02.02.2009

Глава 17. Чисто донецкий стиль

Поселок Боссе находится на юге Донецка в Ленинском районе, на границе с Буденновским районом. Был основан в конце XIX века при машиностроительном и чугунолитейном заводе инженеров Боссе и Геннефельда (впоследствии – машиностроительный завод имени Ленинского комсомола). В черту города включен в 1937 году.

Госпожа Боссе, супруга юзовского заводчика, имела говорящего попугая. Очень способная была птичка. Все, что ни услышит, тотчас повторит. А поскольку общался попугай не только с благородными девицами, но и со всяческой прислугой, то усвоил не только высокий штиль, но и самую что ни на есть площадную лексику. В итоге, любимец господ Боссе стал первейшим матерщинником во всей Юзовке. Уникальная птица сгинула в вихрях российского бунта, бессмысленного и беспощадного. Может, революционная братва убоялась конкуренции на ниве художественного мата, может, сочли попугая пособником эксплуататоров – кто знает…

Эту историю в свое время рассказали моей коллеге Любе Болотиной старожилы поселка, основанного в 1889 г. при машиностроительном и чугунолитейном заводе Боссе и Геннефельда. Вторую фамилию юзовское наречие так и не осилило, в итоге завод всегда называли по первому владельцу. Он был бельгийцем по паспорту. Представители этой национальности вообще часто встречались в нашем крае: Донбасс считался «бельгийским Эльдорадо», и поезд по маршруту Брюссель – Екатеринослав ходил как часы. Все, что осталось от первоначального предприятия Боссе — двухэтажное угловое кирпичное здание за заводской оградой, возле кольца трамвая 3-го маршрута.

Наверное, самый знаменитый работник завода — Никита Сергеевич Хрущев. Совсем еще маленьким в 1912 г. у Боссе он начинал свою трудовую карьеру, а чуть погодя – и революционную деятельность. Семья Хрущевых переселилась в Донбасс четырьмя годами ранее из-под Курска. Есть миф, что неподалеку от фабрики игрушек еще жива бабушка, с которой у будущего партийного лидера в 20-е годы был амур. Выйти на след бабули нам не удалось.

Исчезающая красота

Подозревают ли в поселке, что живут на берегу великой украинской реки Кальмиус, без которой, вполне вероятно, никакой Боссе здесь и не появился бы? Вряд ли. Для них «протока», заросшая осокой и бурьяном — просто безымянная «речка-вонючка». Между тем, именно такой он — настоящий Кальмиус.

Кальмиус — это вам не Днепр, до его середины долетит не то, что редкая птица – любой плевок. Ручей, искусственно раздутый до громадного водоема в центре города, затем возвращается в свое скромное русло и скрывается на территории ДМЗ, но вот как раз на Боссе вновь является на свет Божий. Он возникает в густых зарослях, которые вполне можно использовать для съемок художественного фильма «Сокровища Амазонки». Давным-давно здесь был парк культуры и отдыха. К началу 90-х он отошел в сферу преданий: за белоснежными колоннами, подразумевавшими вход в ПКиО, сразу начинались джунгли.

Потом пришли рукастые парни, убрали к чертовой матери колонны (какой такой парк культуры и отдыха?) и в короткой схватке оттеснили природу. Теперь здесь спортивный комплекс «Олимпик». Парк уже не вернешь, но, с другой стороны, хорошо, что стадион, а не степь. Время от времени команда «Олимпик» преподносит приятные сюрпризы местной торсиде. Как-то в матче на Кубок Украины встречалась с «Кривбассом». Поселковые болельщики специально шли на стадион, чтобы посмотреть на Мишу Старостяка. Раньше он играл за «Шахтер». Теперь его можно увидеть разве что на Боссе…

Мебель, обуви и аптеки

На Боссе почему-то много мебельных магазинов и точек по ремонту обуви. Ну, с последним понятно: тротуары в таком состоянии, что никакая обувь не выдержит. Но почему изобилие мебели? Большая часть жителей — коренные, миграция незначительная. Не иначе, силовой маркетинг: грубо, в стиле эпохи, подталкивают народ к смене интерьера.

В одном из дворов – будка, в ней — пожилой общительный грек. Он – великий мастер, кроме того – биржа поселковых новостей. Его, как сказал бы Бродский, «сухое левантийское лицо» лучится хитростью и сочится радушием. Он – духовный наследник тех ассирийцев, которые в послевоенные годы монополизировали обувной промысел в Сталино. В народе их называли «банабаками», это был целый клан, подмявший под себя уличную торговлю сапожным кремом, шнурками и прочими аксессуарами.

Наталья, мой гид в прогулке по Боссе, обратила внимание еще на одну особенность поселка. Здесь полно аптек. Если уж объяснять все какими-то тенденциями, то мы имеем свидетельство не совсем здорового статуса Боссе. ДМЗ — в прямой видимости, издевательски чадит перед глазами, даже если уходишь в пампасы (они тут наползают с разных сторон). Впрочем, Наталья уверяет: когда возвращаешься из центра, вечерком да по холодку — Боссе встречает настоящей, чуть ли не морской свежестью.

Его светлость

Не смейтесь, но какие-то курортные мотивы на Боссе ощутимы. Стройные аллеи. Дорога, поднимающаяся круто в гору. Непредвзятому наблюдателю Боссе поначалу кажется парадоксально светлым поселком. Потом, когда пройдешь все круги этого рая, увидишь и недостатки. Но почему-то прощаешь их легко.

Мы идем по частному сектору. Вот — развалюхи, привет от бельгийских старателей. А вот — шикарное двухэтажное палаццо с каменным забором, которому позавидовал бы Ричард Львиное Сердце. Развалюхи пока – в явном большинстве. У одной из них встречаем господина Сергея Николаевича, моего далекого знакомого, который, оказывается, здесь живет. Встретились удачно: С.Н. рассказывает потрясающую историю о мужичке, который много лет назад занимал то ли эту развалюху, то ли соседнюю. Разводил собачек. Семьи не имел, мало с кем общался. Иногда выпивал с соседом, показывая ему, на что способны его глубоко дрессированные питомцы. Потом кто-то откуда-то узнал, что старичок тренировал противотанковых псов. Была такая фишка во время Великой отечественной и сразу после ее окончания: к несчастным животным привязывали взрывчатку и запускали навстречу вражеским танкам. Натасканная специальным образом, собачка забегала под движущийся танк, и тут оператор нажимал на кнопку. Собачку – в клочья, танк – на свалку. Когда соседи узнали, что мужичок занимается таким зверством, ему устроили полную обструкцию. Говорят, даже умер не своей смертью – странные какие-то следы в организме патологоанатомы отыскали…

Деклассированный элемент

Публика на Боссе выглядит, скорее, прилично, чем нет. Хотя, как везде, всякие тут люди проживают. Эксперты рассказали страшную историю о семье алкоголиков-наркодилеров. Отпрыск этого семейства, пользуясь отсидкой отца, в 17-летнем возрасте сошелся с 30-летней тетей. Пожив пару лет, неформатная пара решила, что в их 3-комнатной квартире 60-летняя бабушка – явно лишний элемент. Старушке быстренько помогли проследовать в лучший из миров. Убийство попытались выдать за сердечный приступ. Тревогу забила участковый доктор. Заявив, что у бабушки никаких проблем с сердцем никогда не наблюдалось, она настояла на эксгумации. При взгляде на тело все стало понятно. В итоге отпрыск алкоголиков загремел на 17 лет. Но самое любопытное — его 30-летняя спутница жизни осталась на свободе. Причем в той же квартире, которую ей теперь ни с кем делить не надо. Мораль проста: счастье – лотерея, и выигрыш в ней достается не самым лучшим.

Насколько такая история типична для Боссе – судить трудно. Деклассированный элемент представлен вроде бы широко. Однако в глаза он не бросается, и потому общее впечатление от поселка – благоприятное. Настолько, что начинаешь невольно завидовать людям, которые могут сказать о себе: «Я живу на Боссе». Есть в этом неповторимый донецкий стиль.

Bonus
Босой директор
Эту историю рассказал в своей книге воспоминаний Аркадий Бабенков, занимавший разные высокие посты в Донецком горкоме и горисполкоме. Итак, конец августа 1975 года, воскресенье. На заводе Боссе (то есть, имени Ленинского комсомола) – оперативное совещание. Приблизительно в 21:30 оно закончилось, к Бабенкову подошел один из заводских начальников и предложил: «Давайте проедем к нам на дачу и пару часиков отдохнем. Попьем пивка». Бабенков согласился, компания из четырех человек проследовала в тихий заводской приют, за городом, в направлении Старобешево, где немного расслабились. Около полуночи уехали домой. Но не все: про директора завода как-то забыли, и он остался на даче. Проснулся часа в 4 утра от холода, понял, что брошен, плюнул и побрел на огни большого города. Пешком, босиком, в рубашке (обувь, пиджак и галстук были оставлены в машине). Уже в городе его догнала «Волга», водитель просигналил и остановил в машину. Смотрит директор – и глазам своим не верит: в «Волге» — первый секретарь обкома партии Владимир Иванович Дегтярев. Лично. «Вам на работу?» — «Да!» — лепечет директор, понимая, что погиб. Безумный сон продолжается: дверь «Волги» распахивается, директора усаживают на заднее сиденье и в полном молчании везут к заводу. У проходной высаживают, и директор босиком проникает на территорию своего предприятия мимо ошалевшего вахтера. Ожидал всего: увольнения, позора, расстрела. Но ничего не случилось. Дегтярев все понимал правильно. Мало ли что может случиться с человеком в выходной? Главное – чтобы завод план перевыполнял.

Ясенов