Александровка – поселок, заложенный к западу от металлургического завода Юза в 1880-х годах. Имеет классическую прямоугольную планировку. В настоящее время, располагается по обе стороны Ленинского проспекта на его начальном отрезке. Граничит с поселками Стандарт, Ларинка и Смолянка.

Вечером 18 июля 1938 года прямо на центр города Сталино рухнул стратостат. Шар, наполненный газом, попал на линию высоковольтных передач, в результате – короткое замыкание, взрыв. Детали аппарата повисли на проводах. Экипаж – четыре человека под командованием военного инженера второго ранга Якова Украинского – погиб задолго до падения. Собственно, падение и случилось из-за того, что стратонавты умерли. А умерли потому, что задохнулись. Не тот газ оказался в баллонах для дыхания. Не кислород, а какая-то мура. Героев похоронили в Сталино, но через пару дней приехала спецкомиссия, тела извлекли и увезли, куда положено. Чуть позже в нашем городе поставили памятник стратонавтам – но почему-то в начале бульвара Пушкина. А упал-то стратостат совсем не там, а на территории Александровки.

Кто-то вроде Олдоса Хаксли заметил: настоящим римлянином чувствует себя только тот, кто живет на одном из семи римских холмов. В Донецке функции первородных объектов легко возьмут на себя исконные юзовские поселки — Ларинка, Масловка, Смолянка, Семеновка. И, конечно, Александровка.

Английская линейка

Александровка возникла в первые десятилетия после основания металлургического завода, посреди бескрайней степи, куда ходили стрелять диетических зайцев (для разнообразия питания). Территорию к западу от завода отвели для проживания обычных работяг, которыми не особенно дорожили на заводе. Любящие порядок англичане разбили территорию на аккуратные прямоугольнички. И вдоль ровных, как Пиккадилли, улиц стали возникать строения, называемые на чистейшем британском наречии – hibara.

Тех, кто жил в hibaras, презрительно величали «граками» или «грачами». Вот цитата из воспоминаний советского правозащитника Петра Григоренко, в 20-х годах – александровского активиста: «Девушка с Масловки не только не выйдет замуж за парня с Александровки, но сочтет за позор подать руку ему — познакомиться, поздороваться. Сошлюсь на собственный опыт, добытый уже в советское время. Вхожу в магазин и почти нос к носу сталкиваюсь с Шурой Филипповым. Я в то время уже был секретарем комитета комсомола, а Шура — заместителем секретаря. Шура — под руку с авантажной дамой. Он немного смущенно: «Знакомьтесь!» И представляет: «Моя жена». Я протягиваю руку, и она презрительно поджав губы, касается ее кончиками своих пальцев. Я понял и, извинившись, пошел к прилавку. Иду и слышу: «Ты что это вздумал меня с «граками» знакомить!» «Потише! — слышу шепот Шуры. — Это наш секретарь». Но в ответ еще громче, с явным расчетом, чтобы я услышал: «Это для тебя он секретарь. А для меня «грач» — какую бы должность ни занимал».

В ответ, разумеется, Александровка самоутверждалась, как умела. Горячие парни плевать хотели на опасность и всегда были в первых рядах бузотеров, в том числе – и политических. Когда в 1919 году советская власть столкнулась с первыми забастовками юзовского пролетариата, эпицентром протеста получилась именно Александровка. Бузили по простой причине – просто вдруг нечего стало кушать. Разбирался с этими неприятностями лично председатель губернского ЧК товарищ Карлсон.

Убежавшие и «откинувшиеся»

Переплетение старых улиц скрыто за многоэтажками по обеим сторонам Ленинского проспекта. Название улочек – святая английская простота: «1-я Александровка», «2-я Александровка» (и так далее, до 11-й). На них пустынно, но отнюдь не благостно. Повсюду — заколоченные окна и двери. Посреди улицы картинно развернута видавшая виды кровать с прохудившимся матрасом и истрепанным тулупчиком.

Но заколочено не все. Добротные дома со спутниковыми антеннами принадлежат тем, кто никуда бежать не собирается. «Оживляют» Александровку и люди иного свойства. Как рассказал нам абориген по имени Эдуард, после ющенковской амнистии 2005 года в брошенные халупы хлынули «откинувшиеся» с зон граждане. Обосновались более сотни. Еще бы: практически центр города — и такая халява! Криминально настроенные пришельцы внесли в жизнь поселка хаос, с ним аборигены пытались по-своему бороться. Сожгли кабинку, в которой уголовнички оборудовали штаб-квартиру. Стало чуть потише.

Боевое прошлое

Эдуард — один из хранителей александровских традиций. Его возмущает беспредел, который творится в последние годы. Местный контингент вдруг стал ни с того ни с сего попадать под раздачу. Однажды досталось самому Эдуарду: шел домой и получил сзади удар по голове. Поскользнулся, упал, очнулся — нет борсетки.

Мыслимо ли было такое в прежние времена, когда все непосредственные соседи – Смолянка, Ларинка и прочие – голову не смели поднять?

Мы пересекаем северную границу поселка и оказываемся на «нейтральной полосе» — в сквере, где ДК металлургического завода и «вечный огонь». Здесь, по свидетельству нашего гида, видного донецкого журналиста Виктора Игнатова, происходили битвы между Александровкой и «Кварталом» (так называли микрорайон по соседству с «вечным огнем»). На дискотеках в ДК взаимные претензии возникали очень легко. Бились тут же, не слишком отходя от кассы. Где сейчас бойцы прошлых дней? Где Сява-бригадир и прочие невидимые герои? Кто спился и умер, кто женился и остепенился. Испаряется бойцовская слава Александровки, а усталые ветераны получают подлые удары на своей же территории.

Специфические флюиды

Географический центр поселка — пятачок у бывшего гастронома «Армения». Здесь, на берегу Ленинского проспекта, собирались не только винца выпить. Сюда приходили, как лондонские джентльмены — в клуб «Багатель»: узнать новости, наметить дела. Здесь крепилось единство. Клуб давно закрыт, «Армения» переименована…

Пересекаем полноводный Ленинский проспект, разрезающий Александровку на две аккуратные половинки. Независимо от нас, на перекрестке вдруг вспыхивает конфликт между двумя таксистами. Ругань перерастает в драку — бьются недолго, но ожесточенно. Трудно сказать, что они не поделили — клиента, дорогу, подругу — но то, что драка случилась именно здесь, доказывает: над Александровкой разлит специфический воздух. Дело не в запахе шлака, витающем повсюду, — дело в неосязаемых молекулах задорной агрессии.

Пивной улей

Школа номер 33 – объект серьезный. Ее построили еще до падения стратонавтов, в ней учились все александровцы, во время войны в ней организовали госпиталь, в конце 70-х автор этих строк приезжал сюда брать уроки барабанного дела у известного даже у нас, на Ветке, ударника. В школьном дворе заговариваем с еще одним аборигеном — Алексеем. Судя по всему, он — большой любитель донецкой истории. Долго и с удовольствием рассказывает о месте Александровки в юзовской вселенной. Рассказывает и правду про «Самуила». О, это знаменитое место! Самуилом звали владельца киоска, расположенного на самом краю поселка – ближе к Смолянке. Большой был благодетель, разливали у него дешевое и почти безвредное вино. Потом киоск прикрыли, а имя святого человека перебросилось на рядом стоящий магазин.

Сейчас на месте «Самуила» — заведение под говорящим названием «Пивной улей». Вполне заурядный гадюшник, где навсегда заснули 70-е годы. Единственная постиндустриальная вещь — игровой автомат, к которому намертво прилип субъект лет пятидесяти. Мы взяли по бокалу пива и присели за один из столов эпохи позднего Леонида Ильича. Сенсацию своим появлением мы не произвели.

А знаете, время здесь и, правда, замерло! Сидишь и не понимаешь, на каком ты свете. Так и ожидаешь, что в любую минуту зайдет секретарь парткома и гаркнет на всю залу: «Ясенов, так твою мать, ты почему не на рабочем месте в три часа дня?»

Но секретарь не появился. Мирно опустошив бокалы, мы покинули «Пивной улей» и двинули в сторону центра. Навстречу безжалостному XXI веку.

Bonus
Немецкий порядок

До Великой Отечественной войны между Александровкой и центром располагалась вечно дымящаяся свалка, а рядом — скопление уродливых халуп, дощатых, а то и просто земляных. Все это называлось «Кузнечным замком». Заняв Сталино, немцы собирались покончить с этим скотством, снести все подчистую и расширить парк, понимаете, Щербакова. Вообще, у них был грандиозный план реконструкции города, со сносом особо неприглядных «шанхаев». На месте сгоревшего рынка (вблизи ЦУМа) немцы планировали разбить еще один большой парк, создав зеленую зону между заводом и центром. На углу 1-й линии и Николаевского проспекта (ныне — проспект Павших коммунаров) отвели место под сквер с павильоном для продажи цветов. Все недостроенные здания (например, библиотеку) обещали закончить в течение строительного сезона 1942 года. Планировали и кое-что совсем новенькое: например, в конечной точке 1-й линии, у Студгородка должен был появиться православный собор. Забавно, что примерно там и стоит сейчас Свято-Преображенский храм…