Если вы увидите в интернете слова «добрая и смешная книга с берегов Черного моря!», а рядом – ссылку на книгу «Я и Софи Лорен» — не верьте глазам своим. Ну, то есть, книга добрая и смешная – причем сколь добрая, столь и смешная, что редкость. Но главное, главное! Не на берегах Черного моря она написана, хоть и выпущена в серии «Новый одесский юмор». Ее автор – Вячеслав Верховский. А это такой дончанин, что не всякий одессит – одессит.

В феврале Верховскому исполнилось пятьдесят. Но ошибочно будет думать, что смешить людей он начал когда-то недавно. Совсем нет! Еще в самом начальном возрасте он уже проявлял задатки зрелого мастера:

«Однажды, когда я ходил в младшую группу детского сада «Василек» № 7, воспитательница Мила Ивановна передала через меня домой срочную записку: «Срочная записка. Уважаемые товарищи родители вашего сына Славы Верховского! Сегодня во время мертвого часа уписалась девочка Людочка А… Прошу принять незамедлительные меры!»
Родители долго ломали голову. Если, извините, казус случился с Людочкой А., то это, естественно, не к ним. Но как же «естественно», если Мила Ивановна срочную записку адресовала именно им, родителям Славы Верховского?

Они долго ломали голову, родители. И в результате обратились к воспитательнице Миле Ивановне напрямую. И что же оказалось? Оказалось: Мила Ивановна, увы, не ошиблась. Оказалось – во время мертвого часа Люде А., отдыхавшей на соседней раскладушке, рассказал я смешную историю.
Отзывчивая Люда не сдержалась».

Верховский жил в и знает такой Донецк, которым тогда никого нельзя было удивить, а сейчас трудно и представить. Назвать Верховского летописцем почившего города, наверное, будет преувеличением – но мы можем себе это позволить, когда речь идет о писателе, у которого преувеличение – главный способ?

«Это сейчас все магазины, и не только, в Донецке поменяли ориентацию. Так, в туалете № 3 – элитный бар «Нектар», а в детской комнате милиции – магазин «Интим», для повзрослевших. Вместо сквериков и парков – парковки и торгово-развлекательные центры. А где стояло «Похоронное бюро» — еще один «Секс-шоп». Плюс публичные дома, не без того. И это, «казино на казине»…
Да чего там, хорошеет наш Донецк!
А еще у нас была «Живая рыба». Но живой там, если честно, и не пахло. Пахло чем. Если даже и в святая их святых, в их рыбный день, по четвергам… Гвоздь программы… Хек глубокой заморозки? Не смешите! Салат пикантный из морской капусты! И из рыбы – больше ничего!
Вот такой был магазин «Живая рыба». На Первой линии, в конце семидесятых. Мы же проживали на Двенадцатой.
А, еще забыл упомянуть: где когда-то отпускали молоко, — там «Мормышка», сауна для взрослых».

Верховский внимательно наблюдает за происходящими с Донецком переменами. И в этом смысле он также летописец Донецка ныне здравствующего:

«Донецкий балет известен далеко за пределами цивилизованного мира. В кассе театра, куда повадились нувориши, один из них небрежно:
— Мне на «Спящую…»!
— Сколько?
— Два.
— Вам какие?
Женский и мужской…»

Некоторые эпизоды из жизни новейших обитателей Донецка, возможно, стерлись бы в пыль. Но Верховский заботливо их подобрал и, придав необходимый блеск, поместил в свою коллекцию:

«В особняке одного из очень крупных и серьезных бизнесменов (г.Донецк) появились мыши. Кто бы мог подумать? Он и мыши! Это было неожиданно настолько, насколько было много и мышей: они же размножаются спонтанно. И тогда сам бизнесмен, ну и его супруга, решили совместить приятное с полезным: для сыночка Ванечки выписали прямо из Москвы, и прямо на дом, и, что важно, полностью всей труппой театр кошек, знаменитый на весь мир, руководитель Юрий Куклачев. А кошки тоже были благодарны.
Не придумано».

Сатира Верховского безжалостна. В борьбе за смех он не щадит никого, начиная с себя. Точнее – почти никого. Есть люди в Донецке, которых, кроме Верховского, похоже, и защитить некому:

«В Донецке это славная традиция. Всех долгожителей, начиная с девяноста лет, в их дни рождения приезжает поздравлять районное начальство.
К девяностодевятилетней Полине Григорьевне Ольшанской, проживающей в Калининском районе, прибыл его первое лицо. Цветы, сервиз, объятия на камеру. На прощание одна из его свиты:
— А на сто лет мы дарим холодильник!
Мол, в ваших интересах дотянуть.
И все захлопали. Эффектное прощание…
А в декабре 2009-го Ольшанская справляла юбилей. Ей преподнесли опять сервиз. Опять цветы. Объятия на камеру. Уходят.
Старушка:
— А входную дверь не закрывать?
Те не понимают:
— А при чем здесь?
— Вы же холодильник занесете!
— Занесем.
С тех пор она живет с открытой дверью…»

Верховский – еврей. Это глупо отрицать. К чему это отрицать, вообще? Более типичного донецкого еврея вы не найдете даже на общем собрании прихожан синагоги. И как типичный – он знает о евреях все. Вплоть до самого последнего колена:

«В музей еврейского наследия Донбасса явился дядечка: «Позвольте безвозмездно вам вручить!» И вручает простыню под метра три. Всем оставалось только восхититься. Обстоятельный, свое генеалогическое древо он выписал вплоть до архангела Гавриила. «Вот, — говорит, — у меня здесь, если приглядеться, архангел Гавриил и жена его Маргарита Львовна Закошанская…»»

И цену еврейского счастья Верховский тоже понимает преотлично:

«В синагогу позвонила одна старушка, чтоб поторговаться: «А если, между прочим, я умру, то сколько это будет стоить, а?» Глухая, а туда же – умирать. Похоронщик в трубку ей кричит: «Бесплатно, вам бесплатно!», но выхватывает Фимка: «Вы не верьте, если б хоронили забесплатно, в Донецке не осталось бы евреев!»»

Верховский – он такой. Он развивается по спирали, как и положено творческой личности. Когда-то был журналистом. Потом стал опять журналистом, но уже на новом витке общественного развития. И так во всем:

«В Донецке открыли первый в мире Клуб идиотов. Вначале все боялись, что никто не придет. Валом! Вот в чем их сила. Кстати, первыми явились журналисты…»

Верховский много ездит. Москва, Одесса, Брусино, Козельск. Люди, которые попытаются составить по Верховскому представление о Донецке, будут несколько шокированы. Он идет очень вразрез с шаблоном о «шахтерской столице». Он идет вразрез с любым шаблоном. Люди, которые будут составлять свое представление о Донецке по Верховскому, поймут, по крайней мере, что здесь есть настоящие таланты не только рубить уголь и забивать голы:

«Донецк наш усадили в первый ряд. Если был бы нулевой – нам бы удружили нулевой. А на то, что мы край угля и металла, — им, конечно же, сугубо наплевать.
В кино ведь как? Совсем не так, как в театре. В кино чем ближе, тем хуже, а в театре наоборот: чем хуже – тем лучше. В общем, в кинозалах держаться лучше нам подальше. В общем, «провинция – это родина неудачников, и так, как говорится, им и надо»».

Верховский – человек, который, благодаря своим достоинствам, не знает границ. Зато границы прекрасно знают его:

«В Европе ни таможен, ничего, зато у нас!
Возвращаюсь из Москвы в Донецк, в полвторого ночи, город Белгород. Российская таможня тут как тут, весь мой багаж перевернула вверх тормашками! Я переупаковывал его вплоть до таможни украинской, город Харьков. Только я все уложил – они идут:
— Ваш багаж? Откройте, что у вас?
— Час назад меня же проверяли! Российская таможня, город Белгород!
— А мы российскую таможню вызываем на соревнование, выкладывайте!
И опять перешерстили весь багаж. Все те же книги, ни наркотиков, ни бомб…
Я, едва не срываясь:
— Ну, и что?!
Они, спокойно:
— Победила дружба!»

Верховский остро чувствует свое несовершенство. А это значит – он еще не раз порадует нас своим неповторимым!

«- Мама, мамочка, а Бог!? Бог-то видел, что я вытворял?!
И мама произносит… Нет, это все же гениальные слова:
— А то Бог тебя не знает?! А то Бог тебя не знает, Славочка?!»

P.S. Между прочим, пока мы с вами сейчас разговаривали, где-то на просторах СНГ наверняка купили книгу Вячеслава Верховского «Я и Софи Лорен». Эти 474 страницы «доброго и смешного» отметились на вершинах рейтингов продаваемости главных московских магазинов. Еще один донецкий изумил Москву по-настоящему. Не в последний раз…