07.05.2012

Дальний Восток: За трассой

Есть места, в которые, попав однажды, увязаешь навсегда. Поселок шахты №6 «Капитальная» (он же – «Шоха») — из таких мест. Вот вам история эпохи поздневзвешенного социализма, когда старая власть еще была, а привычного транспорта – уже нет. Легкомысленный студент Миша, отлично посидев с друзьями в центре города, вышел на улицу – и понял, что такой бархатный апрельский вечер преступно разрушать расставанием. Один из друзей жил на «Шохе» и имел совершенно пустую жилплощадь, слегка траченную холостяцким одиночеством. К нему и отправились. Очнулся Миша через неделю с отметкой о законном браке в паспорте (что было странно – паспорта при себе он вроде не имел). Женой оказалась местная девушка – хорошо еще, что ничего себе. Так и живет Миша на этом поселке. Недавно «ланос» купил. Можно жить…

Грибы и запахи

С моим попутчиком Алексеем Жуковым стоим у руин, которые можно было бы принять за что угодно, если бы не близость двух терриконов. А так, получается – руины административно-бытового комбината шахты №6 «Капитальная». Остатки стен. На них – отчаянное: «Лера навсегда!». Между ними – горы битого кирпича. Когда-то в этих стенах кипели производственные страсти, и начальник второго участка объяснял своим присным, как обеспечить угледобычу наилучшим образом…

Призрак начальника и сейчас бродит по битому кирпичу. Утверждают, что его зычное «Мать тфою!» (начальник был родом с Немецкого хутора) можно услышать на развалинах в особо знойный день.

Мимо останков шахты вьется дорога, соединяющая две части поселка «Шоха». По ней с велосипедом на поводу движется величественная женщина, которую иначе, чем Галина Ивановна, и не назовешь. Она охотно ударяется в воспоминания – а вспомнить есть что. Она видела эти опавшие стены гордым двухэтажным комплексом. Она помнит, как шахту лелеяли трудовые свершения. Она видела, как в конце прошлого века, когда угледобычу свернули, строение взяла в оборот некая частная структурка – и принялась за выращивание грибов. Дело сначала пошло, а потом нет (есть в мире средства покрепче грибов), и частные предприниматели  исчезли в неизвестном направлении. Сейчас Галина Ивановна, а с ней – и остальная неравнодушная часть «Шохи», мечтает об одном: чтобы этот Карфаген вывезли какие-нибудь любители вторичного кирпича. А то ощущение такое, как будто живешь на кладбище…

Кстати, кладбище рядом есть – настоящее, действующее. К западу от поселка. Так что, даже с вывозом кирпича, загробные ассоциации никуда не денутся….

«Шоха» — это самый безнадежный край мира, у подножия которого плещутся воды реки Стикс. Впрочем, принюхавшись, понимаешь: никакой это не Стикс, а громадный комплекс очистных сооружений. Он расположен к югу от поселка, за шахтным гидроотвалом, который так же отличается от прочих донецких терриконов, как Барак Обама – от предшествующих президентов США. Темный, голый, с гладкими склонами… За гидроотвалом – царство вони. Иногда, при подходящем ветре, ее несет в сторону жилых массивов. Жуков свидетельствует: в такой день даже над довольно удаленным микрорайоном «Восточный» нависает некоторое амбре. Воняет, проще сказать, гадостно. Как будто прорвала огромная канализационная труба.

Влекомые бессмысленной любознательностью, мы продвинулись в сторону очистных сооружений вплотную. Пересекли незримую черту, служащую границей этого специфического учреждения. Там честно стоит столбик с предупреждающей табличкой – мы не вняли… В итоге, наш беспримерный поход закончился на будке охранника с собакой. Строгий мужчина, видимо, начисто лишенный обоняния (а иначе тут не выжить) в два счета растолковал нам, что в царство отстойников допускаются только специалисты и полудурки. И мы повернули назад, гордые тем, что не относимся ни к тем, ни к этим…

«Постою на краю…»

Поселок «Шоха» венчает территорию Донецка. За ним действительно заканчивается этот безразмерный город – хотите верьте, хотите нет.

Наши карты врут чаще, чем хотелось бы. На некоторых этот юго-восточный угол города называется «поселок Обеточный». Местное население таким топонимом не пользуется, хотя и знает о нем. Топоним взят, конечно, не с потолка. Есть река Обеточная, приток Кальмиуса, омывающий поселок с запада. Она, в свою очередь, запускает три рукава в восточном направлении. Один из них обнимает «Шоху» с юга, теряясь среди отстойников. Притоки Обеточки создают ложную иллюзию водного изобилия в этом краю, если смотреть по карте. На местности его практически не видно. Недалеко от «Шохи», правда, течение Обеточки образует пруд шахты  №8 «Наклонной». Если есть настроение, можно туда прогуляться – от окраин «Шохи» идти минут двадцать. Люди ходят и даже ловят рыбу, наверняка отдавая себе отчет в том, что именно ловят.

Движение внутри поселка весьма интенсивное. Идут с грузовыми велосипедами, с тачками, с большими сумками, с арматурами на плече. Все это коловращение явно ограничивается поселковыми маршрутами. Максимум, куда имеет смысл выбираться, если здесь живешь и имеешь деньги – рынок на поселке «Объединенный». И решиться на это – уже поступок. Есть ли на «Шохе» люди, ни разу в жизни не бывшие в центре? Судя по лицам — очень много. Этот поселок в гипертрофированном виде отражает последствия той имперской мании, которая была присуща властям города на этапе его максимального расширения, в 30-50-е годы. Тогда Донецк (пардон, Сталино) вел себя как Британия времен поздней Ганноверской династии, лихорадочно столбя территории везде, где только возможно. О том, как эти территории врастут в городской организм, думали мало. Вот «Шоха» и болтается сбоку, относясь к Донецку примерно так, как сарай относится к дому.

Для жизни здесь нужно известное самоотречение и немалое мужество. Мы его увидели в глазах людей, которые попались нам под руку. На прощание захотелось сделать что-то соразмерное этому духу. И у нас получилось. Мы нашли аллейку с памятником скорбящей матери, прижимающей к груди пилотку. Вот так же – печально, но несгибаемо – выглядят все женщины поселка умершей шахты №6 «Капитальная», мир праху ее. «Мать тфою»…

«Твой номер двенадцатый…»

Впрочем, ни одна донецкая шахта не умирает совершенно. Так или иначе она напоминает о себе. Подтопление, водоотлив. Или, например, вдруг просыпается террикон. На «Шохе» нам рассказали, как в прошлом году один из двух шахтных отвалов, уже поросший деревьями, вдруг хлопнул, выбросил у основания фонтан камней и… загорелся. Пожар никак не повлиял на жизнь поселка – просто лег еще одной строкой в местный эпос. Лишний повод детей пугать (а они все равно не боятся и ползают по склонам в надежде выудить из груды шлака те 0,2 процента золота, которые, как говорят, есть в каждом терриконе).

Мы с Жуковым стоим у другой закрытой шахты — №12-18. Это чуть севернее «Шохи», это – маленький шажок к центру. Над нами нависает неизбежный террикон, брошенного предприятия, под нами – остатки шахтных стволов, полузасыпанные дыры. За нашими спинами – здание подстанции, очень древнее по донецким меркам, кажется, 1908 года постройки. Тогда до Юзовки отсюда было, как до Луны. Да и что было там ловить, в той Юзовке? Любой шахтный поселок мог спокойно существовать сам по себе. И сейчас может. Если что и изменилось, так это коммуникации. Трамвай и интернет делают поселок шахты №12-18 («Двенаха» в просторечии) частью города. Других признаков общности не заметно.

Конечная остановка трамвая 15-го маршрута. Несколько толстых теток торгуют бумажными цветами, тряпьем, семечками и другой едой. 15-й маршрут, дребезжа с цыганской удалью, прибывает с Буденновской площади и выплевывает пассажиров, отягощенных баулами. 15-й маршрут для населения «Двенахи» — надежа и опора вот уже полвека. Его пустили в 1962 году, и с тех пор поселок, собственно, и начал понимать себя как часть города. Ходящий (кстати, довольно часто) трамвай –признак того, что жизнь продолжается. Когда в начале 90-х разобрали трамвайные пути на участке в районе хутора «Красный» и трамвай остановился на полторы недели, жизнь на поселке замерла. Местные клянутся, что ночью вдоль бывшего трамвайного тракта тогда слонялся призрак вагоновожатого и выл на луну, как Иван Савельевич Варенуха.

Шахта №12-18, главная часть шахтоуправления имени газеты «Правда», закрыта и покинута. Каким-то удивительным образом, ее Дворец культуры уцелел и даже опрятен. Колонны, как садовые деревья по весне, аккуратнейшим образом побелены в нижней части. В холле дежурят две поселянки в возрасте около пятидесяти, улыбчивые и общительные. На территории орудует граблями мужчина в соразмерном возрасте. Можете не сомневаться: там, где есть мужик с граблями, оттуда еще не ушла надежда.

Есть, впрочем, места, где холодная рука истории придушила последние остатки жизни. Вот парк шахты №12-18. Подходя к нему, смотрим на план и видим обозначенный в центре летний кинотеатр. Приблизившись, не видим, во-первых, парка: то, что есть, даже на посадку тянет с большой натяжкой. Во-вторых, не можем обнаружить никакого кинотеатра. Лишь с третьей попытки находим остатки фундамента, по самые брови ушедшие в землю. Не верьте донецким картам, в общем…

Как бы в плане компенсации, на северной окраине «Двенахи» наталкиваемся на  удивительное: остановку с логотипом клуба «Динамо» — и не просто с логотипом, а исполненным в керамике! Увидеть такое в Донецке – это, знаете… Первая мысль о тайной секте «динамофанов», прячущихся в складках Пролетарского района, оказывается бредом. Просто здесь раньше находилась швейная фабрика «Динамо» — и когда ее называли, это слово еще не считалось в Донецке печатью Князя Тьмы. Теперь остановка на «Двенхе» – удивительный культурный феномен новой футбольной столицы Украины. Великодушие и толерантность донецких фанов безгранична. Можете вы представить себе объект с символикой ФК «Шахтер» в Киеве, пусть даже на Троещине (и даже — тем более на Троещине)?

Донецк – город добрых.

«Звезда»

Двое из этих добряков провожают нас с Жуковым внимательными глазами в парке следующего (по направлению к городу) поселка — шахты №6 «Красная Звезда». Они сидят на лавке, искусно замаскированной под бревно. Им лет по тридцать – а может, под сорок пять. Когда человек достигает просветления, его возраст становится размывчив. У двух добрых парней к нам наверняка есть вопросы, но они держат их при себе.

Донецк – город деликатных.

К парку примыкает Дворец культуры имени Ильича. Впрочем, все это в прошлом – и Дворец, и культура. Дворец взят штурмом, выжжен напалмом и оставлен в назидание. Теперь там делать нечего – разве что, изучать срезы прошлых эпох и гадать, в каком месте посетители этого заведения питались, а в каком – испражнялись. На стене – издевательская надпись: «Не курить! Штраф 10 грн.». Лестничные марши обрываются в безнадежность.  Утверждают, что по ночам здесь бродит призрак тромбониста Гриши, который участвовал на «Красной Звезде» в просветительской работе. Хороший был человек, хотя и жутковатый, когда выпьет литр местной самогонки (которую называл «звездной амброзией»).

Шахта «Красная Звезда» известна также как «Провиданка». Попытки вызвать людей на объяснение этого названия не встретили особого понимания. Те, кто слышал о нем, частично пытаются ассоциировать «Провиданку» со «свиданкой» и легко соскальзывают в тюремную тематику. О том, что шахту заложило общество «Провиданс», никто так и не догадался. Один абориген сказал с подкупающей уверенностью: «Провиданка» — это парк возле ДК, там все видно!» Нельзя не согласиться: на этой поляне и правда царит простор, не стесняемый цивилизационной нагрузкой. Здесь два пятна светской жизни: магазин «Маяк» в тыльной части разрушенного дворца, а также памятник советским воинам с раскрашенным красным флагом (кажется, раскрашивать памятники – чисто донецкая забава!). Список погибших на постаменте дополнен от руки местными патриотами, и трудно понять, кого дописали – возможно, соседа, которому желают скорейшей погибели.

Если вы думаете, что ДК и парк «Провиданка» находятся у Бога на выселках, то вы лучше приезжайте и посмотрите. Еще дальше, на обрыве миров, по забавной прихоти устроителей находится как раз райотдел милиции. По идее, он должен стоять в эпицентре событий. Видимо, именно здесь, на окраине поселка шахты «Красная Звезда», и существует некая горячая точка, о которой со стороны не заподозришь. По случаю Евро, райотдел украшен броской вывеской Police. Замираем в ожидании шерифа, выходящего на крыльцо – но нет, выползает какой-то шофер, садится в пыльный «луноход» и отбывает в нужном направлении.

И все-таки, кому понадобилось размещать милицию на таком отшибе? Возможно, творцу всего сущего, который хочет дать человечеству последний шанс? Рассказывали, что однажды на поселке возникла жестокая семейная драка. Жена, которую чуть не подрезали, бросилась за помощью в райотдел. Пока она туда бежала, муж-баламут успел образумиться, сполоснуть башку под краном, догнать супругу и успокоить ее. Домой вернулись в мире и согласии. А если бы райотдел был ближе?

Большая Жизнь

Три поселка – «Провиданка», «Двенаха» и «Шоха» — зависают с внешней сторону объездной трассы, которая с недавних пор стала маркером «нормального города». Три населенных объекта Дальнего Востока города Донецка выглядят, как гости на празднике жизни. Но, конечно, это не так.

Во-первых, объездная – тот еще маркер. Ее наличие не гарантирует ничего, кроме проносящихся мимо фур. Во-вторых, у всех трех поселков есть более или менее надежная связь с Объединенным и Буденновкой. А уж оттуда до центра  доберешься наверняка, если не сильно пьян.

Мы с Жуковым стоим на границе «Двенахи» и «Шохи», наблюдая следы необычайной активности. Здесь строят широченную трассу, направление которой мы никак не можем вычислить. Логика помогает слабо. Впрочем, имея земляком министра инфраструктуры, можно не удивляться появлению новых трасс в самых неожиданных местах родного города. И можно особо не задумываться об их назначении.

Новая трасса ответвляется от той самой объездной, которая отсекла Дальний Восток от остального мира. Теперь все меняется. Пока Дальний Восток спал себе обычным сном, сюда пришла Большая Жизнь…

Ясенов