных просторов. Может быть — поэтому? Тогда почему одна из улиц поселка называется Благоустроенной, не имея на это никаких визуальных прав? Не ищите логики в донецких названиях, я вас умоляю…

Цветы зла

Энергетики — народ культурный и образованный. Так считают многие, в том числе и сами энергетики. Может быть, поэтому до сих пор, несмотря на смену нескольких поколений, на поселке витает творческий дух? В начале века, когда музыкальная активность в городе сошла на нет, в местном Дворце культуры проходили рок-концерты с группами, умевшими поразить воображение. Было шумно, но интересно. Сейчас ДК востребован в гораздо меньшей степени. Тихо и в парке энергетиков. Пустынно у памятника погибшим в боях. Но творческий дух не умер — совсем нет! Вот — довольно обычное питейное заведение, во внутренностях которого мало что может поразить, а вывеска бьет наповал: «Бар дом-коммуна «Кара-маз»». Надо иметь мозги, чтобы придумать такое.

В поисках любопытного креатива на поселке энергетиков не надо устраивать специальные розыски. Он сам бросается в глаза. Вот — поздняя часть поселка, группа девятиэтажных домов. На цоколях — яркие, красочные граффити, снабженные надписями на английском и французском языках. Надо сказать, что подобные всплески образованности можно обнаружить в разных частях Донецка. Есть один дом на Рыковке, который украсили стихами Шарля Бодлера и орнаментом из модернистских цветочков. Я не думаю, что на Рыковке живут последователи Альфонса Мухи. Просто и среди шахтерских детей есть любители всяких тонкостей.

Уроки французского

За девятиэтажным сектором поселка энергетиков — постепенное падение высотности. Четыре, три, два этажа… И вот мы — уже на улице Майской. Так начинается настоящее Мушкетово. Еще один квартал — и мы уже на станции, о которой скудные юзовские летописи докладывают еще с конца XIX века.

Мушкетово — невеселый образ. В головах многих поколений дончан он рождает одну ассоциацию — с главным кладбищем города. Это довольно несправедливо: кладбище находится в стороне от поселка. Но как сложилось, так сложилось… В одной из газет бесплатных объявлений мне попался на глаза такой текст: «Продаю дом на Мушкетово. Место на кладбище не прилагается». Я увидел в этом сразу два дискурса: человека предельно «достала» мрачная слава его поселка, но чувство юмора он окончательно не потерял. Значит ли это, что юмор обостряется при соприкосновении с потусторонним миром?

Смотрим на публику, ждущую электричку на перроне станции «Мушкетово». Им не до юмора. Эти сосредоточенные лица — как будто с картины о первых строителях социализма.

Благодарные потомки

Они побывали на Мушкетово — борцы за власть Советов. По ту сторону железнодорожного полотна — памятник героям Гражданской войны. В мае 1919 года Добровольческая белогвардейская армия заняла станцию. Одно время здесь квартировал бронепоезд «Грозный». Его вместе с остальной добычей захватила Первая конная армия — согласно официальной версии, именно она очистила Юзовку и окрестности от «белых».

Памятник бойцам Гражданской войны — это простой камень с надписью «Родина не забудет своих героев». И цветы. 90 лет спустя кому-то все еще дорога людская кровь, пролившаяся в наших краях за идею, которая, как принято считать, безраздельно умерла…

Мушкетовский ампир

Не стоит думать, что на Мушкетово жили только идеологически выдержанные борцы. Вот что писала газета «Диктатура труда» в 1923 году: «Близится день, когда рабочие общим собранием постановят закрыть церковь, т.е. сдать в аренду воробьям. Только убогие невежды, интеллигентные скептики станции «Мушкетово» никак не могут отказаться от яда, усыпляющего сознание и волю народных масс. Это истинно русская черносотенная «православная» братия в лице эксплоататоров и спекулянтов гр.гр. Егорова, Скржепковского, Кравченко Ивана и Лотагузова, которые ловко создали раскаленную атмосферу среди гр. ст. «Мушкетово», вовлекли в свои сети темных пролетариев Гаркушу, Зуева, Бычкова и забияку Фролова, чтобы противопоставить свою силу организациям и бедноте…» Вот так: интеллигентные скептики! Наверняка среди жителей частного сектора, прилегающего к станции, затаились потомки Скржепковского, Лотагузова и может даже — как знать! — забияки Фролова.

Значительная часть нынешнего Мушкетово была построена после войны, когда с религиозной заразой и прочими отклонениями было покончено. Добросовестные пленные немцы возводили типовые желтые двухэтажные домики не без архитектурных «вытребенек». Арки, колонны… Некоторые дома настолько выщерблены временем, что совершенно не выглядят жилыми. Но стоит свернуть во двор, как видишь жизнь во всем ее многообразии. Компания из трех тетенек за столиком, разлив друг другу винца, отмечают что-то либо торжественное, либо печальное. На качелях — беззаботная молодежь. На балконах вывешены громадные синие трусы. На стене нацарапано «Наши кумиры». Жизнь просто бурлит!

Намек на донецкое метро

Ясенов