19.05.2013

Год 1989-й. Деньги, смех и революция

За 25 лет мир может измениться до неузнаваемости. Последние четверть века в нашей жизни – именно такое переломное время. В начале 1989 года партия была нашим рулевым, шахтеры – гвардией труда, система социализма еще существовала как факт, а независимой Украины не планировали даже самые отчаянные оптимисты-националисты. Но именно тогда, в 1989, все начало неудержимо меняться…

Наш проект "25 лет" — о том, как окружающий нас мир стал другим. Год за годом, мы проследим за тем, как из вполне социалистического Донецка получилось то, что мы видим сейчас. Первый год — 1989-й. Шахтерские забастовки, взлет донецкого КВН, первый бизнес Ахатя Брагина и Евгения Щербаня и прочие немаловажные события.

Визит Горбачева

В феврале 1989 года глава государства и Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев отправился на Украину (иначе тогда не говорили), чтобы впервые подробно посмотреть, как там обстоят дела. Сепаратизмом здесь еще не пахло, но кое-какие неприятные процессы уже пошли. Горбачев надеялся их упредить своим визитом.

 Первая попытка приземлиться в Донецке окончилась неудачей: из-за сильнейшего тумана наш аэропорт не дал "борту №1" разрешение на посадку. Пришлось генсеку менять курс и лететь во Львов, который тоже был целью визита, но после Донецка. Ждавшая Горбачева огромная бригада журналистов осталась ни с чем.

22 февраля Михаил Сергеевич все-таки добрался до нашего города. В принципе, город был готов. Принимающая сторона постаралась на славу: перед прилетом высокого гостя лихорадочно заделывали дыры в асфальте на улице Взлетной. Дончане смотрели на это равнодушно: дело привычное, через пару недель асфальт, который бросали прямо в лужи, будет выбит проезжающими машинами, и дыры вернутся. Видели такое много раз, иначе у нас дела не делаются…

Горбачев проехался по намеченному маршруту, побывал в трудовых коллективах и в середине дня оказался в центре, где в Минуглепроме его ждали представители шахтерских коллективов. Машины плавно двигались к точке встречи, как вдруг Михаил Сергеевич скомандовал остановку. Это было возле памятника Ленину. Горбачев покинул свой "членовоз" и пошел в народ, как он это любил (и чего категорически не любила его охрана). Здесь, у левого ботинка Ильича, состоялась темпераментная беседа с народом. По утверждению бывшего партаппаратчика Алексея Смолянинова, именно тогда впервые прозвучал один из горбачевских перлов: "Вы их снизу, а мы их сверху".

Встреча с шахтерами оказалась не столь приятной. Несмотря на то, что представители коллективов тщательно отбирались, Горбачев получил на свою голову ушат народного недовольства ситуацией в стране и в угольной отрасли, как части ее. Говорили о плохом обеспечении шахтерских поселков, скверных условиях  труда, самодурстве администрации. Глава государства критику выслушал, но вряд ли принял к сведению, потому что в итоге получил шахтерское недовольство в многократно усиленном варианте. И по тем же самым поводам…

Шахтерская забастовка

Их начало воспринималось как что-то совершенно невозможное, как переворот всего, к чему привыкли. И, хотя шахтеры Донбасса были не первыми, именно их участие в акции протеста придало ей по-настоящему революционный характер. Потому что было самым массовым.

Автору этих строк удалось наблюдать начало забастовки на шахте "Октябрьская". Толпа вдруг начала собираться под окнами административного корпуса. Откуда-то появились микрофон с колонками. На крыльцо поднялись первые ораторы – и посыпались совершенно невозможные фразы о нерадивом руководстве, о том, что надо все изменить и взять свою судьбу в свои руки. Директор шахты Всеволод Морзак, которого еще вчера боялись до дрожи в суставах, тщетно пытался взять слово – его отталкивали от микрофона. И, наконец, апофеоз: появились руководители Куйбышевского райкома партии, бледные и нервные, и принялись дрожащими голосами оправдываться и обещать что-то неопределенное.

Это было только начало. 19 июля шахтеры появились под стенами обкома партии – монструозного здания, к которому в Донецке еще толком не успели привыкнуть. Областные боссы наблюдали с верхних этажей, как к ним подтягиваются из разных концов Донецка темные колонны шахтеров. Говорят, милиции была дана санкция разогнать бастующих, применив оружие, и только мудрость тогдашнего шефа областной милиции Валентина Недригайло уберегла Донецк от крови.

И начался многодневный митинг на ступеньках обкома, в ходе которого звучали уже совершенно потрясающие вещи – призывы устранить коммунистов от власти, а имя Ленина (которого один из радикалов упорно называл "картавым") убрать из учебников. Шла революция, и это было понятно даже тем, кто ничего не смыслил в историческом материализме. Она принесла шахтерам кое-какие материальные блага в краткосрочной перспективе (к примеру, те, кто получал 600 рублей в месяц, за счет выбитых забастовкой "копытных", "колесных" и прочих надбавок стали получать до 800). В итоге их, конечно, обыграли искушенные номенклатурные интриганы. Но в 1989 году казалось, что шахтеры одержали окончательную победу, номенклатурные клопы прижаты к ногтю, а торжество справедливости – буквально за поворотом.

Заря капитализма

За тяжелыми бытовыми буднями (которые, кстати, в основном и породили шахтерское негодование) – нехватка товаров, повсеместные очереди, коммунальный развал – начинала копошиться совсем иная жизнь. Никто тогда не мог предположить, каких размахов она достигнет, но про первых перестроечных богатеев заговорили именно тогда.

В 1989 году на поселке шахты "Октябрьская" в одном из затрапезных магазинов хозтоваров открылось нечто новое, невиданное. Черенки для лопат и сиротские коврики исчезли с прилавков – и вместо них появились дефицитные, хотя и дорогие вещи, из которых особенно запомнились почему-то китайские "дутые" куртки. Так начинался легальный бизнес Ахатя Брагина, известного на поселке (пока что только там) под прозвищем Алик Грек.

Тогда же, в 1989-м начиналась активная деятельность Евгения Щербаня, которому суждено было стать еще одной донецкой "акулой капитализма". Горный мастер на шахте "Кировская" и активный комсомолец, Щербань занялся перепродажей продуктов и обменом валюты. И у него получилось!

Раскопки на Рутченковом поле

Предыдущий год ознаменовался невиданным информационным обвалом на ниве системной критики социализма. Оказалось, что Сталин плох – а уж как плох Брежнев… В 1989 году эта волна докатилась и до Донецка.

Только что возникшая организация "Донецкий мемориал" вытащила на свет Божий жуткую правду о массовых расстрелах на Рутченковом поле. В 1930-е годы эта пустошь соседствовала с поселком шахты №19, жители которой нередко слышали из-за забора крики и выстрелы. Говорят, до сих пор живы те, кто помнит эти неприятные дни. Откапывать останки жертв с простреленными черепами начали именно в 1989 году – и жертв, как подсчитали, было около пятисот. По инициативе "Донецкого мемориала", Рутченковское поле получило статус кладбища политических репрессий, а потом – и достойный ситуации памятник. В его очертаниях  – фигура расстреливаемого человека со вскинутыми руками. Здесь, на отшибе, у конечной остановки городского транспорта "Улица Пинтера", она и стоит немым укором тому самому строю.

Донецкие газеты пока еще не слишком охотно погружались в разоблачительную тематику. Рука партии все еще была тверда. Но Донецк читал запоем – как, впрочем, и вся страна. Годовая подписка на газеты и журналы в рядовой семье достигала 50-60 рублей (при средней зарплате 140-160). Ежедневный пакет свежей прессы просто не помещался в почтовые ящики…

Взлет КВН

В 1989 году страна узнала, что Донецк может давать стране не только уголь, кокс, металл, но и первоклассный юмор. На центральном телевидении в третьем чемпионате возрожденного КВН появилась команда ДПИ – и сразу же "порвала всех".

Между тем, начиналось довольно проблемно. В первом туре Донецк с трудом просочился в следующую стадию соревнований: в месиве из 10 команд наш политех занял 6-е место, последнее "проходное". На зато потом…

В полуфинале ДПИ противостоял Ленинградский пединститут. Ни единого шанса он не имел: дончане победили с огромным отрывом, 29,4 – 25,7. Зал был потрясен нашим коронным номером – сценкой о человеке, проснувшемся в сумасшедшем доме. И, конечно, просто красавцем оказался капитан ДПИ Михаил Агранат, разложивший на молекулы своего визави  – Геннадия Когана. Лучше Аграната среди тогдашних капитанов просто не было…

 Дончане выглядели лучшими и в финале, где соревновались с "Уральскими дворниками" и харьковскими летчиками. Наш музыкальный номер, в котором пародировалось несколько тогдашних звезд, вызвал полнейший восторг зала. Единственным человеком в мире, которому это не понравилось, был член жюри Юлий Гусман, этот мэтр клуба. Он поставил ДПИ "двойку", мотивируя ее тем, что номер Донецка – не КВНовское выступление по своей сути, а скорее телешоу. В итоге, ДПИ проиграл ХВВАИУ всего… одну десятую балла! Рука Гусмана оказалась роковой…

Кроме того, в 1989 году…

На волне разоблачений сталинского режима и соответствующих переименований, городу Жданов было возвращено историческое название Мариуполь. Большинство жителей города встретили этот шаг с чувством глубокого удовлетворения.

Прошли первые демократические выборы в советской истории – в марте население избрало народных депутатов СССР, многие из которых потом стали звездами на I Съезде народных депутатов, а наш земляк Гавриил Попов – одной из ярчайших. Трансляции Съезда, поразившего вольнодумством и красноречием, смотрели, не отрываясь, по многу часов…

Был завершен снос так называемых "новых планов" – предпоследнего участка простейшей частной юзовской застройки в центре города (между проспектами Комсомольским и Дзержинского). Остались только "нижние линии", уцелевшие и по сей день…

В издательстве Принстонского университета (США) вышла книга израильского историка Теодора Фридгута "Юзовка и революция". В 90-е годы она стала откровением для историков Донецка – так фундаментально о городе еще не писали.

Сменив в кресле председателя Донецкого горисполкома Георгия Онищука, приступил к обязанностям Евгений Орлов. Типичный комсомольский работник, он стал последним номенклатурным мэром Донецка.

Знаменитое донецкое кафе "Арктика" стало кооперативным. В этом статусе оно пробыло два года, после чего закрылось на капитальный ремонт и как кафе умерло навсегда.

Персона года

"Мы не чувствовали, что делаем революцию"

Михаил Крылов, в 1989 году — сопредседатель Донецкого городского стачкома:

— Для меня это была большая неожиданность. Поначалу просто не мог понять, что происходит. Вообще-то, в состав стачкома нашего шахтоуправления "Октябрьское" я попал случайно. В тот день я отдыхал, и когда приехал на стихийно возникший митинг, мне сказали, что меня избрали в стачком. Никаким активистом до этого я не был – обыкновенный проходчик, ни в каких профкомах не числился.

Когда на следующий день отправились на митинг в центр, меня оставили на шахте "рабочим директором" – чтобы я следил за происходящим и выдерживал ту линию, которую определил стачком. Конечно, тут же получился конфликт с директором шахтоуправления Морзаком. Он настаивал, чтобы в шахту спустилось какое-то количество людей. У меня была другая цифра – ее мы определили на собрании представителей участков, где каждый подсчитал, сколько нужно отправить в шахту для поддержания ее жизнеспособности. Увидев мое сопротивление, Морзак сказал: "Нам вместе не работать!" Стараясь быть спокойным, я ответил: "Ну что ж, так тому и быть!" Если честно, когда отвечал, поджилки тряслись – мы были так воспитаны, что директор всегда считался царем и богом. Но, раз уж мне доверили такое задание, нужно было его выполнять и бороться со своими страхами. Поначалу именно это и было главным – победить себя. С этим нам удалось справиться очень быстро. Отчаяния было больше, чем страха.

— Вы чувствовали, что делаете революцию?

— Совершенно нет, даже мыслей таких не было. Никакого пафоса в наших действиях никто из нас не видел. Просто шел рабочий момент, правда, такой, какого раньше и близко не приходилось переживать. Перед нами стояли проблемы, и мы пытались с ними справиться, как могли. Никакой революционности, эпохальности в этом я не ощущал.

— В чем вы видите главную причину забастовок?

— Их было несколько. И среди них – моменты, которые могут показаться сейчас ничтожными. Немаловажным было то, что у шахтеров начались проблемы с мылом и полотенцами. Для шахтеров это оказалось очень существенно! Сыграло свою роль и то, что неплохие деньги, которые мы тогда получали, становились простыми бумажками – купить на них было нечего. Ну и, честно говоря, отношение администрации тоже угнетало. Относились к нам, как к рабам, без преувеличения.

— Как вы сейчас оцениваете то, что вы сделали тогда?

— Я не хотел бы давать оценку тому, что было сделано правильно, а что – нет. Единственное, что хочу сказать – тогда на волне забастовок появилось много пены. И понадобились годы, чтобы разобраться, кто есть кто. 

Написано для газеты "Вести"

Ясенов